Сто семидесятая
Мой номер - случайность. Мой возраст - ошибка. Меня не должно было быть на Матере. Почему ран Дарий Альрон, лучший капитан имперского звёздного флота Ратенмара, из всех Хранящих выбрал именно меня - худшую ученицу по всем показателям?
Annotation
Мой номер - случайность. Мой возраст - ошибка. Меня не должно было быть на Матере. Почему ран Дарий Альрон, лучший капитан имперского звёздного флота Ратенмара, из всех Хранящих выбрал именно меня - худшую ученицу по всем показателям?
Барк
Барк
Сто семидесятая
ПРОЛОГ
Застыв рядом со своим мучителем, я смотрю, как адская машина медленно и неумолимо высасывает чужую жизнь. Десятки тонких жал впиваются в плоть, выкачивая энергию через тонкие иглы, чтобы питать чудовищных размеров корабль, сеющий смерть повсюду, в какой бы точке галактики он ни появился. Я видела, как вздулись вены на его шее, как взмокла кожа, пропитав комбинезон, слышала частое прерывистое дыхание - у него остаётся всё меньше сил удерживать контроль над техногенным монстром, стремившимся поглотить чужую энергию, а вместе с ней и разум.
Сознание Дария безупречно. Словно тонко настроенный прибор, оно не знало пощады и жалости, следуя голосу слепой логики и сухого расчёта. Разум Дария был в тысячи раз страшнее любой машины, он прогибал, подчинял, а после безжалостно ломал любое существо, оказавшееся у него на пути. Ни морали, ни принципов, ни чести - истинному ратенмарцу не нужны бесполезные понятия, не способные одержать победу в их извечной борьбе.
Но энергозатраты оказались слишком высоки. Его жизнь утечёт раньше, чем он одержит верх в этом сражении и сможет прервать сцепку.
А я просто понаблюдаю тихонько в стороне за тем, как самый отвратительный и ужасающий ратенмарец исчезнет наконец из моей жизни.
Глава первая
СТО СЕМИДЕСЯТАЯ
– Номер Сто семьдесят, какова первая заповедь Хранящей?
– ледяным тоном задала вопрос куратор.
Я поднялась из-за стола, глядя прямо перед собой.
– Хранящая не имеет собственных мнений, желаний, интересов, - чётко ответила ничего не выражающим голосом.
– И никому из вас не следует забывать об этом.
– Она обвела угрожающим взглядом нашу группу из одиннадцати человек.
– Во время плановой проверки в общей комнате группы Шестнадцать было обнаружено вот это.
– Вверх взметнулась рука, сжимающая тонкий, сплетённый из разноцветных нитей браслетик.
– И я требую, чтобы вы немедленно сказали, кому именно из вас это принадлежит.
Никто не шелохнулся. Каждая из нас, выпрямив спину, сидела за отдельной белой партой с порядковым номером, глядя на белую доску впереди, пока куратор Нан продолжала прохаживаться вдоль идеально белой обучающей комнаты.
Крохотная полоска чёрного, белого и синего была поистине режущей глаз искрой, так непривычно мелькавшей в монотонном пространстве Хранящих.
– Номер Сто шестьдесят два. Разрешите обратиться?
– Разрешаю, номер Сто шестьдесят два.
Из-за передней парты поднялась девушка в белом длинном, наглухо закрытом платье с коротким воротничком-стоечкой, длинными рукавами и глубокими боковыми разрезами до бёдер - точно таком же, как у всех нас.
– Мне кажется, я видела это в руках номера Сто семьдесят.
– Почему вы не доложили, номер Сто шестьдесят два?
– Глаза куратора Нан сузились, когда она застыла напротив говорящей.
– Я думала, мне показалось. Но теперь вижу, что нет.
Куратор Нан сверлила доносчицу взглядом ещё несколько кун, а затем разрешила сесть.
– Номер Сто семьдесят. Встать!
Я поднялась, все так же не сводя глаз с глянцевой поверхности доски впереди.
– Откуда у тебя это?
– разгневанным тоном задала она вопрос, ткнув под нос браслетик.
Я молчала, видя краем глаза, как лицо куратора наливается краской, как ходят под кожей желваки.
– Повторяю, - тихо проревела она сквозь стиснутые зубы, - откуда-у-тебя-это, номер Сто семьдесят?
Сердце напряжённо билось в груди. Мне казалось, ещё немного и она ударит наотмашь.
Я продолжала молчать.
– В карцер!
– рявкнула куратор Нан прямо мне в ухо, заставив вздрогнуть и сорваться с места.