Взяв на образец первый пробник сохранившихся мягких тканей, Мартин аккуратно, со свойственной биологу точностью, разместил образец на стерильном стекле микроскопа. Теперь посмотрим через увеличивающие линзы.

Что за ерунда?

Учёный ещё раз навёл резкость, и снова склонился над увеличительным стеклом.

Он не ошибся. Но, такого просто не может быть! Это же противоестественно. Мартин протёр глаза и ещё раз уставился на микроскоп.

– Матерь Божья, - прошептал он отчего-то пересохшими губами.
– Это ещё что такое?

Глава 1.

Бразилия, Рио-де-Жанейро,

Наши дни

08 мая, 14:50.

С описанных выше событий прошло четыре дня.

Манговые деревья пахли сладко. Переспевшие тяжелые плоды свисали с веток, готовые упасть в ладони, стоило только протянуть к ним руку. Молодые зелёные листочки трепетали на лёгком ветру, и их мягкий шелест приятно ласкал слух. Умиротворяющая картина. Безоблачное голубое небо, запах знойного лета, океана и фруктов. Дом, я приехала!

Солнечные зайчики, пробиваясь сквозь зелёную листву, плясали по плетёному из бамбука креслу, отражались бликами в увеличительных стеклах очков, и терялись в густой седой бороде мужчины, сидящего под фруктовым деревом.

Он ещё раз протёр белоснежным платком очки без дужек, затем нацепил их на свой нос, но всё равно прищурился, стараясь как можно лучше разглядеть стоящую перед ним молодую девушку.

– Изабелла!
– Он улыбнулся, и седые усы у него распушились забавным ёршиком.
– Я уж думал, что зрение меня опять обманывает. Последнее время ничего не вижу. Старею. Так резко ослабли глаза. Ты ли это, моя дорогая? Или мне это все только кажется? Так легко принять желаемое за действительность, особенно когда так долго ждешь встречи! Я скучал, Белла! Я очень по тебе скучал!

– Папочка!
– Девушка оставила свой дорожный чемодан на каменной извилистой дорожке в саду, и быстрым шагом кинулась в объятья отца. Шпильки её каблучков-лодочек мягко проваливались в зелёную газонную траву, что немного замедляло её шаги. Бенджамин с усилием поднялся к ней из своего бамбукового кресла и тоже пошатываясь, поспешил на встречу.

Изабелла почувствовала, как отец обнял её, и хотел, как прежде закружить, но только немного поднял над землей. И тут же поставил обратно. И дело было не в том, что Белла поправилась. Нет. За последние пару лет она ещё больше исхудала, когда стала ходить на плавание после работы в музее. Дело было не в весе. Просто отец с годами тоже не молодеет.

Изабелла ощутила, как у неё кольнуло в груди от нехорошего предчувствия.

– Как ты себя чувствуешь, папочка?
– Ласково спросила она, когда отец разжал свои объятья.
– Всё хорошо? Как твоё здоровье? Ты плохо видишь?

– Зрение.
– Он тяжело вздохнул.
– Последнее время я очень много читаю. Наверное, даже слишком много. Для моих лет. И глаза очень быстро устают, подводят. Но в остальном я в самой своей лучшей форме!
– Он снова задорно и оптимистично улыбнулся ей, и погладил усы-щёточки и пепельную вьющеюся бороду.
– Не ждал, что ты приедешь сегодня, Белла, иначе бы подготовился, как следует. Давно ты прибыла в Рио-де-Жанейро?

– Я только что из самолёта. Галеан как обычно переполнен, я уже и отвыкла от того, что в этом аэропорту бывает столько народу. Недаром его считают одним из самых загруженным аэропортов в Бразилии.
– Белла улыбнулась, взяла отца под руку, и они направились по выложенной камнем дорожке к небольшому кирпичному домику. Девушка отметила, каким рассеянным, невидящим взглядом Бенджамин смотрел перед собой. И ей это совсем не нравилось.

Ещё в прошлый её приезд папа был в полном расцвете сил. Что произошло за эти полгода? Она чувствовала, как отец цепляется за её руку, словно за единственную опору, хоть и всеми силами старается не подавать виду, каким беспомощным он стал.

Дом за время её отсутствия совсем не изменился. Всё те же большие окна, пропускающие много тёплого света, золотистые прозрачные шторки, сухоцветы на подоконниках и неуместная здесь каминная полка, заставленная фотографиями из счастливого прошлого. Плетенная из веток бамбука лёгкая мебель добавляла интерьеру воздушности. Кремовый палас на полу, рабочий стол отца у стены, и на нём, как обычно, какая-то раскрытая старинная книга и увеличительное стекло. С этим стеклом папа никогда не расставался. Профессиональная привычка.

– Как поживает тётушка Дороти?
– Проводя отца до дивана в гостиной, спросила Белла.
– Всё так же на раскопках?

– О, этой старой деве всё нипочём!
– Бенджамин добродушно рассмеялся, удобнее устраиваясь на плетёном диване.
– Когда то и я тоже проводил большую часть своей жизни, работая копателем. Археология занимала всё моё время, пока я не повстречал твою матушку. Царство ей небесное. И потом мы с ней ходили в экспедиции вместе. Я скучаю по тем дням, полным авантюризма, по тем приключениям, что каждый раз случаются в походах. Наверное, это старость пришла ко мне, Белла. Я чаще ловлю себя на том, что живу воспоминаниями, а не мечтами.