И, не дожидаясь разрешения, ткнул старика пальцем в лоб. Лысая, складчатая голова Чикфанила отклонилась назад.

– Хе-хе, – захихикал Чикфанил, выпрямляясь и потирая лоб. – Вы, земляне, так здороваетесь?

И в ответ ткнул острым ногтем Улита в нос.

– Ай! – взвизгнул Улит и отпрыгнул назад, угрожающе выставив вперёд трость. – Ты что себе позволяешь, дегенерат?!

– А ты что себе позволяешь? – спросил Верум.

– Все иногда позволяют себе лишнее, – философски изрёк Улит. – Чикаге…

– Чикфанил, – подсказал Верум.

– Чикфанил, нам бы два… Верум, как по-муслински «номер»? Не могу подыскать нужного слова.

– Хм… я тоже… Чикфанил, нам бы две отдельные комнаты.

– Иэх! – проскрипел древний хозяин, доставая с нижней полки исписанный бумажный лист и сверился с записями. – Есть свободная гостеквартира на две персоны на втором этаже под номером 22.

– Нет, вы не поняли, – сказал Верум. – Нам нужны две отдельные комнаты. Каждая должна быть на одну персону.

– Иэх? – спросил Чикфанил исписанную бумагу. – Но в наличии только одна гостеквартира на две персоны. Там имеется всё необходимое для двух жильцов: две отдельные спальни, два отдельных шкафа…

– Хорошо, пусть будет гостеквартира на две персоны.

Чикфанил порылся в ящике конторки и извлёк оттуда ключ. И тут глаза старца остекленели. Казалось, старец перестал дышать. Он так и застыл перед постояльцами с ключом в руке.

– Иэх! – опомнился он через несколько секунд, воззрился на землян, задумчиво пожевал губами и изумлённо проскрипел: – Да вы земляне! Как там учил горовождь… С приездом, уважаемые земляне! Меня зовут… иэх… как же меня зовут-то?.. А, Чикфанил Кич. Я хозяин этого сонодома… И этого ли? И я ли?

Старец беспомощно оглянулся.

– Вам 117 кругов, – Верум попытался вернуть вменяемость Чикфанилу. – Михудор просил передать, что Гумбалдун расплатится за разбитое стекло завтра.

– Или уже сегодня, – зевнул Улит. – Вроде и спал, а ещё бы не прочь вздремнуть.

– Иэх! – кожисто-складчатое лицо Чикфанила просветлело. – Вспомнил, вы же новые жильцы! А Гумбалдун, скандалист и пьяница, пусть приходит, пусть платит за разбитое стекло. Дам вам совет, если вы когда-нибудь захотите содержать свой сонодом, никогда не допускайте, чтобы вам били стёкла и не платили за них, иначе быстро разоритесь. Я вот всё хочу изловчиться и придумать, как бы мне бить конкурентам стёкла и чтобы они платили мне за это, а? Хе-хе.

При свете фонаря взгляд Чикфанила казался вполне безумным.

– Похоже, у старика шарики за ролики закатываются, – прошептал на земном Улит.

Старец сделал нужные записи, а Улит заплатил 1500 ерджи, на месяц вперёд, или за три десятины, если считать муслинскими десятидневками. Десятины переходят в няши, месяцы. 24 няши составляют круг – муслинский год.

– Не хило тебя ободрал усатый, – заметил Верум. – Целую тысячу ерджи загнул.

– Ты редкий зануда, Верум, – покачал головой Улит и посмотрел на своего товарища как на безнадёжного дурачка. – У меня ещё 497.000, не считая мелочи.

– Всего-то? В выходные можно разгуляться и тратить по 50.000 за ночь. Айда в Язду, оторвёмся со шлюхами подороже!

– Умолкни, зануда! Тебе лишь бы со шлюхами отрываться.

– Ну да, угораздило меня родиться мужчиной.

Они взяли у Чикфанила ключ от номера, зажженный фонарь со спичками, которые хозяин вынес нарочно для них, и поднялись на второй этаж. Войдя в 22-ую гостеквартиру, Улит нащупал выключатель. Свет не загорелся.

– Ах да, – с досадой сказал он, – дань уважения ночному прошлому.

И ушёл с фонарём в дальнюю комнату.

– Это будет моя комната! – крикнул он оттуда. – Вот только где кровать? У тебя есть кровать?

– Нет. У меня только шкаф, стол и стул.

– И меня только шкаф, стол и стул.

Улит вернулся. Верум открыл шкаф и заглянул внутрь.

– Этот Чикфанил о кроватях и словом не обмолвился. Может, у муслинов принято спать на полу?

Верум вытащил и расстелил на полу крепко сбитый, но мягкий матрац, достал простыни и подушки с одеялом, сшитые из чьей-то шкуры с коричневым мехом. Улит безмолвно наблюдал за ним. Потом развернулся и ушёл в свою комнату.

– Замечательно! – он раздраженно пнул сумку. – С приездом нас в варварскую страну, где все спят на полу!

Улит, привычный к соблюдению режима дня, отчаянно зевал. Постелив на полу, он переоделся в ночную сорочку, забрался под одеяло и мгновенно уснул. Проспал недолго. Разбудили его непонятные и, главное, непрекращающиеся звуки откуда-то снизу. Хлопая спросонок глазами, он прислушался.

Звуки эти походили на заунывно-нарастающий и заунывно-стихающий вибрирующий стон голодной кошки, пятый день запертой в чулане. Ещё звуки отдалённо напоминали неторопливую игру на расстроенной скрипке. Резкий взвизг и заунывный вой. Короткая тишина. Взвизг и заунывный стон. Тишина. От жутких звуков веяло тоской, отчаянием и хотелось повеситься. Это в случае, если заранее проснуться и настроиться на нужный лад. А если подобное будит посреди ночи, то ничего кроме раздражения и ненависти не вызовет.