Боммммммм!
– громоподобно покатилось по округе, вспугивая птиц, оглушая и отдаваясь в голове.

– Оборони! Заступись!
– доносилось снизу. И столько отчаяния и веры было в простых безыскусных людских словах, столько надежды....

С хрустом, рывком, просела балка. Звонко лопнуло крепление, сбросив тяжесть. Колокол всей массой ударил в настил, легко проломил, увлек обломки плах и досок за собой. Старого монаха вышвырнуло за заграждение. Выручило больное сердце, остановилось работу раньше, чем несчастный долетел до земли.

Могучий металл падал тяжело, ускоряясь и сметая преграды. Расхлестал скрипучие переходы, превратил в щебень лестничные марши, ободрал штукатурку и алебастровую лепнину, взбил белесую взвесь. Ударился в каменное основание, но не раскрошился, а отлетел к стене, выломав и вывалив здоровенный участок кладки. Колокольня содрогнулась.

– Аааа!
– испуганно взвыла толпа, застывшая перед великим рушением.

Треща и звонко лопая кирпич, вверх прострелила трещина. Узкая в начале, она расширялась кверху, опоясывала колокольню. Скрежеща и далеко стреляя обломками, каменная свеча распалась на неравновеликие части. Верхняя чуть сползла, окутываясь туманом кирпичного крошева. Замерла, тряско посунулась и, отклоняясь, рухнула на дико завизжавшее сборище. Взлетела известковая пыль, грязь из луж, кровь и раздавленная плоть! На мгновение, лишь на мгновение, стало очень тихо. Явственно услышать, в серых утренних небесах, радостный грай воронья.

Кто сказал что с рассветом ночь уходит. Нет. Ночь только опустилась на столицу.

Кипело Замостье, бурлило Предмостье, волновался Каменный холм и уже нельзя разобрать, чем неурядье закончится. Бесчинствами обезумившей толпы или всеобщим, все сметающим бунтом.

– Вы знаете, где я побывал сегодня с раннего утра?

Когда Акли говорил вежливо и на вы, пора прятать голову. Подобно страусу в рыхлый песок. Сохраннее будет. Хотя бы голова.

– Не могу того знать, - врал гриффьер, прекрасно осведомленный о визите бейлифа.

– А я вам скажу. Поделюсь секретом, пусть это даже вовсе никакой не секрет. У короля.

Гриффьер молчал, онемев от страха. Как спросить о причинах раннего встречи? Вернее спросить, не подвергаясь гневу бейлифа. А Акли гневался. Еще как гневался. Сейчас он напоминал бульдога готового не вцепится намертво, а разодрать в клочья..

– Саин Моффет вызвал меня задать один единственный вопрос...

Проблема участия в разговоре и опаска за целостность собственной шкуры становилась все острее. Гриффьер нервно сглотнул.

– ЧТО ПпРОИСзсзХхОДИТ?
– Акли передал все нюансы королевской артикуляции. Пришепетывание, заикание, растянутость.

Самому бы хотелось знать, - лихорадочно соображал несчастный подчиненный бейлифа на Золотое Подворье.

– А что я ему отвечу? Что я по вашему должен ответить своему королю?

– Мы принимаем все меры....

– Вот именно так я и ответил, - Акли зло постучал по столу.
– Принимаются все меры для выяснения всех обстоятельств дела.

– Саин....

– Но я почему-то уверен, ни хера ничего не предпринимается. Никто жопу не оторвет, сделать что-либо стоящее и полезное, дабы позже честно посмотреть начальству в глаза и честно обо всем доложить. И честно... честно получить причитающее ему за его труды!

– Саин...

Вторичная попытка вставить реплику - иначе Акли разойдется не на шутку, и тогда берегись! не увенчалась успехом. Бейлиф не желал слушать возражений.

– Где Сеньи? Ему передали мой приказ?

– Да, саин. Сразу же, - убедителен гриффьер.

– Тогда почему его нет здесь, в этой комнате? Почему я не слышу ни единого внятного объянения всей той свистопляске что творится в городе? Сперва чудовище, потом пожар, потом рухнула колокольня! Хоть что-то можете сказать по произошедшему? Или промямлить, или промычать, или проблеять! Можете?

– Саин, мы собираем показания свидетелей...

– Мне не нужны ничьи показания! Мне нужны, - голос Акли стих.
– внятные, - голос сделался еще тише, что бы тут же взорваться, - ответы! И имена! Особенно имена!

Бейлиф мог быть дотошным, въедливым до любой мелочи.

– Если кому-то дали в морду, я хочу знать кто, за что и почему именно ему. А так же была ли на руке негодяя перчатка и кто эту перчатку пошил. Потому как просто в морду это драка. А вот вместе с галантерейщиком перчатки продавшем - сговор!

Сейчас именно такой момент. Гриффьер помнил судьбу своего предшественника. Один вопрос - а не получал ли ты паршивец мзду ни хрена не делать на королевском коште?
– и на каторгу!

– В кротчайшие сроки..., - по цыплячьи пискнул гриффьер.

– Это позвольте узнать когда?

Опаснейший момент. Промахнешься и за собственные слова угодишь в карцер или в Шелбург, на пятьдесят саженей под землю, добывать серебро в казну.

– К завтрашнему утру будет исчерпывающая информация.