Но самое поразительное Тони оставил мне.

– Дом, – восхитилась я, неловко поерзав на стуле. Я не могла не гадать, нет ли здесь подвоха. – А как же жена Тони?

Марго кивнула:

– Кэрол удовлетворена решением Тони; она проинформировала нас, что не станет опротестовывать завещание. Итак… Тони оставил ключи на хранении в нашем офисе. Процесс официального утверждения завещания должен занять около месяца, после чего ключи и все документы будут переданы вам. А пока вы, возможно, захотите узнать немного больше об этом владении?

– Конечно.

Марго открыла папку.

– Изначально Торнвуд принадлежал деду Тони, но, полагаю, вы это уже знаете?

Я покачала головой:

– Впервые об этом слышу.

– Что ж, у вас есть все возможности сполна им насладиться, – проговорила она, достала большую цветную фотографию и положила ее перед нами на стол. – Это усадьба. Роскошная, правда? Ее построили в тридцать шестом году, классический дом старого Квинсленда, с четырьмя спальнями. Он полностью меблирован. Насколько я понимаю, Тони решил ничего не менять в поместье по личным причинам. Там есть огород, сад, доступ к ручью… На окружающих поместье холмах сохранился маленький домик, который, видимо, был настоящей хижиной первых поселенцев, построенной, по всей вероятности, в конце девятнадцатого века.

Снимок запечатлел великолепную резиденцию с тенистой верандой, шедшей вокруг всего дома. Двойные эркеры с витражными стеклами, а по краю карниза – фестоны чугунного кружева. Окружающий сад представлял собой лабиринт из древовидных гортензий и кустов лаванды, а по травянистому склону вилась, поднимаясь к широкой гостеприимной лестнице, кирпичная дорожка. На лужайке, где стояла увитая розами дивная старая беседка в темно-красных кляксах цветов, плясали пятна солнечного света.

– Дом сам по себе великолепен, – продолжала Марго, – но, как у любой собственности, подлинной ценностью является земля. Общая площадь поместья две тысячи пятьсот акров… немногим более тысячи гектаров. К владениям примыкают две другие большие фермы, но большая часть территории соседствует с Национальным парком Гоуэр. У вас двести акров пастбищ с плодородными темными почвами, запрудами, оградами, непересыхающим ручьем… И, согласно отчету, там потрясающие виды.

Бронвен вздохнула.

– Мам, он идеален.

– Мы не собираемся там жить, – поспешила возразить я.

– Но, мама…

– Мы продадим его и купим себе жилье здесь, в Мельбурне.

Бронвен скорбно на меня взглянула, но я проигнорировала ее и вернулась к фотографии. После смерти Тони я поклялась забыть его… ради себя и ради Бронвен; как это возможно, если мы будем жить в доме его деда? Старое поместье выглядело огромным, запутанным и таинственным. Наверное, полным тайн, изобилующим привидениями, насыщенное воспоминаниями других людей.

Воспоминаниями Тони.

Марго достала еще одну фотографию: снимок с высоты, на котором видно было, что поместье имеет форму сердца и все заросло деревьями. Участок расчищенного пастбища шел по самой южной границе – зеленое лоскутное одеяло, сшитое заборами и усеянное коричневыми пятнышками запруд. В центре снимка усадебный дом – прямоугольник железной крыши, окруженный разросшимися садами, которые взбирались на холм и исчезали в буше [2] . К северо-западу уходила гряда холмов, в основном лесистая, но виднелись и голые площадки, на которых из ржаво-красной земли выступали скальные выходы.

– Если вы все же передумаете и решите жить в Торнвуде, – сказала Марго, – работы там совсем немного. Почти все пастбища можно сдавать по договору в аренду, а значит, у вас будет дополнительный доход от фермерского скота, который будет пастись на вашей земле. Остальное – натуральный буш, поэтому, если не считать общего ухода за территорией вокруг дома, с такой собственностью вы можете просто сидеть и наслаждаться жизнью.

Она собрала фотографии и сунула их назад в папку.

– Ну а теперь, полагаю, вам не терпится узнать, сколько он стоит.

В комнате сгущались сумерки; свет, просачивавшийся в комнату через окно, приобрел серый оттенок. Стул подо мной заскрипел, когда я пошевелилась. Ветхий старый дом в дикой местности, до которого отовсюду ехать и ехать; несколько участков, на которые можно пускать скот, несколько земляных запруд. От чего тут можно прийти в восторг?

Я кивнула.

Марго написала в блокноте, вырвала верхний листок и благоговейно положила его на стол перед нами.

Бронвен ахнула.

Адвокат одобрительно улыбнулась:

– Наверняка стоит того, чтобы взглянуть на него хоть одним глазком, вам не кажется?

В начале октября мы высадились в аэропорту Брисбена. Пока мы шли по блестевшему асфальту, из моих костей понемногу испарялась зимняя серость. Я начала потеть в толстом кардигане. Бронвен уже снимала спортивную куртку, торопясь подставить солнцу свои нежно-белые руки. Я знала, что через несколько минут она сравняется по цвету с вареным омаром, но тепло было настолько восхитительным после месяцев холода, что я решила не мешать ей наслаждаться им.