Примерно такую же челобитную пришлось в свое время написать и Андрею Чохову. Кашпир Ганусов умер, по-видимому, во второй половине 60-х годов XVI в., последнее известное нам упоминание о нем относится к 1566 г. Андрей Чохов еще некоторое время ходил в учениках. Это слово поставлено перед его именем на трех пушках, отлитых в 1568–1569 гг.; в XVII в. они находились в Смоленске [32] . Следующее упоминание о мастере относится к 1575 г. Подпись на отлитой в этом году Андреем Чоховым пищали «Лисица» уже не содержит упоминаний об ученичестве [33] .

В первые годы работы на Пушечном дворе Андрей Чохов сумел ознакомиться со многими отраслями технического знания того времени. В 70-х годах двор подчинялся Пушечному приказу, на котором, кроме изготовления артиллерийских орудий, лежала масса других обязанностей. Кроме пушек здесь лили колокола: набатные и вестовые — для крепостей и «большие» — для церквей и монастырей. Чохов в совершенстве овладел колокольным литьем и впоследствии изготовил ряд прославленных колоколов, получивших широкую известность.

Кашпир Ганусов, видимо, не знал этого ремесла. Ни одного колокола, подписанного им, мы не знаем. Приемам ремесла Андрей Чохов мог научиться у московского мастера Луки, из отливок которого известен большой колокол, изготовленный в 1561 г. для Спасокаменного монастыря на Кубенском озере [34] . Мог он учиться и у новгородского колокольщика Ивана Афанасьева, не раз посещавшего Москву и работавшего на Пушечном дворе. В 1571 г. он отлил в Александровой слободе большой колокол [35] .

Пушечный приказ ведал также «городовым и засечным делом» — строительством крепостей и оборонительных линий-засек. Примерно в одно время с Андреем Чоховым сюда пришел знаменитый впоследствии мастер Федор Савельев Конь, воздвигший смоленский кремль и стены московского Белого города [36] .

Чтобы крепость могла выдержать длительную осаду, необходимо было решить вопрос о бесперебойном снабжении ее водой. В Пушкарском приказе работало 10–15 специалистов в этой области — «колодезников», устраивавших подчас весьма сложные гидротехнические сооружения — плотины, водоподъемники, тайные ходы из крепости к реке.

На Пушечном дворе делали и орудийные припасы, здесь имелась специальная «селитренная мельница».

Дни на Пушечном дворе проходили в тяжелом труде. Работали напряженно, от темна и до темна. Малейшая провинность наказывалась батогами. Но, с другой стороны, рабочие двора имели ряд привилегий. Как и другие работавшие «на государя» мастеровые люди, они были освобождены от «тягла» — не платили налогов. Из казны им регулярно выдавали «денежное» и «хлебное» жалованье. Каждый литец получал избу в особом районе города — Пушкарской слободе, неподалеку от Сретенских ворот Белого города. Здесь, по-видимому, жил и Андрей Чохов.

Изготовление большого артиллерийского орудия длилось обычно несколько месяцев; день окончания работ был большим праздником.

Раз в год, зимой, царь устраивал пробные стрельбы новых орудий. Невдалеке от города возводили ледяные крепости, сооружали дома-мишени, заполненные землей. В работах вместе с остальными мастеровыми, несомненно, принимал участие и Андрей Чохов. Был он, конечно, на стрельбах 12 декабря 1557 г., описанных очевидцем — английским путешественником [37] . Царь Иван Грозный приехал на стрельбище верхом. «На голове у него была красная шапка, унизанная жемчугом и дорогими каменьями, платье было из материи с роскошно вытканными цветами». Впереди царя, по трое в ряд, ехали бояре в парчовых одеждах. Шествие открывали пять тысяч пищальников — «каждый с пищалью на левом плече и с фитилем в правой руке». Напротив крепости, сооруженной из двухметровых ледяных глыб, были воздвигнуты деревянные подмостки, с которых и производились стрельбы. «Когда царь занял назначенное ему место, пищаль-ники начали стрелять в лед и продолжали до тех пор, пока глыбы не были совсем разбиты».

Затем на поле вывезли тяжелые артиллерийские орудия, которые еще ни разу не были в деле — они лишь недавно вышли с Пушечного двора. «Начинали с орудий меньшего калибра и оканчивали самыми большими: это было повторено трижды». Заключали стрельбы колоссальные мортиры, среди них «Кашпирова пушка» и «Павлин» Степана Петрова. На стрельбах накапливался опыт, совершенствовалось мастерство.

Ко времени, когда Андрей Чохов пришел на Пушечный двор, русская артиллерия существовала уже не менее 170 лет.

Еще в 1382 г., рассказывая об осаде Москвы Тохтамышем, летописец сообщал, как москвичи оборонялись от татар: «…стрелами стреляху…каменьем шибаху на ня, друзии же тюфяки пущающе на них, а иные самострелы… пущаху и пороки пущаху, а иные великие пушки пущаху» [38] .

Запись эту специалисты трактуют по-разному. Не исключено, что «пушки», о которых идет речь, были казнозарядными орудиями с укрепленным на массивной деревянной колоде стволом, собранным из отдельных сваренных между собой колец. Такие пушки бытовали в Западной Европе и в нашей стране в XIV — первой половине XV в. Древнейшие казнозарядные орудия можно видеть сегодня в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Ленинграде [39] .