— Простите меня, — прошептал сентиментальный в солидной алкоголической расслабке Сырцов.

— Слезу смахни, — посоветовал довольный Казарян. — Ну, что еще?

— С Дедом бы посоветоваться… — тоскливо помечтал Сырцов.

Он мучительно стеснялся своей полупотенции до процесса, во время процесса и после него. Когда все закончилось, он, поспешно натянув штаны, с облегчением прикрыл срам, не доставивший, как он справедливо полагал, особого удовольствия партнерше.

Она же уже стояла у любимого своего окна во всю стену, снисходительно любуясь среднерусской природой. Такому бы окну — красоты Лазурного берега. Ан нет. Наконец она обернулась и удивилась:

— Ты уже в портках?

— Спешу, Светлана, — кое-как объяснил он свою мобильность.

— Всегда и во всем спешишь, — заметила она двусмысленно и, прихватив тряпицы легких своих одежд, удалилась в ванную комнату.

Он минут десять слушал еле слышимое шипенье душа, неопределенно и криво улыбаясь своим мыслям. Спохватился, оделся по всей форме. Как раз к выходу Венеры из бодусановой пены. Увидел ее в дверях, издали совсем молоденькую, спросил с подвыванием:

— Зачем тебе любовник на шестом десятке, Светлана?

— Для коллекции, Витольд, — ответила она, усаживаясь на пуфик и закуривая. Теперь он стоял у окна и смотрел на зелень травы.

— А если серьезно? — потребовал настоящего ответа Витольд.

— Ты мне нужен ручным, — лаконично закрыла тему Светлана и предложила: — Выпить хочешь?

— Не знаю, — механически ответил Витольд.

— А я выпью, — решила она, сломала в пепельнице сигарету и, поднявшись, распорядилась: — Пойдем.

Смежно со спальней существовал кабинет-будуар, переход в который был для Витольда неимоверным счастьем: общение у письменного стола привлекало его больше, чем общение в койке. Уж здесь-то он не потерпит поражения. Он сел в кресло у журнального столика, а она подкатила к дивану стеклянное сооружение с колесиками, на котором расположились бутылки «Метаксы», два бокала и коллекционное фарфоровое блюдо с фисташками. Разглядывая конструктивистскую роспись блюда, Витольд раздумчиво высказался:

— Двадцатые годы, время надежд и химер.

— Помнишь, как сейчас? — издевательски поинтересовалась Светлана.

— «То, что было не со мной, помню», — находчиво пропел он. За что и был одобрен сомнительным комплиментом.

— Мастер словесного фехтования. На допросах насобачился?

Подняв правую бровь и с напряжением следя за тем, как она разливала коньяк по рюмкам, он небрежно ответил:

— Насобачиться словесно фехтовать на допросах можно лишь тогда, когда допрашиваешь ты.

— Ты говоришь так, будто тебе приходилось находиться и по другую сторону стола.

— Приходилось, Светлана.

— И кто же тогда фехтовал? — она двинула наполненную рюмку. К нему. Чарка за службу. Поняв это, он усмехнулся и, приняв царскую милость, поднял рюмку, чтобы разглядеть ее на свет. «Метакса» золотисто теплилась.

— Очень неплохой фехтовальщик. Я бы даже сказал: замечательный.

— Кто, если не секрет?

— Секрет. Мой секрет.

— В будущем диалоге с ним фехтовальщиком хочешь быть ты? — сообразила догадливая Светлана.

— Мечтаю об этом, — признался он.

— Что ж, не будем лапать голубую мечту грязными руками. Давай-ка выпьем и поговорим о сугубо земных делах.

Выпить-то он выпил, но о делах не заговорил. Молчал насмешливо.

— Ты молчишь? — после паузы удивилась она.

— Я на совете все сказал, — равнодушно ответствовал он. Был хозяином положения.

— Твои уверения в том, что все идет, несмотря на отдельные незначительные шероховатости, по плану, может быть, и удовлетворили отца и Егорыча, но во мне, наоборот, вызвали беспокойство.

— Беспокойся на здоровье. Тебе идет нервная вздернутость.

— Не зарывайся, Витольд.

— Хочешь сказать, что ты хозяйка. Этих апартаментов — пожалуй. А хозяин положения — я.

Он отыгрывался за фиаско в постели. Она понимала это.

— На определенное время.

— Нам всем определено время. На определенное мне свыше время.

— В Бога веруешь, Витольд?

— В своего Бога, — уточнил он и с треском раскрыл очередной фисташковый орешек. Треск был призывом к повтору. Она разлила по второй (к его рюмке напряженно тянулась длинным горлышком узкой бутылки) и решила окончательно.