Боннер не знал.

— Это означает, что желанные события происходят случайно. И это, — сказал Дэнни, держа газету так, чтобы Боннер мог видеть заголовок, — то, что я называю совершенным примером интуитивно прозорливой синхронности.

На передовой странице была статья о человеке по имени Фред Бэнкс, который отправился на Ближний Восток нести слово Божье мусульманам-язычникам и который слишком восторженно прововедовал однажды в пятницу вне мечети. Он был арестован и брошен в тюрьму по обвинению в шпионаже.

Конечно, Фред отрицал, что он агент ЦРУ, заявляя, что отправился на Ближний Восток из-за Дэнни Маккея. Согласно газетам Фред решил заняться проповедованием однажды после просмотра «Часа Благой вести», купил себе Библию и билет в один конец в «безбожный угол мира». Теперь он преследуется во имя Бога. Он заявил, что стал мучеником ради Иисуса и Дэнни.

Это была затруднительная ситуация для американского консула, который старался воспрепятствовать пожизненному заключению Фреда Бэнкса в тюрьму или его казни. Итак, когда Фред обратился непосредственно к преподобному Дэнни Маккею, более частное обращение к Дэнни тоже было сделано. Люди в темно-синих костюмах и автомобиле без номеров однажды прибыли в его хьюстонскую штаб-квартиру и уверили Дэнни в абсолютной безопасности и неприкосновенности, если он будет так любезен полететь туда и провести переговоры, чтобы сбитого с толку Фреда выпустили из тюрьмы.

Дэнни сказал своему личному штату, что это была интуитивно прозорливая синхронность: Фред нуждался в том, чтобы его спас Дэнни, в то время как Дэнни пытался проталкивать свое имя в первые строчки опросов. Купаясь в потоке гласности и возбужденном внимании средств массовой информации, он полетел в маленькую ближневосточную страну, где встретился с министрами короля и посредством обаяния и актерского таланта смог убедить их, что Фред вовсе не шпион, а просто введенный в заблуждение христианский фанатик. Дэнни публично приносил извинения за действия Фреда и показал свои честные намерения, подарив королю белый удлиненный лимузин с техасским сигнальным рожком на капоте.

Его возвращение в Соединенные Штаты с потрепанным и бородатым, но благодарным миссионером было встречено головокружительным вниманием средств массовой информации. Наряду с многократно опубликованной и ставшей популярной фотографией, где он пожимал руку королю, озаглавленной «Ковбой и шейх», Дэнни внезапно оказался на вершине известности. Ведущие ток-шоу требовали, чтобы он приходил на их программы; четыре крупнейших издателя обращались к нему с просьбой написать книгу; он получал награды и благодарности от организаций по всей стране; он ужинал в Белом доме.

Именно так, как он и предсказал, Дэнни Маккей стал героем внезапно.

За исключением того, что это вообще не было удачей или интуитивно прозорливой синхронностью. Дэнни сам послал Фреда Бэнкса на Ближний Восток, и они вместе разыграли весь сценарий.

Дэнни поразился, насколько легко это оказалось сделать: так просто запланировать и выполнить. Дэнни дал объявление касательно услуг наемника в журнал «Солдат удачи»; было согласовано, что Фред Бэнкс получит крупную сумму денег и ранчо в Мексике после удачного исполнения роли. Ослепленный предложенными ему деньгами и знаменитостью человека, который нанимал его, Фред был исполнительным и старательным с самого начала. Его ценность заключалась в знакомстве с Ближним Востоком, поверхностном знании Библии и обширных познаниях о выживании в пустыни, если бы это понадобилось. Он согласился на роль сразу, явно наслаждаясь тайной, предвкушая индивидуальную миссию и обещанное внимание средств массовой информации впоследствии. Дэнни уже протоптал дорожку через различные дипломатические каналы и другие секретные источники, заключив тайный договор с мусульманским королем, чья маленькая страна нуждалась в американских танках и автоматах. Дэнни через своих представителей обещал арабу все, если он арестует, а затем чуть позже отпустит некоего миссионера по имени Фред Бэнкс.

Все прошло без помех. У Фреда было его ранчо, у короля — его незаконное оружие, а Дэнни стал героем.

И теперь, когда он проводил кампанию, а соглашению было всего два месяца, весь эпизод с Фредом Бэнксом всплыл снова, так же как и бессменная вахта у больницы Паркленд в день убийства Джона Кеннеди. Штат Дэнни постоянно поддерживал на переднем плане связь с Кеннеди, и люди поглощали это.

Его лозунг — «Возвращение в Камелот» — был собственной идеей Дэнни. Он был написан на ярком красном баннере, повешенном на стене позади помоста, откуда Дэнни Маккей собирался осуществлять контроль над банкетом, который в его честь устраивала Беверли Хайленд.

— Хорошо, Бон, — сказал Дэнни, бросая последний взгляд в зеркало. — Пойди приведи эту суку, и мы отправимся в путь.

«Сукой» была его жена Анжелика.

Беверли не села за стол Дэнни. Причина, которую она выдвинула, заключалась в том, что это был его вечер и она не хотела красть внимание, адресованное ему. Дэнни, будучи законченным эгоистом, подумал, что это вполне разумно.

Тысяча двести человек поднялись на ноги, когда он вошел в зал. Их аплодисменты и приветственные возгласы почти заглушили оркестр, который играл «Желтую розу Техаса». Дэнни стоял перед ними с распростертыми руками и светящимся лицом, в то время как вокруг него щелкали фотоаппараты. Затем, после того как низкопоклонство продолжалось в течение довольно долгого времени, он опустил руки и склонил голову. Внезапно зал затих, когда все склонили головы по образу и подобию преподобного Дэнни Маккея.

Когда все расселись и глаза нетерпеливо уставились на него, Дэнни обратился ко всем с плутоватой улыбкой и начал медленно говорить, нараспев произнося слова.

— Хвалите Бога, — сказал он мягко, пытаясь встретиться глазами как можно с большим количеством людей в зале. Они сидели за большими круглыми столами и были одеты в вечерние платья и смокинги. Бокалы для шампанского блестели, фарфор и столовое серебро в готовности ждали банкета. В первую очередь Дэнни поблагодарил оркестр за предоставление ему такого великолепного выхода. — Это была любимая песня моей матери, Бог да пребудет с нею. Она находится теперь с Небесным Отцом, но я знаю, что она слышала каждую ноту этой мелодии. Представляете, у меня совершенно отсутствует музыкальный слух. Подобно Улиссесу С. Гранту, я знаю только две песни — одна из них «Желтая роза Техаса», а другая отсутствует.