– Не надо его приветсвовать отдельно, он занят, – сказал Верум.

– Конечно, – сказал Трощ. – Но если важный Улит пожелает, мы всё организуем.

– Тут же, – акцентировал приземистый муслин в чёрно-жёлтом одеянии. – И торжественный залп устроим из всех орудий.

– Это командор Кэкущ, глава военной полиции Гимгилимов, – представил Трощ. – Он отвечает за безопасность города, а значит и за вашу, уважаемый Верум.

– Уже чувствую себя в безопасности. Скажите, что будет с востоковцем?

– Ничего особенного! – Рот мэра широко раскрылся, раскалывая его мясистое лицо на две половины. "Наверное, это весёлая, дружелюбная улыбка", – вяло подумал Верум. – Голову отрежут, а тело сварят в ярмарочном котле на потеху детям! Хо-хо-хо!

Тут же захихикал командор Кэкущ, захехекали горколдуны и загоготали музыканты. Но Веруму стало не до смеха. Ему стало не по себе. В голове всё перемешалось и закружилось. «Надо срочно разыскать Михудора и ехать к начальнику космопорта, пока по милости Улита никого не казнили. Надеюсь, Лерген сможет предотвратить это», – лихорадочно соображал Верум.

– Сварят? За что?! – слабо воскликнул он.

Мэр оборвал смех. Веселье на его лице резко сменилось выражением максимальной умственной сосредоточенности. Как по команде, члены делегации и оркестранты тоже умолкли.

– Я вас чем-то напугал, важный землянин? – виновато спросил мэр.

– Да, немного, – проговорил Верум, расстегивая верхнюю пуговицу. Дышалось с трудом. – Я бы не хотел, чтобы из-за нас кого-то лишали жизни.

– Ох! Это я так пошутил! Глупо, глупо пошутил! – запричитал мэр Гимгилимов и стукнул себя пудовым кулаком по широкому лбу. – Не переживайте, уважаемый Верум, никто не будет лишать его жизни! Ничего с ним не случится. Ведь правда же? – оглянулся мэр на свою делегацию. И горколдуны загомонили:

– Верно!

– Не будем убивать!

– Посидит в тюрьме немного, да и будет!

– Не убьём, а жаль! – наперерез всем упрямо заявил какой-то муслин с низким лбом и глубоко запавшими глазами. – Терпеть не могу этих заносчивых востоковцев!

Но его тут же схватили за плечи, бока, закрыли рот ладонью и втянули в толпу. Мэр поднял руку. Гомон утих.

– А вы шутник, однако, – выдавил улыбку Верум.

Справившись, желает ли он слушать оркестр, или хочет перейти к обеду и последующей прогулке по Гимгилимам, Трощ велел музыкантам и горколдунам расходиться и возвращаться к повседневным обязанностям. Остались только командор и двое военных.

– Важный Верум, прошу, – кивнул головой Трощ, – в мой личный транспорт.

Благодаря эллипсоидной форме и поверхности корпуса, как бы покореженного и измятого, будто его аккуратно обстучали кувалдами, а также благодаря цвету, машина напоминала тёмно-зелёную металлическую котлету на колёсах.

"Котлета" горовождя имела два боковых ряда белых пассажирских сидений, обращенных друг к другу, как в лимузине.

– Хорошая у вас машина, удобная, – сказал Верум.

– Очень рад, что вам нравится! – сказал горовождь. – Такая машина дается в пользование вместе с должностью горовождя. Я могу возить вас в любое время дня и ночи, куда вам только вздумается, важный Верум.

– И важного землянина Улита, – добавил командор.

– Мы не хотим злоупотреблять, – вежливо отказался Верум.

– Но можете, – поспешил заверить Трощ. – Сочтем за честь.

Машина покатила по улице. Полосатый фургон военной полиции не отставал.

– Трощ, а вы как узнали о нашем приезде? – спросил Верум.

– Меня среди ночи разбудил посыльный Чикфанила. Сперва я хотел заточить посыльного в тюрьме, но, узнав, что в Гимгилимы прибыли уважаемые земляне, тут же подготовил достойную встречу.

– Очень достойную, – согласился командор Кэкущ. – Но без артиллерийской стрельбы.

– Никакие мы не важные, – ответил Верум, проклиная Улита за его высокомерие. Если бы не его чванливость, то, возможно, их приезд в Гимгилимы прошёл бы менее заметно. А теперь, когда мэр думает, что перед ним важные персоны с Земли, от него просто так не отделаешься.

Сам Улит мог бы поспорить с этим, однако Верум не был сыном известного писателя и смотрел на вещи здраво.

– Посыльный Чикфанила сказал, что в сонодоме остановились очень важные особы с Земли, а точнее известные и важные п и с а т е л и. – Земное слово горовождь произнёс с особым удовольствием и жутким акцентом, благодаря которому известные и важные писатели стали известными и важными пихателями.

– Боюсь, произошла ошибка. Писателями зовут… в общем, тех, кто исписывает бумагу. Писатели это, как бы вам сказать… бумагочеркатели. Мы не какие-то официальные лица или важные чиновники, как вы могли подумать. Здесь мы, чтобы прочесть исписанную вашей историей бумагу.

Верум с большой осторожностью подбирал слова. Кто знает, как отреагирует горовождь, узнав, что земляне, ради которых он переполошил подчиненных и устроил в их честь встречу с делегацией и оркестром, на деле никакие не важные особы, как доложили ему. Однако Трощ рассмеялся и хлопнул себя по животу.