Лекции на 2-м курсе мне приходилось проводить в три потока. Каждая учебная рота представляла отдельный поток для проведения лекции. Отсюда, лекцию по одной и той же теме приходилось проводить три раза. Приходилось готовился к лекциям так, чтобы не заглядывать в конспект лекции, а знать все, как бы, наизусть, и больше смотреть в глаза курсантам и видеть, как они реагируют на восприятие учебного материала; по глазам определять, какие возникают у них вопросы и, по ходу лекции, на них отвечать, не ожидая задаваемых вопросов.

В последующем, пришлось овладеть искусством проблемного обучения и его уровнями на разных стадиях подготовки обучаемых, учитывая профессиональную подготовленность курсантов 2-го, 3-го и 4-го курсов. Для использования проблемного обучения с курсантами 1-го курса нечего и говорить - они к этому еще не готовы.

Семинарские занятия с курсантами по нашей дисциплине начинались только со второго курса. На этих занятиях, для активизации познавательной деятельности обучаемых, я часто применял проблемное обучение разных уровней. На 2-м курсе начинал с первого, нижайшего, уровня проблемного обучения. Это, - когда сам выдвигал перед обучаемыми проблему и сам же ее разрешал, так как они еще не умели, опираясь на ранее полученные знания, решать поставленные перед ними проблемы. Выдвинутую мной проблему на занятиях с курсантами 3-го курса, - они уже мало-помалу могли сами решать, давать аргументированные ответы. А к четвертому курсу подводил курсантов так, когда они сами могли выдвигать проблему и сами же ее умели разрешать.

На семинарских занятиях с курсантами в начале 80-х годов преподаватели часто использовал технические средства, такие как: диапроекторы, магнитофоны. Магнитофоны с пленочной кассетой были, можно сказать, по современным понятиям, - древние, но, тем не менее, можно было записать ответы курсантов и при подведении итогов прослушать ответы, - все обучаемые могли прослушать несуразные ответы и совместно с преподавателем дать анализ этих ответов. На занятии курсанты могли прослушать правильные ответы, варианты решений, приказов, накануне записанных преподавателем (заранее подготовленным курсантом или самим преподавателем). Все это способствовало качественному усвоению знаний и выработке практических навыков, необходимых будущим офицерам-пограничникам.

Перед каждым практическим занятием, отрабатываемым с курсантами несколько суток в полевых условиях, я с преподавателями выезжал в поле и, в районе предстоящих занятий с курсантами, проводил инструкторско-методическое занятие (ИМЗ) по вопросам предстоящего занятия, проверяя знания самих преподавателей, их методическую подготовленность, давая им практику в отработке того или иного вопроса. В конце ИМЗ давал инструктаж о месте проведения занятия для каждого преподавателя, о порядке материально-технического обеспечения занятия, мерах безопасности, о времени представления мне планов-конспектов на утверждение.

Помню, как на 2-м курсе, в октябре 1984 года, мы отрабатывали целую неделю практические занятия по теме: "Взвод в наступлении". В последний день (в субботу) занятия заканчивались боевой стрельбой взвода в наступлении.

Первую неделю занятия проводились только с одним учебным взводом (1-м учебным взводом 4-й учебной роты). Занятия, как показные, с этим учебным взводом проводил лично я. Присутствовали на занятиях, всю неделю, все преподаватели нашего курса. Я всем показал, как необходимо организовывать и проводить подобные занятия, особенно последнее - с боевой стрельбой взвода.

Боевая стрельба проводилась на нашем войсковом стрельбище. Там разворачивался учебный взвод в цепь, двигался в атаку, ведя огонь на ходу по мишеням, бронетранспортеры (БТР) двигались в промежутках между отделениями и наводчики пулеметов (из курсантов) вели огонь по важным целям. Достигнув рубежа ручного гранатометания, курсанты, по моей команде, готовили ручные боевые гранаты и метали их по мишеням в траншее. После окончания боевых стрельб я показал преподавателям образцовый разбор занятий за всю неделю, выставил всем курсантам оценки за каждый день, и за боевую стрельбу - отдельно.

На последующие недельные выходы в полевой учебный центр выезжали уже по 3-4 учебных взвода, то есть полностью курсантская учебная рота. Теперь уже я проводил занятия со своим учебным взводом и параллельно со мной проводили занятия преподаватели тактики моего курса. В последний день занятий (в субботу), я был руководителем боевых стрельб всех учебных взводов, которые выезжали на занятия, а преподаватели были посредниками при своих учебных взводах. И вот, на боевой стрельбе, до обеда, мне надо было пропустить все четыре учебных взвода одной роты поочередно. После окончания боевой стрельбы последним учебным взводом, я подводил итоги боевой стрельбы со всей учебной ротой, затем преподаватели, - отдельно в своих учебных взводах.

При проведении боевой стрельбы 3-м учебным взводом 5-й учебной роты было и такое. На рубеже метания боевых гранат, как только их бросили курсанты, а некоторые кинули не достаточно далеко, - было слышно свист рядом летящих осколков. Я помню, как смеялись курсанты со своего преподавателя майора Науменко В.Н. (кандидата военных наук), он вытирал от крови щеку пониже уха - пролетевший осколочек оставил след. Мне в шинель тоже впилось несколько осколочков гранаты. Такое бывало часто.

За 6 лет работы преподавателем я уже достаточно изучил, так сказать, всю анатомию и физиологию учебного процесса. Я четко представлял модель выпускника - офицера-пограничника: что он, как военный человек, должен знать, уметь и чему он должен быть только ознакомлен. Исходя из этого, я на каждое занятие, идя из курса на курс, определял конкретную цель и всегда выбирал и преподносил тот учебный материал, который способствовал достижению целей занятия.