Далеко не о всех орудиях мы можем сказать, кто их делал. Не исключено, что «пушки Якобовые» можно связать с именем старейшего московского пушечного мастера Якова, работавшего в конце XV в. Орудия его по сей день хранятся в наших музеях.

Мортира «Павлин», как мы уже говорили, отлита в 1555 г. Степаном Петровым. Небольшая разница в «весовом калибре» (ранее шла речь о ядре весом не 13, но 15 пудов) не должна смущать нас, ибо данные описей и разрядных книг не всегда были точными.

В Ливонском походе 1577 г. участвовало по крайней мере четыре орудия Андрея Чохова — «Инрог», «Волк», «Собака» и «Лисица». Вполне возможно, что некоторые из упомянутых разрядной книгой пищалей и мортир отлиты знаменитым мастером, хотя сказать об этом с определенностью мы не можем.

Среди мортир, участвовавших в Ливонском походе, выделялись своими размерами «Павлин» Степана Петрова, а также «верховые пушки» «Кольчатая» (ядро весом 7 пудов —112 кг), «Ушатая» (96 кг), «Кольчатая старая» (96 кг) [57] .

Артиллерия способствовала успеху похода. Был захвачен Венден — в прошлом резиденция магистра Ливонского ордена, русским войскам сдались Влех, Лужа, Резекне, Даугавпилс.

В дальнейшем несколько крупных орудий и среди них чоховский «Волк» отделили от «большого государева наряда» и придали отряду, оставшемуся в Ливонии. 21 октября 1578 г. они приняли участие в кровопролитном сражении под Венденом (Цесисом) — в прошлом резиденцией магистра Ливонского ордена. Обстрел крепости продолжался пять дней. Павел Одерборн, описывая осаду Вендена, отмечал: «Московиты имеют пушку огромной величины и силы, называемую „Волком". Она установлена впереди их лагеря и выбрасывает дротики (ядра? — Е. Н.) шестифутовой толщины (?)» [58] .

В анонимной брошюре, посвященной осаде Вендена, которая была издана в Нюрнберге в 1579 г., рассказывается, что «русский царь до такой крайности довел этот город своими огромными пушками, что разрушил и сравнял с землею каменную стену, начиная от Массавской башни до бастиона, и если бы не приспела помощь, то (по словам пленных и граждан, как сознавались они в этом после…) городу никак бы не уцелеть» [59] .

На выручку осажденным ливонцам подошло большое соединенное польско-шведское войско. Судьба не благоприятствовала русской армии — татарская конница переметнулась на сторону врага, несколько воевод бежало с поля боя. «А иные воеводы, — повествует разрядная книга 1578–1579 гг., — тогда с дела побежали, а товарищев своих бояр и воевод выдали, и наряд покинули; а побежали боярин князь Иван Голицын, да окольничей Федор Шереметев, да князь Андрей Палецкой, да дьяк Андрей Щелкалов» [60] . В руки врага попало 24 орудия. Среди них — чоховский «Волк», три большие мортиры, крупнокалиберные пищали «Ястреб» и «Сокол», три казнозарядных «скорострельных пищали».

Русские пушкари показали в Венденском бою пример преданности Отчизне. «Когда из поставленных при орудиях пушкарей, — рассказывает немецко-польский хронист Рейнхольд Гейденштейн (1556–1620), — большая часть была перебита… то остальные… потеряв надежду на спасение орудий, и вместе с этим любовь к жизни, добровольно повесились на веревках, которые… спускались сверху жерл» [61] . Впрочем, другие современники рассказывают, что уцелевшие пушкари были повешены на орудиях поляками и шведами, которых рассердило их героическое сопротивление. Со славой пал на поле боя и начальник отряда окольничий Василий Федорович Воронцов.

Как свидетельствует польский историк Матвей Стрыйковский, «шесть больших великолепных стенобитных орудий и, на первом месте, отличающаяся своим изяществом и величиной пушка с изображением волка», были отосланы в Вильну [62] . Здесь половину трофейного наряда передали шведам.

