– Нет, не показалось. Перекинулись парой фраз. Мэтт останется с нами.

Я облегченно выдохнула. Все же я здорово к нему привыкла. Да и отпустить его непонятно куда просто не позволила бы совесть.

– Сегодня останемся здесь, переведем дух, посмотрим на погоду, да и вещи не все высохли.

– Хорошо, - я быстро слопала горячую кашу, то и дело обжигая рот, и поднялась. Очевидно, что на улице снова холодно. Костер так и горит, и стоит отойти чуть подальше, как холодный ветер касается конечностей, вызывая толпы противных мурашек.

Раз мы остаемся, надо привести в порядок все вещи. Я с тоской осмотрела побросанную то тут, то там одежду и принялась ее осматривать. Некоторые вещи уже высохли, и я аккуратно сложила их. Алекс протянул мне герметичный пластиковый пакет. Теперь понятно, как он сохранил футболку и полотенце. Знали бы, взяли бы таких пакетов больше. Кое-что из лекарств пришлось выбросить. Особенно жалко было некоторые обезболивающие в старых бумажных упаковках, совершенно размякшие от воды.

Перебирая свой рюкзак, я натолкнулась на какую-то тетрадь. Что это такое? И сразу же вспомнила - еще там в больнице я нашла записную книжку какого-то врача. И зачем я только ее взяла? Лучше бы лишние консервы прихватила. Наверное, машинально бросила.

Что ж, вещи сложены. Алекс ушел, как обычно, на осмотр территории. В этот раз, правда, один. Мэтт делает вид, что меня здесь нет и занимается своими делами. Почему бы и не почитать? Вдруг какие-то записи уцелели.

Я открыла книжку и тут же поморщилась. Этот странный доктор писал старыми чернилами, которые, естественно, растеклись, оставив только уродливые кляксы и синие потеки. Неужели в последнее время кто-то писал от руки, да еще и старомодными ручками? Даже мы в школе использовали стики с бесконечными чернилами, которые можно было ими же и стирать, и менять цвет, да и почерк тоже, а то и вовсе использовали учебные буки. Зачем так делать? Непонятно ...

Я пролистала еще пару страниц, на которых ничего нельзя было разобрать и тут натолкнулась на совершенно сухую, и поэтому сохранившуюся запись.

22.03.2358

Сегодня я все рассказал Саймону, все. Не скрыл ничего, ни подозрений, ни явных фактов. Он выслушал, не перебил. И я знаю, поверил мне. Но что толку от нашей веры или нашего же неверия? Конец близок. Мы - вымерший вид, как когда-то миллионы лет назад исчезли динозавры. Кто бы мог подумать, что мы уподобимся им? Саймон говорит, что это стоит обнародовать. Пусть люди знают. А я просто боюсь. Начнется паника, хаос. Люди ... я ведь знаю, просто поубивают себе подобных. Тысячи и тысячи. Наш вид никогда не отличался особой добротой, а в такие моменты и подавно. Нет, даже если нам осталась лишь пара дней, я хочу провести ее в покое. Поэтому завтра позову Кэсси. Зря я ее обидел, зря запретил приходить. Она не виновата в том, что не человек, не виновата в том, что не всегда понимает меня. К тому же, она дорога мне как никто больше. Решено. Так и сделаю.

– Надо же, похоже на дневник.

– Что?
– Мэтт, похоже, подумал, что я обращаюсь к нему.

– Ничего, я вроде как нашла настоящий дневник, написанный от руки. Представляешь? Еще там, в больнице.

Мэтт подошел поближе и с сомнением посмотрел на потрепанную тетрадку у меня в руках.

– Ты не против?

– Нет, конечно. Садись. Похоже, этот доктор пишет о последних днях до конца. Смотри тут дата. Все начнется меньше, чем через месяц.

Мэтт сел на деревяшку рядом и быстро просмотрел написанное.

– Трудно разобрать. Странный почерк.

– Ага. Прочитал? Тут дальше ничего не ясно. Я переверну сейчас.

Следующая страница также уцелела, и мы принялись за чтение.

25.03.2358

Кэсси рядом, и я больше ничего не боюсь. Она - мой свет и мой проводник в мир мрака. Как только я все ей рассказал, она не сомневалась ни минуты и сразу же мне поверила. Иначе и быть не могло. Как же мне ее не хватало! Кэсси говорит о бункере недалеко от моей больницы. Предлагает натаскать туда запасов и закрыться, переждать хоть какое-то время. Но я так думаю, она имеет в виду, спрятаться от обезумевших людей. Боже, как она права! Я уже предвижу толпы, хватающие все подряд, нужно им это или нет. Они будут идти по головам, толкать своих братьев и сестер, не обращать внимания на крики близких друзей, нет, им лишь бы насытиться и набить свою утробу. Я не знаю, что ответить Кэсси. Мне кажется, что лучше оставаться в больнице. Раненных будет много, этого не избежать. Каждый врач будет на сче ту. Долг велит. Но как же Кэсси? Все подумают на таких как она. Все ее знают. Я боюсь прежде всего за нее. Толпа просто-напросто разорвет ее на части. Боже, дай мне сил принять правильное решение.

– И как это понимать? Кэсси, она же, сантеллит?

– Судя по всему, да. И почему он говорит, что люди подумают на таких, как она? А разве ...

– Все это полная чушь! Эти выродки отрубили всю энергию, захватили власть и оружие, сделали из нас подопытных кроликов. А этот твой доктор просто чокнутый!

– Мэтт ...

– Мне не интересно. Читай сама, если хочешь!

Парень отвернулся и принялся ожесточенно копаться в своем уже трижды собранном и разобранном рюкзаке.

А только все стало налаживаться. Эх...

Я посмотрела на тетрадь. Удивительно все же. Этот человек что-то знал, или думал, что знает. Ладно, оставлю это на потом. Покажу Алексу. Ему точно будет интересно.

Алекс, кстати, вернулся довольно быстро. И без каких-либо новостей. Даже не знаю, радоваться этому или нет. Мы уже столько дней в пути и никого не встретили. Это пугает. Хотя с другой стороны не знаешь на кого можно натолкнуться.

– Как у вас дела?

– Все путем. Вот, смотри, нашла еще в больнице и забыла совсем, - я протянула Алексу тетрадь, - вроде бы, принадлежала одному из врачей, но я могу и ошибаться.