– В целом, неплохо поработал, до шести утра свободен.

– Я могу уехать домой?

– Я бы тоже уехал.

На выходе из зала Вебера поджидал Гейнц.

– Отпустил?

– Отпустил.

– Отлично, ты проиграл, значит, не едешь…

– Ты что, Гейнц?

– Мы же поспорили… Ты говорил – не пустит, я говорил – пустит. Ты проиграл, а раз ты проиграл, то ты не едешь домой.

Вебер только теперь понял коварный смысл пари, заключенного с Гейнцем.

– Да иди ты знаешь куда, Гейнц…

Аланд подошел к ним.

– О чем спор?

– Господин генерал, он проиграл мне пари – и не хочет выполнять условия.

– Какие были условия, Вебер?

– Я даже не понял, как он мне сумел их подсунуть. Про осла я понял, а про то, что я не поеду домой… Гейнц, ты знаешь, кто ты?

– Подожди, Вебер. Про осла можно подробнее?

– Нет, господин генерал, – встрял Гейнц, – причем тут это? Вы просто скажите: если пари заключено – условия должны быть выполнены?

– В случае, если бы я его не отпустил, ты, Гейнцек, назвал бы меня прямо в лицо старым ослом, так?

– Но вы же отпустили.

– А если я отпущу, то Вебер, как проигравший пари, домой не едет?

– Да, он проиграл.

– Насчет того, что ты мне в лицо скажешь, Гейнц, мы подумаем, а Вебер, получается, домой не поедет.

Вебер сдерживал себя, чтобы не схватить и Гейнца, и Аланда за шеи и не сшибить их лбами – чтобы ему за это не было.

– Вебер, садись в машину и поезжай к фрау Агнес, твоя жена там, забери ее, не пешком же ей идти, едешь не домой, пари не нарушено. А подполковник Хорн пусть зайдет ко мне в кабинет для выяснения некоторых вопросов служебной субординации.

Гейнц весело рассмеялся.

– Мне было даже интересно, как вы вывернетесь, господин генерал. Фенрих, дурак, да наплевал бы я первый на это пари… Ты бы никуда не поехал, если бы ты продолжил корчить осла на плацу, как изначально собирался, и не сделал того, что тебе сказали. Но ты сделал.

– Это точно, Гейнц, а про осла в мой адрес ты как благородный человек и почтительный ученик хотел умолчать – да Вебер выдал. Бегом, Вебер, пока я не передумал. Коха оторви по пути от ученых занятий, пусть зайдет, ему тоже пару слов скажу. Кох посоветовал?

– Не сделал бы Вебер, что вы сказали, вы бы его домой не пустили.

– Не увиливай: тебе сказал так сделать Кох?

– Мне? Карл. Честное слово, Карл, у него спросите. Кох вообще стал странный!.. Я с ним не разговариваю и сто лет бы еще не разговаривал. Он нам приказы раздавал, Карла вообще на кухню отправил. …Терпеть не могу вашего Коха!

Аланд смеялся, слушая искренние тирады Гейнца.

– Уйди, Гейнц. Вильгельму скажи, чтобы и он шел к черту. Не хочу вас видеть. Делайте сегодня, что хотите, завтра с утра за вас возьмусь.

– Конечно, поезжайте домой, господин генерал, фенриха перегоните. Еще лучше будет, если вы и Коха домой отправите, пусть уедет, надоел – сил нет.

– А вы тут с Карлом продолжите праздник жизни?

– Поиграем… Мы с Карлом привыкли.

– Гейнц, что в работе Корпуса, Гейнц, является главной дисциплиной?

– Музыка. Для кого-то – медитация, для кого как.

– И для тебя так, и для Карла больше, чем так, немного поиграйте, Бог с вами, а потом, если я вас увижу занятыми чем-то другим…

– Господин генерал, ну шпионить-то за нами зачем? Вы ж не за этим домой поедете. Передайте фрау Агнес от меня, что она лучшая женщина в мире, она красавица, она фантастическая женщина, – две жизни терпеть вас – я бы не смог, господин генерал. Это притом, что я вас очень люблю. Как же она вас любит? Меня бы кто так полюбил…

Гейнц сдерживал смех и отступал.

– Господи, где ты таких стервецов набрал? И почему все они достались именно мне?

– Не все же стервецы, Кох предан вам до утробного подхалимажа.

– Господин генерал, вызывали? – к ним подошел Кох и, с интересом дослушивая последнюю фразу Гейнца.

– Кох, наподдай этому оратору и поехали по домам, спасибо, что присмотрел. Завтра к шести быть на месте.

Аланд ушел. Кох продолжал смотреть на Гейнца.

– Ладно, Кох, я тебя отмазывал. Обижаться, что ли будешь?

– Слишком убедительно, Гейнц, но не буду. Обижается у нас фенрих, и то по неопытности. Удачной медитации, Гейнц.

– Привет сестрёнке, господин полковник!