А потом он отодвинулся, поглядывая на нее с удовольствием. Она чувствовала, что ее глаза, должно быть, остекленели, щеки раскраснелись, а свежеиспеченная помада испарилась. Ее губы были припухшими, и она поняла, что никогда в жизни и близко не испытывала нечто подобное. В этот момент она сделала бы все, что угодно, чтобы оказаться в его постели, чтобы он ласкал ее ноющую грудь своими большими руками, и в данный момент ей пришлось бороться с желанием потянуть к нему голову для еще одного глубокого, настолько непристойного поцелуя.

— Садись. Твой коктейль уже на столе.

Вместо того, чтобы взбунтоваться или возразить на его командный тон, что-то глубоко внутри нее откликнулось, ей даже понравилось, она послушно села в кресло, которое он отодвинул для нее.

Ник занял собственное место, его длинные ноги намеренно дотронулись до ее ног под столом, когда он взял свой стакан.

— Надеюсь, за очень интересный вечер, — произнес он тост глубоким, соблазнительным голосом, который тут же волной прошелся по всему ее телу.

Анжела ответила ему улыбкой, и очень понадеялась, что она была столь же соблазнительной.

— Я выпью за это, — ответила она, чокаясь с ним стаканом, прежде чем сделать глоток водки с запахом лимона. — Но для меня итак вечер был очень и очень интересным.

Он неторопливо откинулся в кресле, вытянув ноги и захватив ее щиколотки.

— Правда? — проворковал он. — Ну, почему бы нам не продолжить, все может быть еще более увлекательным. Ты пользуешься противозачаточными?

Она прыснула и закашлялась от глотка водки, который попал не в то горло. Она подняла на него слезящиеся глаза и встретилась с его довольным смеющемся взглядом.

— Я… эх, скажу, что это не твое дело, но мне немного трудно говорить в данный момент, — просипела она.

— Ерунда. — Он неторопливо поднял свой стакан. — К двум твоим замечаниям. Ты прекрасно говоришь и точно знаешь, почему это мое дело. — Без всякого предупреждения он схватил ее за руку и поднес к губам, и его язык нарисовал маленький круг на ее ладони. — После ужина я трахну тебя, Ангел. Наверное, не раз. Так ответь мне на мой вопрос, как хорошая девочка, а?

Анжела почувствовала, как все ее тело накрыло волной жара, она резко вспотела.

— Да. Я использую имплантаты длительного действия — «Мирена», если точнее.

— Хорошо. Не то, чтобы я не использую презерватив. Это не подлежит обсуждению. Но они не на сто процентов непробиваемы, поэтому я должен знать, во что ввязываюсь. Ах, прости за каламбур.

— О… хорошо, — медленно ответила она, немного более звонко, чем следовало, — вы всегда, ммм…

— Форсирую? Прямолинейный? Напористый? — Он кивнул. — Всегда. Я говорю, что думаю, ненавижу чушь, не терплю лжи или непорядочность. И я особенно презираю играть в игры. По крайней мере, вне спальни.

И вдруг внутренний, маленький демон, словно поддразнивал ее, поэтому она ответила:

— Уже второй раз за сегодня вы упомянули… ой, игры вне спальни. Вы ведь не один из тех парней, которые имеют странные пристрастия в сексе, да? Потому что, несмотря на то, что у меня довольно высокая терпимость к боли, я обычно трачу ее на занятия спортом. Спортом на открытом воздухе, вне спальни.

Ник рассмеялся, явно забавляясь ее ответом.

— А что знает двадцати двухлетняя выпускница Стэнфорда о кинки, сладкая? Ты, должно быть, жила в совершенно другом общежитии, чем я.

Она специально пробежала указательным пальцем по краю стакана, прежде чем сделать небольшой глоток.

— На самом деле, я узнала о кинки еще в средней школе. Но не так, как вы думаете.

Он притянул кресло ближе, положив локти на стол.

— Становится все интересней и интересней. Я чувствую, что в тебе гораздо больше, чем ты позволяешь видеть большинству людей. Так расскажи мне, Ангел. Что ты знаешь о кинки, и как ты приобрела эти знания?

Анжела усмехнулась.

— Не из первых рук, если вы думаете об этом. Боже, я даже ни с кем не встречалась в школе. За исключением очень неудобного свидания на мой выпускной вечер.

Ник вернул ей улыбку и прошелся костяшками пальцев по щеке.

— Теперь, мне очень трудно в это поверить. Особенно, если учесть, что у тебя тогда были эти прекрасные волосы, — он поднял ее длинную шелковистую прядь и просеял сквозь пальцы. — Не говоря уже об длинных, великолепных ногах.

Она не смогла подавить вздох, сорвавшийся с губ, когда он совершенно неожиданно скользнул рукой под ее юбку, погладив бедро в шелковом чулке.

— У меня было и то, и другое, — задыхаясь, ответила она. — Но у меня также был и рост — пять с одиннадцатью, и я была выше, чем почти каждый парень в классе. Долгое время единственным, кто был выше огромный придурок, который носил очки с огромными стеклами, но все равно продолжал ударяться об стены.