Шрифт:
«Хуруфизм был одной из попыток проникновения Ренессанса в исламские страны. Учение это провозглашало человека высшей ценностью на земле, носителем вселенского и божественного начала».
Политической стороной деятельности хуруфитов стала их борьба против насильственного угона из Ирана и Азербайджана завоевателем Тимуром и его военачальниками городских ремесленников, художников, архитекторов, музыкантов в Самарканд. Эта борьба в основном проявлялась в призывах населения к борьбе с захватчиками.
В учении Насими неразрывно переплелись мистическая ипостась и поэтическая. Их не смогла разорвать даже смерть – в памяти потомков он остался великим азербайджанским тюркским поэтом, творившим на фарси, азербайджанском и арабском языках, и великим мистиком.
О Насими-мистике засвидетельствовала его смерть за хуруфизм. О Насими-поэте лучше всех сказал он сам:
Я – вечность, ей нет и не будет конца,Я – чудо творенья и сила творца,Я – кравчий, наполнивший чашу познанья,Я – свет, что пронзит все людские сердца!А перед своей мученической кончиной халиф, несломленный страданиями, заявил ошеломленным судьям: «Я – истина», «Я – бог». (Изречение суфия из Южной Персии Гусейна Мансура Халладжа, IX в.)
Насими – автор азербайджанского дивана (собрания лирических стихотворений в 15 тыс. строк), персидского дивана (около 5 тыс. строк), первых поэтических шедевров на азербайджанском языке. Поэт считается основоположником азербайджанского литературного языка.
Казнь Насими
На Ближнем Востоке Насими – святой мученик и мыслитель, гордость тюркского мира, «символ мужества, геройства, непоколебимой воли, верности своим убеждениям».
Насими с паломническими целями исходил всю Малую Азию. За пропаганду хуруфизма не раз по много месяцев сидел закованный в темницах. Пламенные стихи поэта знали все от мала до велика, их переписывали, читали и пели на базарных площадях.
В Халебе (Алеппо), крупнейшем городе Сирии, подвластном султану центрального Египетского государства мамлюков Али Муайаду, Насими прожил несколько лет вместе со своей семьей.
Такая яркая личность, проповедовавшая ересь, да к тому же и глубокий поэт не мог остаться незамеченным светскими властями и духовенством. Всякое отступление от веры, как известно, смывается мученичеством. В 1417 г. Насими был арестован – как предполагают, не только за пропаганду ереси, но и за свои «ренессансные» стихи, и за политическую деятельность.
Далее цитируем арабский источник «Кунуз-уз-захаб», в котором можно найти краткие сведения о судебном процессе Насими.
«Вероотступник Али Насими был казнен во времена Йашбека. В то время в “Дар-ульадле” (Дворце правосудия) в присутствии нашего шейха Ибн Хатиба ал-Насири и Наиба (наместника) верховного кадия шейха Иззуддина Шамсуддина Ибн Ами-нуддовле, верховного кадия Фатхуддина аль-Малики и верховного кадия Шихабуддина аль-Ханбали рассматривалось дело (об Али аль-Насими).
Он сбил с пути истины некоторых безумцев, и они в ереси и безбожии подчинялись ему. Этот вопрос был поднят перед кадиями и богословами города неким Ибн аль-Шангаш Алханаданом…
Насими произнес “келме-и-шахадет” – поклялся на Коране и отверг то, что говорили о нем. В это время появился шейх Шихабуддин Ибн Хилал. Заняв почетное место в меджлисе, он заявил, что Насими – безбожник и должен быть казнен, а раскаяние его должно быть отвергнуто.
Ибн Хилал спросил: “Почему же вы его не казните?” Аль-Малики ответил ему: “Напишешь ли ты приговор собственноручно?” Тот ответил: “Да” и написал приговор, с которым тут же ознакомил присутствующих. Но они с ним не согласились. Аль-Малики сказал ему: “Кадии и богословы не соглашаются с тобой. Как я могу казнить его на основе твоих слов?”
Йашбек сказал: “Я его не казню. Султан поручил мне ознакомить его с делом. Подождем, что султан прикажет по этому поводу?”
На этом меджлис разошелся. Насими остался в темнице. О деле его было доложено султану Муайаду, от которого пришел приказ содрать с него кожу и в течение семи дней выставить в Халебе на всеобщее обозрение, обрубить ему руки и ноги и отправить Алибеку Ибн Зульгадару, его брату Насируддину и Осману Гарайолуку, которых Насими также сбил с пути. Так и сделали. Этот человек был гяуром и мулхидом (богоотступником). Упаси Боже, говорят, у него есть тонкие стихи».
Существует несколько преданий о смерти Насими, но ими лучше украшать опусы, имеющие отношение к поэзии, нежели к правосудию. Слово «правосудие» уместно здесь только по форме, т. к. по сути его и не могло быть в то время при султанской власти.
В ожидании казни Насими написал «хабсие» – «тюремные» стихи, ставшие венцом его творчества и его жизни.
В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь.Я – суть, я не имею места, и в бытие я не вмещусь.Все то, что было, есть и будет, – все воплощается во мне.Не спрашивай. Иди за мною. Я в объяснения не вмещусь.