— Может быть, — согласилась Куропет. — Скажите мне, Владыка Громобой, вам дозволено иметь женщин?

— Дозволено? — повторил Шэнноу, краснея. — Нет, это не разрешено.

— Очень печально, — сказала Куропет.

— Да.

— Вас за что-то покарали?

— Нет. Но, видите ли, я женат. У меня есть жена.

— Одна?

— Да.

— Но ведь ее здесь нет.

— Да.

— А я здесь.

— Я это очень хорошо знаю. И благодарю вас за вашу… доброту, — после долгой паузы, наконец, сказал Шэнноу. — Извините меня. Я очень устал. Лучше мне прилечь.

— Но вы же еще не бегали!

— В другой раз. — Шэнноу вошел в хижину и сел. Он чувствовал себя глупо, и все-таки ему было приятно. Он вынул пистолеты из седельных сумок и вычистил их, проверяя каждую капсюлю, прежде чем вернуть ее на место. Самые надежные пистолеты, из каких ему доводилось стрелять! Осечки случались не чаще, чем на двадцать выстрелов. Хорошо уравновешены и достаточно меткие, если правильно учитывать отдачу левого. Он пересчитал оставшиеся капсюли. Сто семьдесят. Запаса гремучей смеси у него хватит еще на триста пятьдесят. Черного пороха тоже достаточно.

Когда он укладывал пистолеты назад в сумки, вошел Каритас.

— У черного пороха неплохая метательная сила, — заметил старик, — но сгорает он далеко не целиком. Вот почему от него столько дыма.

— Порох для себя я изготовляю сам, — сказал Шэнноу, — но селитру найти очень трудно. А серы и древесного угля хоть отбавляй!

— Как вы себя чувствуете?

— Сегодня получше. Завтра начну бегать.

— Куропет рассказала мне о вашем разговоре. Вам трудно разговаривать с женщинами?

— Да, — признался Шэнноу.

— Так научитесь забывать, что они — женщины.

— Это очень трудно. Куропет неотразимо привлекательна.

— Вам следовало бы принять ее предложение.

— Прелюбодеяние — грех, Каритас. А у меня и так достаточно грехов.

Каритас пожал плечами.

— Не стану вас разубеждать. Вы спрашивали про восток и опасности там. Как ни странно, тут большая роль принадлежит Библии.

— Там обитает какое-нибудь религиозное племя?

— Вот именно… хотя их взгляды диаметрально противоположны вашим, мистер Шэнноу. Они называют себя Исчадиями Ада и утверждают, что поскольку Армагеддон — сбывшаяся реальность, а нового Иерусалима нет, значит, Люцифер одержал победу над Иеговой. И поклоняются ему, как Владыке мира.

— Мерзость! — прошептал Шэнноу.

— Они исповедуют культ Молоха и предают первенцев огню. В их храмах совершаются человеческие жертвоприношения, и обряды их поистине неописуемы. Те, кто не принадлежит к их племени, считаются врагами и либо обращаются в рабство, либо сжигаются заживо. У них к тому же есть пистолеты и ружья, мистер Шэнноу. И они заново изобрели патрон с гильзой без закраины.

— Не понимаю.

— Подумайте о превосходстве ваших капсюльных пистолетов над кремневыми ружьями, которые вам случалось видеть. Ну, так патрон с гильзой ровно настолько же превосходит капсюль.

— Объясните, пожалуйста.

— Лучше я вам просто покажу, мистер Шэнноу.

Каритас расстегнул овчинную куртку. Под ней в надетой через плечо черной кобуре покоился пистолет, каких Шэнноу еще не видел. Черная рукоятка была прямоугольной, а когда Каритас извлек его из кобуры, оказалось, что ствольная коробка также имеет прямоугольную форму. Каритас протянул пистолет Шэнноу.

— Как он заряжается?

— Нажмите кнопку слева от ручки.

Шэнноу послушался, и ему на ладонь упала обойма. Положив пистолет на колени, он занялся обоймой. Заметив блеск латуни вверху, вынул патрон и поднес к очагу, чтобы рассмотреть получше.

— Это патрон, — сказал Каритас. — Овал в верхнем конце — свинцовая пуля. Латунная часть заменяет капсюлю и содержит свою гремучую смесь. При ударе бойком происходит взрыв, и газы выбрасывают пулю из ствола.

— Но каким образом… э… пуля попадает из обоймы в замок?

Каритас взял у него автоматический пистолет и взвел затвор.

— Пружина в обойме поднимает патрон и, таким образом освободив затвор (затвор, щелкнув, вернулся на место), загоняет патрон в патронник. И вот в чем прелесть этого оружия, мистер Шэнноу. Когда нажимают на спусковой крючок, боек взрывает гремучую смесь, пуля вылетает из ствола, и отдача возвращает затвор в исходное положение. При этом крючок высвобождает гильзу, поднимающийся снизу новый патрон выталкивает ее из пистолета наружу и загоняет в патронник следующий патрон. Просто и великолепно!

— Как он называется?

— Это, мой дорогой, браунинг тысяча девятьсот одиннадцатого года с одной системой сцепления. И еще — это причина, по которой канны не нападают там, где нахожусь я.

— Вы хотите сказать, что он в рабочем состоянии?

— Разумеется. Он в подметки не годится более поздним моделям, но в свое время считался замечательным оружием.

— Я все-таки не убежден, — сказал Шэнноу. — На вид он несуразен, да и чересчур сложен.

— Завтра, мистер Шэнноу, я продемонстрирую вам его возможности.