Когда за окнами показались макушки деревьев, Кулькен понял, что почти достиг цели. Оставалась всего пара этажей, скоро станет ясно, спасет ли костюм ему жизнь или нет. Выйдя на очередной лестничный пролет, он решил сделать финальную остановку. Надо дать ногам отдохнуть, потому что идти до цели придется долго. Может быть, даже придется остановиться где-нибудь на ночевку. Но надо решать проблемы по мере их поступления.

«Не лги себе, – подало голос Я, – ты остановился только потому, что боишься. Боишься, что выйдешь отсюда и умрешь. Костюм не спасет тебя, и ты это прекрасно знаешь. Только идиот мог поверить в успех такой бредовой идеи».

– Нет, нет, нет. Я все продумал, – бормотал он. – Я все сделал как надо, у меня неплохие шансы.

Но внутренний голос был неумолим:

«Такая глупость просто не может спасти жизнь. И ты отсиживаешься здесь, потому что понимаешь это. Твоя никчемная жизнь скоро закончится, и это будет совсем небольшая потеря для человечества».

Капелька пота пробежала по веку и растеклась по ресницам. Ему так хотелось потереть глаз рукой, но он понимал, если сейчас снимет хоть часть костюма – больше не сможет его надеть, запаникует, и тогда пиши пропало. Внутренний голос уже почти лишил его надежды на успех. Кулькену было страшно представить, какие мысли поселятся в его голове, если он действительно начнет хоть что-то с себя снимать. Он усиленно поморгал, позволяя глазам увлажниться. Это помогло, но не настолько, насколько ему бы хотелось.

– Если мое предчувствие оправдается, то…

Кулькен не смог закончить фразу. Он не мог сказать, что прожил полноценную счастливую жизнь, не мог сказать, что у него есть семья или люди, которые были бы ему дороги, или что сделал в этой жизни что-то по-настоящему значимое. Кулькен никого не спас и никому особенно ничем не помог. Он делал какие-то пожертвования от лица фирмы, но это казалось эфемерным. Цифры прибывали на счет, цифры убывали. Но был ли от этого толк? Кулькен всю жизнь убегал в мир, которого не существовало и, что уж теперь таить, даже там не был счастлив. Отрывочные приятные воспоминания не тянули на жизнь полную радости.

– Я выживу и буду счастлив! Я больше не буду бояться, – он поднялся на ноги, вдохнул полной грудью, подошел к двери и замер. Решимость как появилась в одну секунду, так и улетучилась, а страх, словно поджидавший удобный момент, вновь сковал его сердце.

– Плевать, – прошептал он в респиратор, – плевать... теперь на все плевать.

Кулькен снял засов с двери пожарного выхода и открыл ее. Если бы не верхняя часть костюма, его ослепил бы яркий дневной свет. Если бы не респиратор, он полной грудью вдохнул бы свежий, теперь чистый, лишенный выхлопов воздух, чего раньше никогда не бывало в этой местности.

Кулькен сделал шаг, и дверь за его спиной захлопнулась.

«Прощай, моя Башня! Я больше никогда не вернусь».

Сердце заколотилось сильнее, он ожидал, что сейчас на него набросится толпа мертвых людей, появившихся из ниоткуда, но этого не произошло. Пара-тройка оных болталась неподалеку, но лишь один повернул голову в его сторону, когда захлопнулась дверь.

«Спокойно, спокойно, все будет хорошо, – уговаривал Кулькен себя, – он меня проигнорирует». Но тощий, хромающий мертвый мужчина направился к нему. Кулькен стоял, боясь пошевелиться. Тощий сделал несколько шагов в сторону бывшего большого босса и замер. Какой-то необъяснимый порыв заставил Кулькена сделать шаг вперед.

«Что я делаю?» – его охватила паника.

«Ты всегда был трусом», – выпалил внутренний голос.

Тощий направился к Кулькену.

«Теперь я умру, потому что мое Я решило, что пошевелиться это хорошая идея».

Еще одни мертвец повернул голову в сторону Кулькена. Тощий остановился в полуметре от умирающего от страха толстяка.

«Все, это финиш…»

Тощий сделал еще шаг и уперся лицом в шею бывшего босса, защищенную костюмом, провел своей иссохшей рукой по его руке и… словно Кулькен был ему преградой, задев его костлявым плечом, прошел дальше. Дверь, запертая ранее изнутри, послушно впустила тощего на лестницу и захлопнулась. Кулькен стоял еще секунд тридцать, боясь пошевелиться, не веря тому, что остался жив. Оставшиеся двое мертвецов, один из которых ненадолго проявил интерес к происходящему, уже разошлись по разным сторонам заднего двора.

«Я был прав, ой, как я был прав! Логика, крученый болт, это тебе не шуточки!»

Заручившись уверенностью, Кулькен направился к парковке, там его ожидало уже больше десятка мертвых, и это только те, которых он видел. Решив больше не останавливаться, четкими, почти механическими шагами он направился сквозь парковку к главной улице. Несколько мертвых направились к нему, еще пара-тройка уставились на происходящее. Тот, что был ближе всех, уже достиг Кулькена, уперся в него, клацнул зубами по костюму и, видимо, не почувствовав ничего съедобного, прошел мимо. Наблюдающие потеряли к нему интерес. Еще двое уткнулись в него своими изгнившими лицами. Он старался не давать слабину и шел дальше. Один упал, Кулькен наступил на него и под хруст костей, продолжил свое шествие. Другой, как и предыдущие, разминулся с ним, после того как уткнулся в костюм носом.

Он прошел так уже довольно внушительное расстояние. Они натыкались на него, падали, проходили мимо. Один раз его чуть не свалили с ног, когда на него навалилась целая толпа. Он был вынужден остановиться, дать им обогнуть себя. Он ощущал их натиск, словно воду горного потока, они окутали его и прошли мимо. Остановившись, он дал себе возможность передохнуть. Они бродили целыми толпами, такие обреченные, потерянные, и, казалось, даже не агрессивные.

«Ага, сними свой костюм и узнаешь какие они на самом деле».