Он вновь возвратился к пленнице. Транквилизаторы сделали свою работу, и эльдар безвольно висела в его руке. Он осмотрел рану на ее боку. Лезвия хирургеона отогнули рваные края брони и ткань под ней, обнажая зараженную плоть. У нерожденных часто были отравленные клыки и когти, но их жертвы редко проживали достаточно долго, чтобы ощутить на себе эффект яда. Он осторожно ощупал опухшую, гноящуюся рану, щелкнул пальцами — и пробирочник протянул склянку для образцов.

— Даже из самых незначительных вещей можно многое узнать. Этот яд, например, скорее абстрактен… В некотором смысле он существует лишь потому, что жертва в него верит. Это замкнутый цикл, разумеется. Порочный круг. И я намерен в скором времени его разорвать, — говорил он, пока хирургеон вскрывал рану. В склянку потекла кровь с маслянистым ядом. Он поднял ее к глазам и с хмурым видом повращал. В прошлом он несколько раз синтезировал из подобных образцов мощные препараты: в основном стимуляторы, а в одном случае довольно сильный яд. Каждый раз получалось что-то новое, но, когда он разгадает тайну состава, тому найдется множество применений.

Покончив с дренажем, он побрызгал на рану антисептиком собственного изготовления. Ему удалось развести в гидропонном отсеке «Везалия» неплохой аптекарский огород, где росли растения, собранные с тысячи миров в Оке. Богатейшая коллекция лечебных мазей и бальзамов, составленных из этих растений, полностью окупила вложенные усилия. Он бегло просканировал ксеноса, проверяя, нет ли других признаков инфекции или какой-нибудь болезни. В нем могли гнездиться какие угодно паразиты.

На груди ксеноса что-то блеснуло. Он посмотрел на переливающийся камень и без раздумий вытащил его из оправы. Камень души. Эльдар дернулась, словно ее сон вдруг обратился в кошмар.

— Какие тайны ты хранишь? — проговорил он, перекатывая камень души между пальцами. Он был теплым на ощупь, но этим его необычные свойства не ограничивались. Изнутри исходил почти физически ощутимый страх. Хотя тело владельца еще жило, часть его уже хранилась в камне, спрятанная ото всех, — Крайне любопытная практика, и она давно меня интригует. Ты способна мыслить там, в камне? Ты — все еще ты? Сохранился ли твой разум? Вопросы, безусловно, уместные, но, судя по некоторым вашим боевым машинам, ответ во всех случаях положительный. А вот что действительно интересно, так это… Как? Как вы это делаете?

Он окинул взглядом бессознательную пленницу и большим пальцем повернул ей подбородок сначала в одну сторону, затем в другую.

— Ко мне редко попадают особи в хорошем состоянии. Когда придет время, я многое узнаю благодаря тебе. Но сначала…

Байл вставил камень обратно в оправу и свободной рукой оттянул ксеносу веко, обнажив белок глаза.

— Немного лопнувших капилляров, ничего серьезного, — сказал он и опустил взгляд на пробирочника: — Отметь время.

Хирургеон с шипением вытянул вперед одну конечность. Щипцы погрузились в глазницу, осторожно обхватили глазное яблоко и аккуратно вытащили его и тянущийся за ним глазной нерв.

— Не спешим, — сказал Байл, — Мы же не хотим его оборвать? — Он перевел взгляд на пробирочника: — Терпение — ключ ко всему. Так сказал один знаменитый философ — правда, я сейчас не вспомню, как его зовут. Тебе стоит выучить эту фразу и сделать своим основополагающим принципом.

Пробирочник забулькал в ответ, и Байл улыбнулся:

— Да. Мне тоже нравится.

Когда он решил, что зрительный нерв уже натянут до предела, хирургеон ловко перерезал его нагретым скальпелем, одновременно прижигая края. Байл забрал глаз, опустил его в склянку с питательным раствором, затем взял мозгового червя и поднес его к пустой глазнице эльдара.

Антенны червя зашевелились. Крошечные сегментированные ноги напряглись, приподнимая корпус. Червь пополз вперед, поднимаясь, извиваясь, выгибаясь, пока не заполнил всю глазницу. Одни антенны скользнули под кожу, обхватывая череп эльдара. Другие уже погружались в мозг по остаткам зрительного нерва. Пленница простонала и задергалась в хватке Байла. Из ее носа закапала кровь, а голова запрокинулась и ударилась об стену. Хирургеон ввел вторую дозу транквилизатора, а вместе с ним и миорелаксант.

Червь скопирует у своего носителя структуру мозга и сохранит ее у себя внутри. Мысли, воспоминания, сны — все будет перенесено в аппарат, откуда их можно будет легко загрузить в инфошип. Этот способ добыть из врага информацию был гораздо элегантнее, чем простое поедание его мозга. Кроме того, в этом случае ничего не терялось. Червь выведает путь к Лугганату, данные загрузят в когитаторы флота, а эльдар будет жить для будущих исследований. Байл опустил ее на пол.

— И пусть никто не говорит, что я не милосерден, — тихо сказал он.

— Повелитель, мы прибыли.

Услышав в воксе голос Олеандра, Байл выпрямился.

— Хорошо. Я встречу тебя на посадочной палубе. — Он взглянул на пробирочника: — Проследи, чтобы она себе не навредила и не пыталась вытащить червя, когда очнется, — сказал он и помолчал в раздумье. — Сломай ей руки, если захочешь. Возможно, это ее отвлечет.

Пробирочник довольно чирикнул и закивал скрытой под капюшоном головой. Их так легко было радовать, и они так много давали взамен. Байл улыбнулся и оставил пробирочника заниматься своим делом.