Итак, для верующего человека нет дурной бесконечности, коловращения случайностей, потому что, по слову апостола Павла, «вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11, 1). Вот простой житейский пример. Я много лет знаком с человеком, который некогда, на заре наших отношений, снисходительно утверждал, что религиозная вера полезна только тем, что в качестве наркотика («опиум для народа») помогает слабым духом людям переносить тяготы этой жизни; людям же «полноценным» она не нужна. Однажды он отправился в длительную и чреватую опасностями поездку; дома молилась жена, православная христианка. Отслужили молебен о путешествующих, он против этого не возражал – ради утешения близких. И вот, по молитвам любящей его супруги, Господь не только сохранил его в дороге, но и вразумил. Одно за другим случались неблагоприятные происшествия, но буквально тут же открывался их благой смысл. То машина из-за потери лобового стекла катастрофически отстает от каравана, но не подвергается, как все другие в караване, ограблению в пути. То на горной трассе лопается колесо, и, свернув на обочи ну, мой друг с товарищами становятся свидетелями того, как шедшая за ними машина летит в пропасть, сшибленная встречным трейлером. То небольшая поломка заставляет их остановиться на ночлег, оставив автомобиль в глубокой луже, – а утром обнаруживается, что еще и сорвана резьба на наконечнике рулевой тяги, что обещало неизбежную аварию на горном серпантине. Из путешествия мой друг вернулся с «уверенностью в невидимом» – с пониманием реальности высшего смысла происходящих с нами событий.

Да, мы, христиане, знаем смысл происходящего, мы знаем, куда идем и зачем. И мы знаем, что никто, кроме нас самих, не может нам помешать туда прийти. Идеальная методика для любого психотерапевта! Впрочем, в отличие от психотерапевтов, для нас это не методика – для нас это полнота жизни и истины. Ведь только на краеугольном камне религиозной веры можно строить непоколебимый фундамент жизни.

Религиозный смысл первой заповеди непосредственно следует из ее текста: есть Бог, и это «мой» Бог, я Его чадо. Я – не бессловесное животное, но высшее существо во Вселенной. Бог – не абстрактная идея, не отвлеченная инстанция. Он рядом с нами, Он заботится о нас, спасает нас, Он вывел нас «из дома рабства». Мы живем «пред лицем» Его – Он всегда с нами, Он Отец. Поразительное единство, казалось бы, несовместимых полюсов: Творца и оторванного от Него, поруганного грехом творения! В поэтической форме, с щемящей проникновенностью это удивительное состояние выражено в прекрасном тексте «От меня это было» [3] :

Таким образом, нет иных богов, «разве Мене». Есть «так называемые боги, или на небе, или на земле» (1 Кор. 8, 5), которые суть бесы: не творческие, не спасающие. Первая заповедь – великий принцип монотеизма [5] , на котором зиждутся все основные мировые религии (кроме буддизма, который и не вполне религия). Монотеизм – высшая форма религиозной жизни, единственная обеспечивающая подлинное богообщение. Монотеизм возвышает Бога до Абсолюта, а человека – до Бога. И именно в христианстве эта возможность стала реальностью: «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом» [6] .

В мистическом смысле первая заповедь – это заповедь о вере как таковой. Вера – удивительный дар свыше и в то же время – заповеданная каждому человеку обязанность. Вера есть одновременно условие и исполнение духовной жизни, единственный способ полноценной реализации человеческой личности, высшая форма познания. И, что важнее всего, вера – это прорастание временного в вечное. Ибо как вера в вечную жизнь невозможна без веры в Бога (обратим внимание: вечность вне Бога – нирвана буддизма – есть не вечная жизнь, но вечное небытие), так и вера в Бога бессмысленна вне веры в бессмертие души: «Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то… тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15, 13–14). Таким образом, вера как прорыв ограниченного сознания к Истине, ограниченного существа к Абсолюту, ограниченного бытия к вечности есть «единое на потребу» (Лк. 10, 42) в созидании высшего достоинства личности.

Итак, первая заповедь – о достоинстве человека. Вера как непоколебимый фундамент бытия, как стержень подлинной духовности, как онтологический прорыв в бесконечность – вот то, что созидает подлинного человека: не полубезумного «царя» поруганной природы, но живой и вечный образ Божий.

В своем пространном изложении эта заповедь носит явно воспитательный характер для того общества, к которому она впервые была непосредственно обращена. «Малое стадо» древних евреев, окруженное волнующимся океаном языческих племен и народов, постоянно подвергалось опасности ассимиляции и утери богооткровенного монотеизма, а ведь именно вера в Единого Бога была условием возможности пришествия Мессии. И во второй заповеди Господь со всей строгостью предупреждает от возможных уклонений… В то же время в этих словах, грозно усиленных, явственно раскрывается и отцовство Творца – не только Его воспитательная строгость, но и бесконечность Его милосердия.

Итак, «не сотвори себе кумира». Что говорит нам эта заповедь на первом, житейском уровне ее понимания? Это указание на необходимость построения гармоничной иерархии ценностей в нашей душе, в нашей жизни. «Все мне позволительно, но не все полезно» (1 Кор. 10, 23), – неполезно то, что не находится на своем месте. Слезы и смех, труд и отдых, общение и молчание – все надлежит человеку, но все должно иметь свое время: «…время рождаться и время умирать; время насаждать и время вырывать посаженное… время разбрасывать камни и время собирать камни…» (Еккл. 3, 2–5).