Подойдя к броду (расположение и даже сам факт существования которого, казалось, не были точно известны), британцы обнаружили, что войскам придется наступать в излучине реки. Таким образом, по правому флангу они оказались под мощным перекрестным огнем, а с фронта – под ливнем шрапнели. Нигде не было видно ни единого признака присутствия врага, а наши солдаты тем не менее падали замертво. Ужасное, леденящее душу ощущение – идти в наступление через залитую солнцем и внешне безлюдную равнину, на широком пространстве которой не заметно никакого движения, а твой путь позади усеян рыдающими, задыхающимися, скорчившимися от боли людьми, которые только по месту своих ранений могли догадываться, откуда пришли доставшие их пули. Кругом, как шипение жира на сковороде, раздавалось монотонное потрескивание и пощелкивание пуль «маузеров», но никто не мог точно определить, откуда они несутся. Далеко, на одном холме у горизонта, все еще висело маленькое легкое облачко дыма, показывающее, откуда пришла смерть, скосившая шесть солдат, упавших одновременно, как при выполнении страшного упражнения. В течение этой войны солдатам снова и снова приходилось наступать в таком же аду, как этот. Сурово напрашивается вопрос, когда перестанут посылать людей на такое тяжкое испытание. Нужно найти другие варианты наступления или совсем отказаться от атак, потому что бездымный порох, скорострельные орудия и современные винтовки предоставляют все преимущества обороне!

Отважные ирландцы, увлеченные битвой, рванулись вперед, не обращая внимания на потери. Четыре полка соединились в один. Всякая военная организация быстро исчезла, и не осталось ничего – только их боевой дух и страстное желание вступить с врагом врукопашную. Накатываясь широкой волной ревущих яростных людей, ирландцы не дрогнули под огнем и прорвались к берегу реки. Северяне-иннискиллингцы и южане-коннаутцы, оранжевые и зеленые, протестанты и католики, кельты и саксы – они теперь состязались только в том, кто щедрее прольет свою кровь за общее дело. Какими омерзительными кажутся простоватые политики и узкие сектантские догмы, которые сейчас пытаются разделить подобных людей!

Берег реки взят, но где же брод?! Перед ирландцами текла широкая и спокойная вода без всяких намеков на мелководье. Несколько лихих парней прыгнули в воду, но винтовки и патроны потянули их ко дну. Один или два человека, похоже, добрались до противоположного берега, однако в этом отношении свидетельства разноречивы. Возможно (хотя и кажется маловероятным) реку частично запрудили, чтобы углубить брод, или (что более правдоподобно) при стремительном наступлении наши просто потеряли направление. Но, как бы там ни было, войска не смогли найти брод и залегли, как делалось уже не раз в предыдущих сражениях, не желая отходить и не имея возможности наступать под беспощадным огнем с фронта и с фланга. В ожидании того, что ситуация изменится, ирландцы тесно лежали в каждой впадине и за каждым бугорком. При этом солдаты шутили – вот пример природной жизнерадостности. Полковник Брук из Коннаутского полка упал в первых рядах своих солдат. Рядовой Ливингстоун помог перенести его в безопасное место, а потом, закончив, признался, что «сам немного ударился» и, теряя сознание, осел с пулей в шее. Другой солдат сидел с перебитыми ногами. «Принесите мне свистульку, я сыграю вам что пожелаете», – кричал он, заботясь о выполнении ирландской клятвы. Еще один, с висящей на сухожилии рукой, молчаливо попыхивал короткой черной трубкой. То и дело, вопреки происходящему, пламенная кельтская отвага бешено звала вперед. «Сомкнуть штыки, солдаты, и давайте сделаем себе доброе имя», – кричал какой-нибудь старшина, и ему никогда не приходилось повторять свои слова. Пять часов под тропическим солнцем обгоревшие и грязные солдаты держались за землю, которую отвоевали. Британские снаряды, не долетая до цели, падали на своих же: по ирландцам стрелял полк поддержки, не думая, что кто-либо продвинулся так далеко. Обстреливаемая с фронта, с фланга и с тыла 5-я бригада непреклонно держалась.

