Усмехнувшись, мужчина испарился. Просто ушел с вампирской скоростью. Эх, ну вот почему я так не умею? Глупый вопрос. Я полукровка и имею меньше половины всех возможностей нормального вампира.

Только тогда, когда я устроилась за партой и раскрыла тетрадь, я вдруг ясно осознала - мамы больше нет. Слезы больше не текли, зато сдавило грудь, словно обручем, стало нечем дышать и я уткнулась лбом в сложенные на парте руки, хватая воздух ртом. Мамы, милой, спокойной женщины, по уши влюбленной в Нарина, больше нет. Больше не услышу ее голос, не увижу ее красивые синие глаза, не позавидую в очередной раз их ясности и яркости…

За одно качество, воспитанное во мне, я всегда уважала отца - я умею контролировать свои чувства. Вот и не составило особого труда запереть боль и тоску в укромном уголке сознания, когда прозвенел колокол.

– Ир Рин, а я?
– Пришлось подать голос - страж, называя имена и вынося вердикт “сдал”, пропустил меня.

– А ты не сдала.
– Отрезал мужчина.

У меня некрасиво и невежливо отвисла челюсть. Метать ножи и кинжалы меня учил отец. Вампиры в этом деле и без того всегда считались лучшими, да и учил Нарин на совесть. Я пять раз из пяти выбила “яблочко”!

Усилием воли утихомирив раздражение, только усиленное утренней новостью, я спокойно поинтересовалась:

– Можно пересдать?

– Ночью пересдашь.
– Хихикнул кто-то, но я и бровью не повела.

– Попробуй.
– Хитро усмехнулся мужчина.

Подкинув и поймав короткий метательный нож, я вопросительно глянула на преподавателя - мишени уже убраны, во что метать-то? Ответом мне послужил подброшенный в воздух с большой скоростью маленький мячик. Тело среагировало само и нож, брошенный выше положения мячика в воздухе, пронзил кожаную оболочку. Я убью этого придурка!

Когда все ушли, я неслабо пнула Рина в голень.

– Ты понимаешь, что можешь выдать меня своими придирками?
– Я даже клыки оскалила.

– Да ладно тебе, никто не догадался.
– Буркнул мужчина, кажется, осознав свою ошибку.

Я только скептически фыркнула - взгляд вездесущего Зока надо было видеть. Развернувшись, я быстро зашагала к главному корпусу на бытовую магию.

Боль все копилась и копилась, не находя выхода, поэтому к концу учебного дня я по характеру походила на старую сварливую орчанку, если не считать того, что орки и в детстве ворчливы невероятно.

Завалившись в нашу с Рином комнату, я бросила сумку на пол и сразу прошла в ванную. Залезла в пустой неглубокий поддон, не включая подключенного к магическому водопроводу душа, и достала из-за голенища сапога узкий стилет.

– Боль душевную вытеснит боль телесная.
– Шепотом произнесла я один из вечных вампирских постулатов, закатывая рукав на левой руке.

Стиснув покрепче зубы, я прижала острый кончик обоюдозаточенного лезвия к коже на тыльной стороне предплечья, чтобы не повредить вены. Надавила сильнее, до крови, зашипев сквозь зубы. Моему сознанию причиняет боль слово, беспрестанно крутящееся у меня в голове. Моему телу причинит боль оно же, и перестанет мучить меня морально. Серебро отравляло кровь, обжигало кожу вокруг тонких линий, складывающихся в руны, но я терпела. Чистокровным еще больнее, не сомневаюсь, что Нарин делал так же. И не думаю, что он смог сдержать крик.

– Нира, что ты?..
– Я даже не повернула головы на вскрик, выводя последнюю линию.

Еле успела - Рин отобрал у меня стилет. Кровь из глубоких царапин, свернувшаяся, обожженная, глухо шлепалась на дно поддона.

– Нет, не лечи.
– Сипло пробормотала я, когда мужчина прошептал первые слова заклинания.

– Что случилось?
– Видимо, брюнет прочел короткое слово из трех крупных витиеватых рун.

– Маму отравили.
– Страж замотал мое предплечье тонкой тканью, осторожно расправил рукав и застегнул пуговицу на манжете.

– Странные у вас обычаи, - ворчал Рин, относя меня на руках в комнату, укладывая на постель, стаскивая с меня сапоги и укладываясь рядом, - мало того, что всем кровь пускаете, так еще и себе…

Я тесно прижалась к нему, уткнувшись носом в шею и с наслаждением подсчитывая удары его сердца, гоняющие такую горячую и вкусную кровь по сильному телу.

– А у тебя есть семья?

– Нет.
– Он нисколько не заволновался, не напрягся.
– Люди, которые меня вырастили, рассказывали, что у моих родителей долго не было детей, а потом муж моей мамы заболел.
– Муж его мамы?
– Жили они бедно, поэтому мама только одним способом смогла расплатиться с заезжим целителем.
– Я вздрогнула, а мужчина успокаивающе погладил мою спину.
– Когда мама была беременна, ее мужа загрыз вурдалак, а сама она умерла при родах. Вот и все. Я рассказал, ты услышала и забыла, не задумываясь на эту тему, да?

Я коротко кивнула. Ему, наверное, совсем не больно. Это было давно, да и не знал он их.

– Нира.

– Ммм?
– Я потерлась носом о теплую шею, с трудом удержавшись от того, чтобы лизнуть загорелую кожу.

– Что это за кровосос тебя лапал после завтрака?
– Только в этот момент в его голосе скользнул холод.

– Отец.
– Я прикусила губу, пряча улыбку - вот это сила воли, полдня терпел.

– Я думал…

– Очень многое оказалось совсем не так, как я думала.
– Я приподнялась на локте, заглядывая в серьезные зеленые глаза.
– Все поменялось. Кроме одного. Я люблю тебя, Рин.