— Нет, я сама проснулась, — ласково тыкнув его в кончик носа, я улыбнулась, когда он на мгновение забавно сморщил нос. В таком положении головы ошейник не мог не причинять ему жуткую боль. Почему вообще прежние хозяева не озаботились покупкой ошейника большего размера? Этот явно еще с тех времен, когда полукровка взрослел и становился массивным, — тебе не больно?

Осторожно гладя кончиками пальцев припухшую кожу, я боролась с желанием вернуться в проклятое прошлое и еще подростком забрать его к себе, чтобы не мучили такого невинного и преданного щеночка. Но тогда он вырастет совсем другим, оно мне надо?

— Я уже привык и не замечаю, госпожа, — пробормотал парень.

Нет, так не пойдет. За своими вещами нужно ухаживать, тем более за… Ну, если я назову его любимой вещью, это же не будет признанием? Хотя, если уж посмотреть на мое отношение… Нет, нет, больше никакой любви, я слишком стара для этого дерьма!

Невесело усмехнувшись своим глупым мыслям, я снова положила голову оборотню на грудь. Сердце у него колотится, как после бега. Интересно, а он во сне двигает конечностями, как щенки лапками? Фыркнув, я уткнулась носом ему в шею, пытаясь стереть улыбку. Думаю, если бы двигал, я бы заметила.

Вспомнив, что сегодня коронация, я пожалела, что омрачила себе утро. Так не хочется видеть Дарона, но, в то же время, это значит, что я могу от него избавиться. Фигурально, разумеется.

Вздохнув, я села, потянулась. Брюнет подскочил, встал рядом с кроватью.

— Госпожа, вы позволите?..

— Да, иди, — взмахнув ладонью, я проводила его взглядом.

Мне нравится этот мальчик. Понимаю, я недалеко ушла от его прежних хозяек, но… Как-то сложно отказать себе в удовольствии видеть его подчинение и обожание. Пусть и рабское. Мне ведь даже в этой жизни больше лет, чем ему, не говоря уже об общем счете, как не стыдно совращать малолетку? Ну да, он уже давно совершеннолетний и взрослый, но такой молодой для меня. И ведь даже отказать мне не может, вдруг я ему не нравлюсь совсем? И спросить глупо, он же не скажет, что я не в его вкусе, даже если я прикажу отвечать честно.

Фыркая, я умылась и, не глянув в зеркало, промокнула лицо мягким полотенцем. Сегодня будет тяжелый день, ужасное настроение мне гарантировано, и отдуваться будет Вада. Жалко, но что поделать, в раздраженном состоянии я не перебираю, на ком сорваться.

Кали и завтрак были уже у дверей. С ее самовольством разбираться буду позже.

— Отнеси в кабинет, — распорядилась я, шлепая босиком по паркету.

Ладно, ладно, я справлюсь со всем. Если понадобится, неудачные моменты можно хоть десять раз переиграть.

Из-за плотно прикрытой двери кабинета доносились голоса. Нахмурившись, я вошла и забыла все слова.

Сейчас же зима. Они всегда приезжают зимой меня поздравить.

— Э-эй, братишка! — приветственно раскинул руки Красный.

Повиснув у него на шее, я рассмеялась, когда брат пощекотал меня, отстранилась.

— Почему ты выглядишь таким старым? — лет на тридцать, не меньше.

— Дамы сейчас предпочитают мужчин в солидном возрасте, — ухмыльнулся бабник, оглаживая темно-красную щетину на подбородке.

— Я удивлен, как они вообще еще на тебя вешаются с твоей-то славой, — проворчали за спиной с отчетливым детским шепелявеньем.

— О-о, какой ты милый малыш! — умилилась я, поднимая на руки Синего.

Последние пару лет он был слишком маленьким и еще не помнил себя, так что это очень приятная встреча.

— С днем рождения, брат, и не смей со мной сюсюкаться, ты же знаешь, что я уже не ребенок, — редкие синие бровки нахмурились, но меня все же обняли.

— Ты зе знаесь, сьто я узе не лебенок! — передразнил Красный.

Всегда самый серьезный из нас Синий страдальчески вздохнул и с очевидной просьбой во взгляде посмотрел на меня. Я с улыбкой покачала головой и поднесла трехлетнего, не более, малыша к здоровому мужику, даже приподняла, чтобы маленькая детская ручка могла отвесить затрещину.

— Кали, — пока эти двое пытались драться, я повернула голову к вошедшей служанке, — принеси еще порцию завтрака, хлеб с маслом и какую-нибудь кашу на молоке.

Посадив ребенка в кресло, мы с Красным сели на полу у столика. Синий сидел довольно гордо. Он самый старший из нас и довольно скуп на веселье, но все же рад поддержать любую шутку или шалость.

— Мы, кстати, хотели разбудить тебя, но нам сказали, что ты не оди-ин, — протянул Красный, пихая меня локтем.

— Ну и что, — усмехнулась я, ткнув его в плечо кулаком в ответ, — может, лучше в столовую пойдем?

— И тут нормально, — отозвался опирающийся спиной на подлокотник Синий, — мы слышали о смерти королевы, это ничтожество опять с тобой?

— Еще чего! — отмахнулась я. — Я вот только недавно ясно дала ему понять, что ничего больше между нами не будет.

— А ведь здорово похож… — приподнял брови Красный, глядя в сторону двери.