– Знаешь, у меня есть еще одна теория. Но ты пока к ней не готова.

– О чем же?

– О любви.

– Пф, как будто я ничего не знаю о любви.

– Конечно, не знаешь! Откуда тебе знать-то? Ты думаешь только про «сюси-пуси», цветочки-конфетки, но нет, это совсем не то. Любовь это когда ты изо дня в день отдаешь лучшее человеку, который этого даже не замечает!

– Это вы о своей жене?

– Бывшей жене...

– Она ничего не замечала?

Он помолчал, но все-таки ответил, тихо и почти виновато.

– Я не замечал.

Опять повисло молчание. Кристина поняла, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы расспрашивать его о жене, хоть и очень хотелось. Она сама понимала, когда-нибудь, Алекс, скорее всего, расскажет все сам. Но не сейчас. Он не был еще готов поделиться, а она еще не была готова услышать.

– Куда мы едем, Алекс? – вдруг спросила Кристина.

Он не стал отвечать сразу. В его взгляде она прочитала все сомнения и тревоги, что всплыли на поверхность, под давлением ее вопроса.

– Да никуда. Мы выжидаем и выживаем.

– И чего мы ждем?

– Пока кто-нибудь не разгребет этот чертов бедлам.

Она приподняла бровь.

– А думаете, кто-нибудь разгребет?

– Кто знает. Может быть, ведутся какие-то работы. Большие умные дяди ищут вакцину или строят убежища. А мы пока ездим, смотрим, слушаем, держим руку на пульсе, а нос по ветру.

– Дадите мне глотнуть? – спросила она, указывая на фляжку.

– Ага, сейчас же! Я малолеток не спаиваю, – голос его сразу стал громче и грубее.

– Я не малолетка! Да и кто сейчас соблюдает законы? Разве кто-то следит за их исполнением?

– Это не повод их нарушать.

– Пьяным ездить тоже нельзя. И людей бить нельзя. А вы делали и то и другое, когда вам хотелось. Да и вы что, правда думаете, что я никогда не пробовала алкоголь?

– Я бывший школьный учитель. Я хорошо знаю на что вы, детишки, способны.

– Пф, я не ребенок.

Алекс расхохотался.

– Ага, а я никогда никому не хамил, и вообще, наследный принц двухсот республик.

– Ой, да бросьте, дайте глотнуть. В новом мире больше нет законов. Посмотрите кругом, – она развела руки в стороны. – Все изменилось.

– Люди не изменились. Как были дерьмом, так и остались.

– Ну, тем более, дайте одному такому глоток вашей смертоносной жижи. Может, я помру и перестану вам докучать.

Он посмотрел на нее изучающе. Кристина поняла, что нужно еще чуть-чуть надавить и все получится.

– Тем более я замерзла. Если я заболею, вам придется со мной нянчиться, вам оно надо?

– Один глоток, – серьезно сказал он. – И то, только потому, что я самый добрый и великодушный человек на планете.

Фляжка скользнула ей в руку и поднялась вверх.

– За самого доброго и великодушного, – ей обожгло горло, и она почувствовала, как по пищеводу спускается огненная змейка. Кристина зашлась в кашле, перед глазами поплыло, но в теле возникли приятная легкость и теплота.

«Жуткое пойло, но согревает получше любого пледа, – подумала Кристина и глотнула еще, – а может, и получше объятий».

– Какая же несусветная дрянь! Что это? – скривилась она и протягивая фляжку назад.

– Мой любимый волшебный напиток, но тебе о нем лучше не знать, – он выхватил у нее из рук фляжку и спрятал во внутренний карман куртки.

– Алекс, а что бы ты выбрал: глоток этой жижи или обнимашки от фотомодели?

Он улыбнулся.

– Сама-то как думаешь?

Кристина хохотнула, а вслед за этим в голову ей пришла мысль, которую озвучивать она ни за что бы не стала.

«Ты пьешь не потому, что тебя не любят. Тебя не любят, потому что ты пьешь».

Но она не учла того, что иногда это замкнутый круг, который очень сложно прорвать.

[1] Поговорка этого мира: «Чужая змея кусает больнее, если к укусам своей ты уже привык».

24(ДО) Ночные кошмары

Милада проснулась в холодном поту. Ночнушка неприятно прилипла к телу. Она села и откинула одеяло, но уже через пару секунд натянула его назад, потому что руки и ноги мгновенно замерзли. У нее не было жара, но ей было горячо. Внутри как будто что-то горело. Но Милада знала, что это не грипп и не простуда. Когда она болела, то чувствовала себя иначе.