— Домолчался до чего-нибудь?

— Не говорит.

— А Лидия Сергеевна? — спросил Сырцов про другого отставного полковника, жену Деда, которая просчитывала ситуацию и расклад сил с точностью и скоростью патентованного компьютера «Тошиба».

— Лидия аккуратно посоветовала нам свести контакты до минимума и ждать твоего сигнала. Я дождался.

— Только-то, — огорченно понял Сырцов, втайне от самого себя ожидавший чуда.

Между стулом Казаряна и своим табуретом он пристроил, как стол, последнее свободное седалище и выгрузил на него принесенные с рынка гостинцы.

— Я за рулем, — неуверенно предупредил Казарян, нежно коснувшись этикетки литровой емкости «Смирнофф». Сырцов не слушал возражений, он тщательно готовил закуску: разодрал плоскую упаковку драгоценной семги, резал толстыми кусками хлеб и огурцы с помидорами. Когда он, отвинтив однофамильцу учителя головку, стал разливать по хлипким пластмассовым стаканчикам, Роман Суренович повторил: — Я за рулем.

— Не принимается во внимание, — жестко отверг слабые возражения гостя Сырцов и, осторожно держа двумя пальцами стаканчик, довольно прилично пропел голосом Филиппа Киркорова: — «Я поднимаю свой бокал, чтоб выпить за твое здоровье!»

Выпили за здоровье Казаряна и Аллы Пугачевой. Растворив во рту нежнейшую рыбку, Казарян ласково посмотрел на Сырцова и спросил:

— Худо, Жора?

— Худо, дядя Рома, — согласился Сырцов и тут же разлил по второй. Тотчас приняли, посмотрели друг на друга и начали разговор.

— Почему я? — спросил Сырцов.

— Потому что ты вышел на их концы.

— Да не о том я! Почему меня, именно меня, они задействовали в своей операции? Есть десятки, сотни вариантов, а они вышли на меня, любезный вы мой Роман Суренович. Можете ответить на этот простой вопрос?

— Не могу, Жора.

— И я не могу. Вам простительно, а мне — нет.

— Не думай пока об этом. Пропасть слишком велика, чтобы преодолеть ее одним прыжком. Придется преодолевать ее по канатам, кончики которых ты уже зацепил.

— Вы хоть на минутку поверили, что я порешил инкассаторов?

— Нет, потому что этого не могло быть никогда.

— А уголовка поверила.

— Не строй из себя целку-невидимку, Жора. Ты прекрасно понимаешь, что они вынуждены сделать вид, что поверили.

— Мне от этого не легче. Всероссийский розыск, Роман Суренович. Это значит, что менты при малейшем моем сопротивлении начинают палить на уничтожение.

— А ты не попадайся.

— Легко сказать. А ведь мне работать надо.

— Может, подождешь, пока Санька не раскочегарится?

— Сидеть и ждать, а они будут рубить концы? Как говаривали наши бывшие польские друзья, ставка больше, чем жизнь, но, честно вам признаюсь, жить-то очень хочется.

— Гон с двух сторон? — догадался Казарян. — И активный?

— Активный пока с одной стороны. Но до того активный, страсть!

— Тот, кто гонит, слегка показывается, — Казарян был спокоен, не запугал его своими криками Сырцов, понял, что тот наигрывает: — Что-нибудь увидел, Жора?

— Увидел, Роман Суренович. Организацию увидел с филиалами в регионах.

— Ого-го! — звуково откомментировал это сообщение Казарян.

— Не «ого-го!» — поправил Сырцов, — а «ой-ой-ой!».

— У страха глаза велики, — заметил ехидный армянин и уточнил:

— У твоего страха, Жора. Может, показалось насчет филиалов?

— Из Москвы команда за мной на берега Волги могла прибыть только через пять часов. И то при идеальном раскладе. А явилась через три. Элементарный подсчет, и становится ясно: Ярославль! Команда из Ярославля. Кроме того, финансово повязанные ими азербайджанцы, которые полностью под их контролем, осуществляемым когда им угодно, в любую минуту.

— Что за азербайджанцы?

— Долго рассказывать. Да и не в них дело.

— Но опасны?

— Для кого?

— Для тебя?

— Для меня — уже нет. Главного азербайджанца они сами завалили. Им померещилось, только померещилось, что после контактов со мной он стал опасен для них.

— Одиссея капитана Блада! — восхитился Казарян. — Рассказывай в подробностях.

— Одиссея капитана запаса Сырцова, — уточнил сам Сырцов. — А рассказывать — неинтересно.

— Тебе. А не мне.

— Я шаловливо открылся двум владельцам пищеблоков в разных городах. Одному совсем откровенно: мол, в бегах, а второму неумело, как лох, представился торговцем наркотой. И в обоих случаях сработало.