— Я предпочел бы, чтобы вы передумали, — сказал Шэнноу. — Я предпочел бы, чтобы вы спрятали пистолет и уехали. Я не думаю, что вы плохой человек. Просто немного жадный. И вы заслуживаете того, чтобы остаться жить.

— Неужели? — Баркетт ухмыльнулся. — И почему бы это?

— Потому что вы, и это очевидно, хотите только ограбить меня, не то разделались бы со мной без лишних слов.

— Верно. Так что давай деньги и покончим с этим.

— А ваши друзья знают о вашем намерении?

— Я вернулся не для того, чтобы разводить с тобой тары-бары, — ответил Баркетт, взводя курок своего кремневого пистолета. — Ну-ка, дай мне седельную сумку.

— Послушайте, приятель, это последнее предупреждение. У меня в кармане пистолет, и он наведен на вас. Бросьте эти глупости!

— И ты думаешь я поверю?

— Нет, не думаю, — с сожалением ответил Шэнноу, спуская курок.

Баркетт опрокинулся на бок и тяжело ударился о землю. Его пистолет выстрелил, и пуля отлетела рикошетом, угодив в камень. Шэнноу подошел, надеясь, что рана окажется не смертельной, но Баркетт лежал мертвый с пулей в сердце.

— Будь ты проклят! — буркнул Шэнноу. — Я дал тебе больше возможностей отступить, чем ты заслуживал! Почему ты не воспользовался ни одной?

К нему скакали два товарища Баркетта, оба с пистолетами в руках. Шэнноу достал из кармана адский пистолет и взвел затвор.

— Один лежит мертвый! — крикнул он. — Хотите лечь рядом?

Они натянули поводья, поглядели на распростертый труп, спрятали пистолеты и подъехали поближе.

— Он безмозглый дурак, — сказал ехавший впереди молодой человек с тонким загорелым лицом. — Мы тут ни при чем.

— Положите его на его лошадь и отвезите к нему домой.

— А вы разве не возьмете его лошадь?

— Куплю в вашем селении.

— Держитесь от него подальше. Почти все, что он вам говорил, — правда, но только не о трех монетах. Теперь, сколько бы при вас ни было денег, не имеет значения. Они заберут все, как пошлину, и заставят вас работать в руднике. Так уж завел Риддер.

— Сколько у него стражников?

— Двадцать.

— Ну так я последую вашему совету. А лошадь куплю. Сколько такая стоит в вашем краю?

— Лошадь не моя.

— Тогда передайте деньги его семье.

— Это не так просто сделать. Забирайте лошадь и уезжайте, — сказал молодой человек, багровея.

И Шэнноу понял. Он кивнул, перекинул седельные сумки через спину лошади и сел в седло. Вернись этот всадник с деньгами, из этого следовало бы, что они говорили с убийцей их друга и не отомстили, и их заклеймят, как трусов.

— Я не хотел его убивать, — сказал Шэнноу.

— Что сделано, то сделано. У него есть близкие, и они начнут охоту на вас.

— Будет лучше для них, если они меня не найдут.

— Не сомневаюсь.

Шэнноу коснулся каблуками боков лошади, а когда она шагнула вперед, оглянулся и крикнул:

— Скажите им, чтобы искали Йона Шэнноу!

— Иерусалимца?

Он кивнул и пустил лошадь рысью. У него за спиной парни спешились, подняли своего покойного друга и положили тело на круп одного из коней.

Шэнноу не оглянулся. Случившееся, как многое в его жизни, завершилось и было забыто. Баркетту был предоставлен шанс на жизнь, и он его отверг. Шэнноу не сожалел об этом.

Лишь одно сожаление жгло и жгло его…

Ребенок, который оказался не в том месте не в ту минуту, и соприкоснулся с орбитой смерти, обращающейся вокруг Взыскующего Иерусалима.

Шэнноу ехал около часа, и его новый конь как будто совсем не притомился. Это был гнедой жеребец, ладони на две выше мерина, и выглядел крепким и выносливым. Его, несомненно, кормили зерном и холили. Шэнноу боролся с соблазном пустить его во весь опор, чтобы узнать предел его быстроты, но во враждебном краю это было бы неразумно.

Уже приближалась ночь, когда Шэнноу въехал в Замок-на-Руднике. Ошибиться возможности не было, так как селение простиралось у подножия горы под сенью крепости с шестью зубчатыми башнями. Она была огромной — такого большого сооружения Шэнноу еще не доводилось видеть; ниже домики и лачужки рудничного поселка казались в сравнении такими же крохотными, как жуки рядом со слоном. Здания посолиднее украшали главную улицу, которая вела к сводчатым воротам замка, а слева за ручьем виднелся завод.

Во многих окнах светились огоньки, и в мягком лунном свете селение выглядело мирным и приветливым. Однако Шэнноу редко доверял внешним признакам и остановил коня, обдумывая, как поступить. Парень посоветовал ему держаться подальше от Замка-на-Руднике, и днем он последовал бы этому совету. Но ему нужно было запастись провизией, и с высокого склона он разглядел лавку, приютившуюся под боком дома собраний, а может быть, трактира.