Но, к счастью, поступил приказ отступать. Совершенно очевидно, что, если бы он не дошел до полков, ирландцы бессмысленно погибли там, где и заняли позиции. По-видимому, приказ на отступление отдал сам Буллер. Он в течение дня повсеместно проявлял поразительную личную активность. При отступлении не было спешки и паники, но офицеры и солдаты так безнадежно перемешались, что генералу Харту (чьи решения иногда бывали спорны, но хладнокровное мужество всегда оказывалось выше всяких похвал) пришлось потрудиться, чтобы построить великолепную бригаду, которая шесть часов назад вышла из лагеря Чивели. Погибло от пятисот до шестисот человек – потери, сопоставимые с теми, что понесла Хайлендская бригада при Магерсфонтейне. Больше всех пострадали Дублинский и Коннаутский полки.

Вот все, что касается неудачи 5-й бригады. Излишне говорить, что все те же ошибки привели к тем же результатам. Почему солдаты двигались полковой колонной, наступая против невидимого врага? Почему разведчики не пошли вперед, чтобы точно выяснить расположение брода? Где были артобстрелы, которые должны предшествовать наступлению пехоты? И недавние боевые примеры, и теорию из учебников одинаково забыли, как это уже слишком часто случалось и еще не раз случится в течение Бурской кампании. Может быть, в лекционных залах Кимберли и существует военная наука, однако очень малая ее часть нашла дорогу к полю боя. Стойкость и героизм рядового, безоглядная отвага полкового офицера – вот наши воинские ценности, но нечасто к ним добавляются осторожность и предусмотрительность командующих. Неблагодарная задача делать такие замечания, однако эта война показала, что армия – это очень важно и нельзя отдавать ее в руки отдельной касты. Гражданский долг каждого человека – бесстрашно и открыто говорить то, что он считает правдой.

Мы же движемся слева направо и, оставляя неудачи 5-й бригады, переходим к действиям 4-й бригады. Бригада Литтелтона получила инструкции не предпринимать собственного наступления, а поддерживать атаки с одной или другой стороны от себя. С помощью корабельных орудий она сделала что смогла, чтобы вывести и прикрыть отход ирландцев, однако ее роль не была очень активной и потери оказались незначительны. В свою очередь справа от 4-й бригады развивала наступление на Коленсо и мост английская бригада Хилдьярда. Под командованием Хилдьярда находились 2-й Западно-Суррейский, 2-й Девонский (чей первый батальон так великолепно действовал в составе армии при Ледисмите), Восточно-Суррейский и Западно-Йоркширский полки. Неприятель явно ожидал главного удара именно здесь. На другом берегу не только особенно тщательно окопались, но и артиллерия врага сосредоточила на мосту по меньшей мере дюжину тяжелых пушек и несколько скорострельных орудий. Девонский и Западный суррейский полки разомкнутым строем двигались впереди. Цепь стрелков в форме цвета хаки практически сливалась с землей, и их было едва видно, когда они молчали. Восточно-Суррейский и Западно-Йоркширский полки оказывали поддержку. Наступая под исключительно интенсивным огнем, бригада прошла через такое же тяжелое испытание, как и их товарищи из бригады Харта. Правда, в этом случае солдаты с самого начала следовали расчлененным строем в колоннах полуротами, разомкнувшись на шесть шагов, а река перед ними не позволяла обстреливать их с правого фланга так жестоко, как ирландцев. С потерями примерно в двести человек головные полки успешно достигли Коленсо. Западно-Суррейский полк, наступая бросками по пятьдесят ярдов, взял станцию. Однако катастрофа, постигшая несколько ранее поддерживавшую их артиллерию, сделала дальнейшее наступление невозможным. По этой причине перейдем к судьбе сопредельного формирования справа от них.

