– Постарайся не шуметь!

– Хорошо, милый… – прошелестела Наташа, немного приходя в себя.

– Герман, я…-

– Говори тише, Маша спит! – резким шепотом одернул ее Соболев, пропуская вперед себя, открывая дверь в квартиру и стряхивая с воротника пальто не успевшие растаять снежинки.

– Хорошо! Прости! – прошелестела Наташа, щелкая выключателем в квартире Соболева. Мягкий свет озарил прихожую, тенью мелькнул неясный силуэт, из-за шкафа выскочила прелестная темноволосая девочка и с радостным визгом: «Папочка!», высоко подпрыгнув, повисла на шее у Германа, который, успев нагнуться, подхватил дочь, подхватывая ее на руки.

– А я увидела твою машину, папочка!

– Ты почему не спишь, бандитка? – насмешливо спросил Соболев, улыбаясь глядя на дочь. Наталья, сдерживая недовольный вздох, закрыла входную железную дверь, сердито хмуря брови: все ее надежды на то, что дочка любовника спит, не оправдались и теперь, вместо того, что бы утешать ее, Соболев будет полночи укладывать свою взбалмошную семилетнюю дочку.

– Герман Андреевич, прошу прощения, Маша не желала засыпать без Вас! Дежурила у окна! – виновато оправдывалась домработница, моложавая женщина лет тридцати пяти, поспешно вбегая в прихожую, заглядывая в глаза Соболеву.

–Маруся, – придал тону строгость Герман, ссаживая девочку на пол. – Час ночи, накажу!!!

– А вот и нет, а вот и нет! – Маша радостно хихикала, подпрыгивая на месте от нетерпения, – Мне не спалось, папочка, мне снился сон! Тот самый, про Белого Волшебника из Города Грез, помнишь, ты рассказывал мне сказку?

– МАРУСЯ!!! Быстро в постель! – прикрикнул Герман, поднимая на няню суровый и надменный взгляд.

– Герман Андреевич, простите!!! – домработница, забежав за спину к Соболеву, стала снимать с него пальто, опережая Наталию, задетую невниманием Маруси, ставшим для нее таким привычным. Девочка в упор не замечала отцовскую пассию, удостаивая ее лишь вежливых «здрасти» и «до свидания», которыми она снисходила до нее под ждущим взглядом отца. Собственно говоря, отношения у Наталии не заладились не только с малышкой, но и с домработницей, в которой она видела потенциальную соперницу, беспочвенно ревнуя любимого мужчину к прислуге.

– Позже, Оля, поговорим! – отчеканил Герман, сбрасывая пальто на руки Ольге, точно так же забывшей, как и Маруся, поздороваться с любовницей босса.

– Что ты мне принес, папочка??? – Маруся, привстав на цыпочки, нахально, с любознательностью первооткрывателя и со вседозволенностью единственного ребенка, полезла к нему в карманы пиджака, исследуя их как заправский кладоискатель.

– Почему босиком??? МАШКА!!!

– Герман Андреевич, да разве она будет слушаться? Маша такая своенравная!!

Покачала головой Ольга, вешая пальто хозяина на «плечики» в шкаф.

– Папочка, пол с подогревом, а тапки так лениво надевать, тем более, что мои тапки украл злой Маг Рваный Башмак! – повизгивала девочка, предвкушая веселую возню с отцом. Возможно, не будь этой аварии, Герман был бы более сговорчивым и уделил соскучившейся дочери полчасика, но он был взвинчен, раздражен, ему хотелось одного: поскорее уединившись в своем кабинете, подумать над сложившейся ситуацией, выпить виски, наконец-то отключая на всю ночь беспрерывно работающий мозг.

Отдыхать Соболев разучился сразу после смерти старшей сестры, после ухода Нинель принявшей на себя заботы о маленькой Маше. Когда Ксения, страдающая с детства врожденным пороком сердца, скоропостижно скончалась, Герману пришлось взвалить на свои плечи заботы о дочери, наняв ей высококвалифицированную няню, попутно выстраивая свою империю туристического бизнеса. С тех пор, как горячо любимая сестра покинула этот свет, мозг Германа не переставал работать ни секунду. Даже ночью Соболев не видел покоя, постоянно проворачивая в уме какие-то сложные деловые комбинации, сдабривая все это бесконечной тоской по умершей сестре, заменившей на столь короткий период своей племяннице мать.

Наталья Марковская и помыслить не могла о том, что любовник не питает к ней романтических чувств, посему не обращала внимание на демонстративное игнорирование своей персоны Машей, и пыталась найти ключик к сердцу Германа, а так же к той самой обеспеченной жизни, о которой грезила амбициозная девушка. То, что Наталия ни как не может найти общий язык с его дочерью, самого Соболева мало волновало: явной вражды между Машей и подругой не было, а вежливо-отстраненный нейтралитет, который хранили обе стороны, его вполне устраивал.

Маруся, вытащив из кармана презерватив, с чрезвычайным интересом поднесла его к глазам, собираясь надорвать блестящую упаковку:

– Папуля, это мне, шоколадка???

Наталья хмыкнула, снимая с себя дублёнку, а Ольга, поспешно выхватывая презерватив из руки воспитанницы, заулыбалась, подмигивая девочке:

– Маша, а кто-то зубки уже почистил!!!

– Дай, дай, я съем, и вырасту как Алиса из Страны Чудес! – закричала Маруся, собираясь отобрать желанную «шоколадку» у няни, но Соболев, чертыхаясь про себя, гневно сдвинул брови на переносице.