– Капитан, вы злоупотребляете своим служебным положением, фальсифицируете факты и грубо шантажируете, – подал я голос.

– Молчи, не вмешивайся! – огрызнулся он. – Или хочешь схлопотать пятнадцать суток за нарушение общественного порядка? Так за этим дело не станет.

Он снова обернулся к Ларцевой и продолжил прессовать:

–Не советую проявлять строптивость. Если не подпишешь протокол, то ночь проведешь в клоповнике, в компании с голодными самцами, – наткнувшись на ее упорство, нервно заявил Михно.

Когда он с мрачным выражением лица вместе с Ларцевой вышел из кабинета я предупредил:

– Капитан, у меня есть основания обратиться в прокуратуру.

– Обращайся, – небрежно бросил он, намекая на влиятельного покровителя. «А ведь этот беспринципный тип не шутит, – подумал я, представить, что Снежана может оказаться в камере сексуально озабоченных мужланов, которые ради удовольствия ее не пощадят. Уже готов был к самому худшему, но развязка произошла совершенно неожиданно.

Послышался сигнал сирены, у здания полиции взвизгнули тормоза. В фойе появились врач, долговязый мужчина в очках и со стетоскопом на груди и стройная, миловидная медсестра.

– Здрасте. Кому нужна помощь? – обратился врач к капитану. Медсестра замерла на месте.

– Снежана, доченька, почему ты здесь, что случилось? Я тебя весь вечер разыскиваю, – подошла она к Ларцевой.

– Мамочка, не спрашивай, – дочь потупила взор. – Дома все подробно объясню. Небольшое приключение. Правда, капитан?

Она кокетливо улыбнулась офицеру, и тот замешкался от неожиданности. У него хватило ума не вдаваться в подробности. Возможно, Ларцева обезоружила его своей обворожительной улыбкой.

– Собирайся, сейчас поедем, – медсестра скользнула взглядом по рассыпанным на столе вещам и последовала за врачом в дежурную часть. Снежана поспешно сгребла вещи в сумку. Озабоченный Савелий молчаливо наблюдал за ее сборами, потом выписал повестку.

– Завтра жду вас в восемь часов. Продолжим беседу тет-а-тет, – и строго добавил. – Не вздумайте уклоняться. Вынужден буду в принудительном порядке прислать наряд полиции.

Потом обернулся и, словно впервые увидел меня, спросил:

– Смоляков, вы еще здесь?

– Да, здесь! – твердо произнес я. – Женщин в беде не оставляют.

–Возомнил себя рыцарем без страха и упрека? – усмехнулся он.

– Ты тоже прозрел, – не остался я в долгу.

– Спокойной ночи, – вежливо пожелал капитан и удалился вглубь полуосвещенного здания.

–Вы магически влияете на людей, – подарил я ей комплимент. – Но вас, кажется, дома ждут неприятности?

– Переживем, – обреченно вздохнула Снежана и призналась. – Если бы вас не было рядом, то, наверное, от страха померла.

– Вы – умница, держались достойно, – с пробившейся в голосе нежностью возразил я. – Полно на себя наговаривать. И бросьте пагубное ремесло. Оно до добра не доведет. Такая очаровательная женщина. Да вам цены нет, чтобы с этого дня никаких панелей.

Она заметно погрустнела, прикусила губу.

– Снежинка, обязательно позвони в любое время суток. Я должен знать, о чем будет говорить с тобой капитан. Будь с ним осторожнее, не вдавайся в подробности, все отрицай.

На клочке бумаги я записал номер своего домашнего телефона, служебный утаил. Улучив момент, вложил клочок в ее теплую маленькую ладонь, искренне прошептал:

– Мне очень приятно будет услышать твой голос.

– Правда? – она повеселела, глаза приобрели зеленовато-голубой цвет. – Мне так больно и одиноко. Верно, говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Ведь красота мимолетна, облетит, как с яблонь цвет.

– Придет еще к тебе счастье, только будь осторожна, – утешил ее. В этот момент из дежурной части вышли врач и медсестра, перевязавшая раны токсикоману. Я едва успел отпустить теплую ладонь Ларцевой.

– Вы тоже сотрудник полиции? – с недоверием спросила меня ее мать, стройная, миловидная, бальзаковского возраста.

– Нет, дружинник, – солгал, густо покраснел.

– Дружинники, полиция, а хулиганье прохода не дает, – посетовала женщина. – Время убили на перевязку, а в этот момент у кого-нибудь может случиться, инфаркт, инсульт или сердечный приступ. Невозможно успеть повсюду: ни машин, ни бензина, да и лекарства – дефицит…

Она безнадежно махнула рукой и обернулась к дочери:

– Пошли, уже поздно. Носит тебя нелегкая. Что это у тебя с губами?

– Обветрились.

Проводил их до самой машины. Снежана украдкой подарила мне свою очаровательную улыбку и "скорая помощь" умчалась в ночь. Не все так плохо в этом мире, если не считать похищенного диктофона с ценными записями. Дай Бог, чтобы это были первые и единственные потери в борьбе за правду и справедливость.