Соединение состояло из артиллерийских частей, получивших приказ поддерживать основное наступление. В него входили две батареи полевой артиллерии (14-я и 66-я) под командованием полковника Лонга и шесть корабельных орудий (два 120-миллиметровых и четыре 12-фунтовых) лейтенанта Оджилви с «Ужасного». Лонг имеет репутацию исключительно решительного и отважного офицера, чьи действия в битве при Атбаре в значительной степени обусловили успех всего сражения. К сожалению, варварские кампании, в которых можно безнаказанно допускать вольности, формируют пагубные традиции. Наш сомкнутый строй, наша приверженность к стрельбе залпами и (как в этом случае) использование артиллерии – все представляется наследием войн с дикарями. Но какова бы ни была причина, в начале боя пушки Лонга рванулись вперед, опередили пехотные бригады по флангам, оставили позади медленные корабельные орудия с воловьими упряжками и сняли орудия с передка примерно в тысяче ярдах от окопов врага. С этой позиции Лонг открыл огонь по Форт-Уили, который являлся центром находившегося перед полковником участка позиции буров.

Однако двум его несчастным батареям было суждено не изменить течение сражения, как он надеялся, а скорее дать классический пример беспомощности артиллерии против огня современных винтовок. Даже знаменитый рассказ Мерсера об эффекте флангового огня по его дивизиону конной артиллерии в битве при Ватерлоо не может дать представления об урагане свинца, который обрушился на две обреченные батареи. Орудийные расчеты падали одновременно: кто-то замертво, кто-то раненым, калеча других неистовыми движениями. Один погонщик, обезумев от ужаса, вскочил на переднюю лошадь, обрезал постромки и стремительно умчался с поля боя. Однако подавляющее большинство артиллеристов сохраняло безукоризненную дисциплину: и слова команд, и наводка, и стрельба – все было так же методично, как в Оукхемптоне. На артиллеристов обрушили не только страшный ружейный огонь (из окопов с фронта и из деревни Коленсо по левому флангу), над батареями непрерывно трещали маленькие снаряды автоматических скорострельных орудий буров. Вокруг каждой британской пушки уже лежали груды убитых, но яростные офицеры и покрытые потом отчаянные артиллеристы не оставляли своих орудий. Несчастный Лонг упал – одна пуля пробила ему руку, другая печень. «Будь проклят кто сдастся! Мы не бросим пушки!» – последнее, что выкрикнул полковник, когда его тащили под прикрытие находящегося неподалеку маленького ущелья. Погибли капитан Голди и лейтенант Шрейбер. Полковник Хант упал, получив два ранения. Офицеров и рядовых стремительно сбивало с ног. Заботиться об орудиях было невозможно, но и переместить их варианта не представлялось. Каждая попытка вывести упряжки из укрытия заканчивалась гибелью лошадей. Оставшиеся в живых артиллеристы нашли убежище от жестокого огня в небольшой ложбине, куда отнесли Лонга. Ложбина находилась примерно в сотне ярдов от линии обстреливаемых пушек. Одно орудие справа все еще обслуживали четыре человека, которые наотрез отказались его оставить. Они, казалось, были заговорены от смерти. Эти четверо работали с любимым 15-фунтовиком в тучах песка и голубых клубах дыма от взрывающихся снарядов. Потом один начал задыхаться и упал на хобот лафета. Его товарищ осел у колеса, опустив голову на грудь. Третий взмахнул руками и упал навзничь. Последний, страшная, покрытая пылью фигура, стоял по стойке «смирно», глядя смерти в глаза, пока его тоже не сбили. Бессмысленная жертва, можете вы сказать. Но пока солдаты, видевшие гибель четырех артиллеристов, могут рассказывать у походного костра эту историю, пример героев будет сильнее будить боевой дух нашего народа, чем зов трубы или барабанная дробь.

Конец ознакомительного фрагмента.