– Нет, друг мой, это невозможно. Равномерно порошок распределиться, только если, спрыгнув внутрь бури и в нужный момент, его развеять. Ни с корабля, ни с каната, ни с помощью паракрыльяв. Я все прочитал. Вот поэтому я все рассчитывал… И злился на себя, что все еще пересчитываю, а не иду делать то, что нужно…

– Нет, не вздумай, я тебя не пущу! — Тугодум взял Хита за плечи, глядя на его возбужденное лицо. На глаза гоблина выступали слезы, когда он представлял, что его друг собирается делать. — Давай я сделаю это? Я сильнее.

– Прости, Тугодум, но, это могу сделать только я. Тот, кто спрыгнет с порошком, должен быть очень легким. Я из вас самый легкий. Может, только больной капитан еще легче меня, но, с ним вариант не рассматривается в принципе. Вот поэтому я не ем и не пью ничего, кроме этих капель. Когда сниму шинель, буду идеально весить.

– Я тебя все равно не пущу. — Серьезно глядел в его глаз Тугодум. — Может, буря и сама закончится? Не надо будет себя губить…

– Она не закончится, Тугодум… Пока мы живы — не закончится. Она всех нас постепенно убьет, если кто-то один ее не остановит. Сначала умрет капитан, потом мы по очереди, потом даже птицекрысы…. И только тогда она выпустит бедный корабль с мертвецами на борту. Тугодум, подумай, разве ты хочешь видеть как это произойдет? Как умрет Прутик, как умру я, Тарп, Страшезлоб… Или, еще хуже, если мне придется увидеть как умрешь ты. Я этого точно не хочу видеть, потому я сделаю то, что делает матрос на рисунке. Прости, что я слишком боюсь, чтобы сделать это незаметно, и что рассказываю все это тебе… Но, я не хотел предавать тебя и просто сбегать, не объяснившись. — Он уткнулся головой в плечо Тугодума. — Прости, пожалуйста, братик.

– Ты тоже для меня как брат, столько лет. — Обнял его крепко Тугодум. — Помнишь, как мы вспоминали в цистерне под Нижним городом нашу первую встречу?

– Конечно помню. Как странно сводит нас всех иногда судьба. Тогда вы из Санктафракса в Нижний Город на празднование Водгисса приехали, ты был маленький, а я подросток, и в своей крутой пиратской шляпе, которую мне сшил отец шляпник.

– И ты мне дал примерить шляпу. То есть, треуголку, конечно. Это было смешно, — всхлипнул он.

– А потом мы так удачно оказались в одной команде, потом попали в шторм, потом в Санктафракс, где у тебя оказалась такая хорошая знакомая, у которой оказался чайн…

– То есть, ты погибнешь из-за меня? Если бы не было чайна, то ты бы не решил прыгать…

– Если бы не было чайна, то я все равно погиб бы. И я, и ты, и капитан, и все… Я же уже сказал. — Улыбнулся Хит грустно.

– Ты все время спасаешь меня. Тогда, в Нижнем городе, и в цистерне потом, — я один ни за что бы не выжил, это ты все продумал, организовал.

– Ты тоже со мной продумывал.

– Но, идеи всегда были твои. Ты много знаешь, умеешь. И просто ты умный и добрый. Кто-нибудь мог подумать, что я твой защитник, а все было наоборот. Не правильные мы плоскоголовый гоблин и квартермейстер, наверное.

– Плоскоголовый гоблин родом из Санктафракса, и напористый квартермейстер из Нижнего города, чуть ли не из Лесов, потому что много там бродил в юности. Мы были отличной командой.

– Я не хочу отпускать тебя… Можно, я все равно спрыгну с тобой? Вдруг вдвоем мы еще спасемся, как тогда вместе спаслись?

– Вот это уже полная ерунда! Здесь совсем другая ситуация. Нет, ты останешься здесь, вы выберетесь из бури, найдете место, где подлечить капитана, потом найдете Риверрайз, заберете наших, и тогда всё будет хорошо. И ты должен вернуться к своей подруге из Санктафракса, ты же обещал ей себя беречь, я помню. Как почетный старший брат и друг, запрещаю тебе даже думать об этом. У меня для тебя другие поручения, кстати! Помнишь, в цистерне я делал записи о выживании в коммуникациях? По-моему, это очень дельные записи, которые могли бы кому-нибудь пригодиться. Я должен был их оставить в Санктафраксе, но, мы тогда так торопились, что я не подумал об этом. Хотя, хорошо ведь, что не подумал — Санктафракс ведь насовсем улетел… А теперь я отдам записи тебе, и ты их предашь какой-нибудь библиотеке, когда возможность будет. Ты же не позволишь моим трудам зря пропасть?

– Не позволю. Я все сделаю как ты говоришь. Но, это так грустно…

– Прости меня за это. — Он отшагнул от Тугодума, быстро моргая. — Кстати, потом, когда всё закончится, возьми мою шинель себе, — пусть она тебя греет. У тебя такого теплого ничего нет. Я знаю, она тебе маловата, но, ты рука там разрежь, еще что-нибудь сделай…

– А когда все закончится? — вытирая слезы кулаком, спросил Тугодум.

– Не знаю… Когда я решусь. Это, наверное, еще не совсем скоро случится.

– А вдруг буря еще успеет кончиться?

– Вряд ли… Кстати, Тугодум, отнеси моё лекарство капитану. Оно его хоть немного приободрит. — Протянул он бело-зеленую муть другу. — И еду ему отнеси, ему она нужнее. Я все равно не буду.

– Хорошо, так и сделаю. Только ты не спеши, еще подумай…

– Помни, никому ни слова про мой план, ладно?

– Конечно. Слушаю тебя, брат. — Тугодум грустно улыбнулся, забрал тарелку, чай и флакон с лекарством.

Тарп увидел, как Тугодум выходит от Хита с теми же продуктами и с флаконом, и направляется в сторону каюты капитана. Гоблин заметил его взгляд и тут же этот момент честно пояснил.

– Хит есть не хочет, отнесу лепешки и чай капитану. А это — лекарство, Хит сам его принимает. Для бодрости. — Сказал он.

– Но уж нет, я не дам тебе никакого лекарства капитану давать! — Бросил рычаги управления душегубец и поспешил за плоскоголовым.

Тугодум быстро сориентировался и, зажав пузырек в руке, высоко поднял его над головой, хоть тарелка и загрохотала на палубу, когда Тарп попытался флакон выхватить.

– Это лекарство. Ценное и помогающее. Я не дам его потерять. — Уверенно сказал гоблин, продолжая путь к капитану.