Появление в 1666 году фантастического романа-утопии «Описание Нового мира, называемого Сияющим миром» [67] только усилило непонимание между леди Кавендиш и обществом, в котором она вращалась. В предисловии к роману она писала: «И хотя я не смогу быть Генрихом V или Карлом II, я все-таки буду стремиться стать Маргарет I». Далее она поясняет, что имеет в виду нечто вполне доступное каждому: «У меня нет ни времени, ни возможности завоевывать мир… я могу создать свой собственный мир, за что, надеюсь, меня не осудят, так как во власти каждого сделать то же самое». [68] Название «роман» в приложении к утопии леди Кавендиш несколько условно. Роднит с романами этот текст завязка, в которой похищенная девушка оказывается перенесенной страшным ураганом, спасшим ее от похитителя, в неведомый мир, где ее принимают за богиню. Она становится супругой тамошнего императора, который наделяет ее абсолютной властью.

Основное содержание «Сияющего мира» составляют рассуждения автора, выражающие оценку несовершенств мира, в котором она, автор, живет. В этом мире «больше правителей, чем народов… Религий больше, чем богов… законов больше, чем прав…» [69] С восхищением отмечается порядок и единообразие, в котором пребывает Сияющий Мир: «…должен быть один правитель, одна религия, один закон и один язык». [70] Это мнение является повторением идей, сформулированных Т. Гоббсом в трактате «Левиафан».

Как и в ряде других сочинений, в «Сияющем мире» леди Маргарет не обходится без указания на недооцененные достоинства У. Кавендиша, герцога Ньюкасла. Его супруга видит глубинную причину незаслуженной обделенности мужа королевскими милостями в том, что сей джентльмен не желал и не умел льстить капризной Фортуне. Форма утопии позволяет автору помещающему подлинные факты и ситуации в вымышленное пространство, предлагать собственные оценки существующей реальности.

Вплотную к теме «реабилитации» У. Кавендиша леди Маргарет подошла, написав его биографию, которая вышла под названием «Жизнь Уильяма Кавендиша, герцога Ньюкасла» [71] в 1667 году. Некоторым образом это сочинение можно считать подведением итогов, озвучивающим сложившееся положение У. Кавендиша после Реставрации. В своем сочинении, носящем откровенно панегирический характер, леди Маргарет живописует его политические и военные заслуги, отмечает, что он заботливый муж и отец, подчеркивает свое повиновение всем его решениям. Настроение утраты славного прошлого, переживание невосполнимых потерь, «невзгод судьбы» составляют стержень жизнеописания У. Кавендиша.

В эти годы интересы леди Маргарет по-прежнему весьма разнообразны и широки, а поскольку лорд Уильям был человеком, уважаемым в ученом мире, ей было разрешено весной 1667 года присутствовать на заседании Королевского научного общества. Это позволяет говорить, что леди Маргарет была не только одной из первых англичанок, публиковавших свои произведения, но и единственной женщиной, посещавшей заседания Королевского научного общества.

Вполне здравой представляется такая оценка личности и творчества Маргарет Кавендиш: «С позиций современной действительности Кавендиш предстает не лишенным зачатков таланта графоманом, но для своего столетия она была уникальна, хотя бы тем, что осмелилась вторгнуться в сугубо мужские сферы деятельности…» [72] На примере судьбы этой женщины очевидно, что именно личность довлеет над творческим наследием: главным ее достижением стало то, что она сумела создать собственную неординарную личность, продемонстрировав необычайно широкий круг интересов.

Судьбы Люси Хатчинсон и Маргарет Кавендиш, а также их взгляды на жизнь и собственное в ней место идеально соответствуют господствующему тогда представлению, «согласно которому женщина должна была, прежде всего, служить своему супругу и домочадцам», [73] что не мешало им стремиться к реализации собственной личности в творчестве.

Период Нового времени для западной культуры – время распространения грамотности и формирование того, что можно назвать «книжной цивилизацией». Печатное слово, а также печатное изображение позволили приобщить к открытию мира максимальное число людей за сравнительно небольшое время.

Происходившие тогда же Великие географические открытия (XVI–XVIII века) привели к «освоению» европейцами земных и водных пространств нашей планеты. Изначальная экстравертность (устремленность вовне, стремление к распространению) христианского Запада была дополнена в Новое время экспансионизмом, вытекающим из внутренней природы капитализма. Колониальная экспансия наглядно реализовала установку на активное отношение к окружающему миру. В ходе колонизации происходил процесс узнавания и взаимопроникновения народов.

На фоне развернувшегося в Западной Европе процесса так называемого «первоначального накопления капитала», прогрессивного по сути, но чрезвычайно жестокого по форме, особенно заметны были те стороны жизни узнаваемых и подчиняемых «диких» народов, которые делали их в глазах европейцев счастливыми и безмятежными обитателями земного Рая. Тем самым создавалась почва для возникновения нескольких исторических мифов, в том числе легенд о «добром дикаре» и «благородном дикаре».

Всё это имеет самое непосредственное отношение к личности Афры Бен (Aphra Behn, 1640–1689). Она стала первой в Англии профессиональной писательницей, жившей за счет продажи своих литературных произведений. Сведения биографического характера зафиксированы в жизнеописании, включенном в ее сочинения, вышедшие в 1696 году, а также в «Воспоминаниях» Т. Коулпипера, [74] написанных на основании ее собственных рассказов. Отдельные детали биографического характера рассеяны по страницам ее комедий и романов.

Что о ней известно наверняка? Родилась Афра Бен в 1640 году, согласно записям в церковных книгах местечка Вью графства Кент. Отец ее носил фамилию Джонсон, был парикмахером, мать – нянькой в дворянской семье. Впрочем, возможно, супруги Джонсон были приемными родителями Афры, взявшими на воспитание незаконнорожденную дочку некой леди. Во времена республики графство Кент было перевалочным пунктом, где было много тайных и явных приверженцев дела короля. Дочка цирюльника могла наблюдать благородных дам и кавалеров, усваивать что-то из их бесед, манер, отношений. Среди роялистов были люди, симпатизировавшие католицизму. Для девочки всё это обладало неотразимой притягательностью. В основании восторженного преклонения Афры перед монархией вообще и представителями династии Стюартов в частности может в равной мере лежать как вассальная преданность дворянки, так и восхищение простолюдинки. С точки зрения обыденного сознания той поры прославившейся женщине подходило смутно-благородное происхождение: незаконное дитя благородных родителей.