– Сьюзан, я хочу кое о чем тебя спросить. – Звук его голоса гулко раздался в комнате оперативного управления, и все тут же замерли, повернувшись к экрану.

– Сьюзан Флетчер, – вновь прозвучал его голос, – вы выйдете за меня замуж?

В комнате зашушукались. С одного из столов на пол упали подставка для бумаг и стакан с карандашами, но никто даже не пошевельнулся, чтобы их поднять. Лишь едва слышно шуршали лопасти вентиляторов охлаждения мониторов да доносилось ровное дыхание Дэвида в микрофон, почти прижатый к его рту.

– Д-дэвид… – Сьюзан не знала, что за спиной у нее собралось тридцать семь человек. – Ты уже задавал мне этот вопрос, помнишь? Пять месяцев назад. Я сказала «да».

– Я знаю. – Он улыбнулся. – Но на этот раз, – он вытянул левую руку так, чтобы она попала в камеру, и показал золотой ободок на безымянном пальце, – на этот раз у меня есть кольцо.

– Читайте, мистер Беккер! – скомандовал Фонтейн.

Джабба сидел весь потный, положив руки на клавиатуру.

– Да, да, – сказал он, – читайте эту благословенную надпись!

Сьюзан стояла рядом, у нее подгибались колени и пылали щеки. Все в комнате оставили свои занятия и смотрели на огромный экран и на Дэвида Беккера. Профессор вертел кольцо в пальцах и изучал надпись.

– Читайте медленно и точно! – приказал Джабба. – Одна неточность, и все мы погибли!

Фонтейн сурово взглянул на него. Уж о чем о чем, а о стрессовых ситуациях директор знал все. Он был уверен, что чрезмерный нажим не приведет ни к чему хорошему.

– Расслабьтесь, мистер Беккер. Если будет ошибка, мы попробуем снова, пока не добьемся успеха.

– Плохой совет, мистер Беккер, – огрызнулся Джабба. – Нужно сразу быть точным. У шифров-убийц обычно есть функция злопамятства – чтобы не допустить использования метода проб и ошибок. Некорректный ввод только ускорит процесс разрушения. Два некорректных ввода – и шифр навсегда захлопнется от нас на замок. Тогда всему придет конец.

Директор нахмурился и повернулся к экрану.

– Мистер Беккер, я был не прав. Читайте медленно и очень внимательно.

Беккер кивнул и поднес кольцо ближе к глазам. Затем начал читать надпись вслух:

– Q… U… I… S… пробел… C…

Джабба и Сьюзан в один голос воскликнули:

– Пробел? – Джабба перестал печатать. – Там пробел?

Беккер пожал плечами и вгляделся в надпись.

– Да, их тут немало.

– Я что-то не понимаю, – вмешался Фонтейн. – Чего мы медлим?

– Сэр, – удивленно произнесла Сьюзан, – просто это очень…

– Да, да, – поддержал ее Джабба. – Это очень странно. В ключах никогда не бывает пробелов.

Бринкерхофф громко сглотнул.

– Так что вы хотите сказать? – спросил он.

– Джабба хотел сказать, что это, возможно, не шифр-убийца.

– Конечно же, это убийца! – закричал Бринкерхофф. – Что еще это может быть? Иначе Танкадо не отдал бы ключ! Какой идиот станет делать на кольце надпись из произвольных букв?

Фонтейн свирепым взглядом заставил его замолчать.

– Вы меня слышите? – вмешался Беккер, чувствуя себя неловко. – Вы все время говорите о произвольном наборе букв. Мне кажется, я должен вам сказать… что это не случайный набор букв.

Все на подиуме воскликнули:

– Что?

В голосе Беккера слышались извиняющиеся нотки:

– Простите, но это определенно осмысленные слова. Они выгравированы очень близко одно к другому и на первый взгляд кажутся произвольным набором букв, но если присмотреться повнимательнее, то… становится ясно, что надпись сделана по-латыни.

– Вы что, морочите нам голову? – взорвался Джабба.

Беккер покачал головой:

– Отнюдь нет. Тут написано – Quis custodiet ipsos custodes. Это можно примерно перевести как…

– Кто будет охранять охранников! – закончила за него Сьюзан.

Беккера поразила ее реакция.

– Сьюзан, не знал, что ты…

– Это из сатир Ювенала! – воскликнула она. – Кто будет охранять охранников? Иными словами – кто будет охранять Агентство национальной безопасности, пока мы охраняем мир? Это было любимое изречение, которым часто пользовался Танкадо!

– И что же, – спросила Мидж, – это и есть искомый ключ?

– Наверняка, – объявил Бринкерхофф.

Фонтейн молча обдумывал информацию.