Но когда он подошел и наклонился к ней, Милада поняла, что ошибалась во всем. На нее смотрел почти изгнивший труп. Порванная губа обнажила нижний ряд зубов, а другая половина рта ухмылялась. Но самыми жуткими были глаза, испепелявшие ее и укоряющие в том, что она все еще была жива. Это были глаза Арчи.

Он наклонился к ней еще ближе, и его отвратительная ухмылка стала шире, по крайней мере, с той стороны, где все еще была целая щека. Арчи вытянул два пальца, указательный и средний, и приставил к ее лбу, подобно дулу пистолета. От страха девочка хотела кричать, но горло будто покрылось ровным слоем цемента.

«Господи, что же мне делать?»

Перехватив ее мысль, он ответил, шепнув ей в ухо так близко, что она почувствовала его дыхание возле своего уха.

– Лети же, птичка... – и толкнул ее двумя пальцами, приставленными ко лбу.

Потеряв равновесие, Милада, как послушная кукла, камнем полетела с обрыва. Этот недолгий, но страшный полет, показался ей бесконечным.

«Там внизу мертвые кошки, – как-то холодно, без эмоций подумалось ей, – и я буду одной из них...»

40(ПОСЛЕ) Пассажир

Пассажир, обнаруженный Максом, нес весьма серьезную угрозу, но скорее для психики, нежели для жизни. Пассажир был девушкой. Девушкой, которая явно была в отключке. Но рассуждать времени не было, к машине приближалось четверо из пяти его новых знакомых. Макс во второй раз потянулся к бардачку, но не поверил своим глазам. Судьба преподнесла ему третий подарок. «И как я сразу не заметил?» – опять почувствовав себя идиотом, подумал он. В зажигании болтались ключи. Он завел машину как раз в тот момент, когда прогнившая насквозь рука ударилась о стекло. Машина взревела, и Макс со своей безымянной пассажиркой рванул прочь.

Макс всегда настороженно относился к людям, которые были с ним щедры. Он понимал, что с вероятностью девять из десяти им что-то от него нужно. Делая ему добро, они подчиняют его себе. Он всегда платил по счетам, быть кому-то обязанным было излишне накладным для него удовольствием. Вот и сейчас, когда судьба щедро одарила его совпадениями, он насторожился. Может быть, он был мнителен или у него развилась паранойя, но он почувствовал кожей, что в чем-то будет подвох. Ему вдруг стало совсем не по себе и подумалось: «А что если машина окажется неисправной, а девчонка все-таки мертвой?»

– Дышит, – шепотом произнес он, заметив, как спокойно и ритмично вздымается ее грудь.

"Значит, девчонка в порядке, а как насчет машины?"

Датчики были в норме. Он потянулся к ремню безопасности и защелкнул его. Это привычное действие сейчас показалось ему постыдным, будто он струсил без видимых причин. Но на душе действительно было неспокойно, только Макс никак не мог понять почему. В предчувствия он не верил, но и объективных причин для тревоги не находил. Все было более-менее под контролем. В памяти вдруг всплыл силуэт Кишана в инвалидной коляске: «Всегда лучше подстраховаться, особенно, если некому назвать тебя трусом за это». И Макс разделял эту точку зрения.

Ремень пристегнут, машина на ходу... Что же не так?

Макс посмотрел на попутчицу. Та была тем еще пугалом. Тощая, с синими кругами под глазами, девчонка была похожа на оборванца, сбежавшего из дома ради гастролей в цирке.

«Видимо одна из этих девиц, которые прокалывают себе нос и язык, чтобы доказать мамочке, что она совсем взрослая», – он презрительно фыркнул и покачал головой. На девчонке была синяя кофта с волком, на пару размеров большее, чем нужно.

«Наверняка сперла у своего тупого приятеля», – Макс с презрением относился к парням, которые бунтуют напоказ, не отстаивая при этом ничего стоящего. Такие любят противопоставлять себя всему миру и используют атрибутику, которую собою же и позорят.

Мини-юбка девчонки тоже не вызвала в нем никаких положительных эмоций.

«Это ж какой надо быть дурехой, чтобы разгуливать в юбке, когда за ногу тебя так и норовит схватить полупрогнившая тварь. Хорошо хоть колготки надела», – ему вдруг стало не по себе. Он почувствовал себя папашей, который ругает совсем распоясавшуюся дочурку. Проехав еще один проулок, он попробовал прикинуть, сколько девчонке лет. Он мысленно записал ее в разряд глупых школьниц, хотя она могла быть и студенткой, возможно даже выпускного курса какого-нибудь художественного колледжа. Он отругал себя за старческое ворчание и еще раз посмотрел на нее. «Маленькая собачка до смерти щенок». Он повел плечами и решил, что возраст не так уж и важен. Когда она придет в себя, станет понятно, есть ли у нее хоть что-нибудь в голове. Наличие живого человека в машине вызывало в нем противоречивые чувства. Найти неагрессивно настроенного выжившего было большой удачей, но все поджилки Макса вопили о том, что девчонка будет той еще занозой.

«Кеды, – плотнее сжав руль, продолжил он, – так и быть, еще один плюс в твою копилку, оборванец. Бегать в них, наверное, удобней, чем на каблуках». Словно услышав его мысль, девчонка дернула ногой и застонала.

– Хм, надо же, действительно живая...

Девчонка потерла глаза запястьем руки и уставилась на него ничего не понимающим взглядом.

– Где я? – нахмурилась она и попыталась задать еще два банальных до неприличия вопроса. – Ты кто? Что я тут…

Макс только усмехнулся и, не ответив, спросил.