Потеряв орудия, Иван Грозный повелел в кратчайший срок отлить такие же. Царь «считал нужным показать — говорит Гейденштейн, — что судьба не может взять у него ничего такого, что бы он при своих средствах не мог в короткое время восполнить еще со знатным прибавлением» [63] . Новые орудия назвали так же, как те, которые попали в руки врага.

Так появился второй чоховский «Волк». Мастер отлил его в конце 1578 — начале 1579 г. Орудие это — точная копия первого «Волка». Однако размерами своими оно несколько превосходит первое: его длина — 5 м 48 см. Но калибр прежний — 18 см.

Новому «Волку» также не повезло. В 1581 г. орудие попало в руки шведского полководца Якоба Понтуса Делагарди при взятии Ивангорода, поставленного в 1472 г. по берегу Финского залива на р. Нарве. В 1585 г. на переговорах со Швецией о перемирии русским послам было наказано потребовать возвращения всех захваченных шведами орудий: «… и послам говорити о наряде, чтоб те города государь их король отдал с нарядом с тем, с которым нарядом те города взяты; а что было в тех городах наряду, и тому послам даны списки». Шведские «ослы обещали, «что наряду из городов не вывезут», и попросили наказать «великого государя людям в то время, как начнут из тех городов свейских людей выводите, насильства никакого не учините, и наряду, которой прибыльной наряд из тех городов повезут, у них не отнята» [64] . Послы утверждали, что шведы «наряду в те городы и своего прибавили, а вашего де наряду в городах было немного».

Условия перемирия шведы не выполнили. За 12 дней до передачи Новгорода русским войскам они погрузили на подводы чоховские пушки, а также семь новгородских колоколов, снятых с церквей, прикрыли их сеном и ночью тайно вывезли из города. Пушки и колокола морем переправили в Швецию.

Вопрос о возвращении орудий поднимался и впоследствии, в 1617–1618 гг., при ратификации Столбовского мира.

Граф Делагарди, который вел переговоры со шведской стороны, поклялся русским послам «сам своею душою, чтоб деи мне душа своя в ад послать» [65] что ни пушки, ни колокола шведы из Московского государства не вывозили. Но оба «Волка» Андрея Чохова и сегодня находятся в Швеции. Они стоят во дворе старого Грипсгольмского замка, километрах в 70 от Стокгольма. В путеводителях орудия почему-то именуются «Боровом» и «Свиньей». Пушки установлены на деревянных лафетах, сделанных в более позднее время, но представляющих собой точную копию русских «станков» XVI в. Шведские надписи на лафетах гласят, что обе пушки захвачены Понтусом Делагарди в 1581 г. [66] . Это ошибочное утверждение перешло ко всем когда-либо писавшим об этих пищалях.

Иначе сложилась судьба стенобитного орудия «Инрог». Пищаль эта принимала участие в Ливонском походе 1577 г. В начале XVII в. «Инрог» стрелял по польско-шведским интервентам. В 1617–1618 гг. орудие способствовало победам московского ополчения в боях против польского королевича Владислава — претендента на русский престол.

В 1632–1633 гг. «Инрог» вместе с другими 158 орудиями участвовал в походе воеводы Михаила Борисовича Шеина под Смоленск. О составе наряда рассказывает «разрядная роспись»: «… да с боярином же и воеводою с Михаилом Борисовичем Шеиным, да с окольничим с Ортемьем Васильевичем Измайловым послано под Смоленск наряду и зелья и свинцу и всяких пушечных запасов на сборных подводах…» Мы не будем приводить здесь всю роспись. Процитируем лишь строки, относящиеся к орудию Андрея Чохова: «Пищаль Инрог, ядро пуд 30 гривенок, на волоку, весу в теле 450 пуд, в волоку весу 210 пуд. Под нею 64 подводы. Да к той же пищали Инрогу стан с колесы, в нем весу 200 пуд, под ним 10 подвод» [67] .