В этом случае предполагаемая благородная дипломатическая «партизанская» деятельность продемонстрировала, что испанские дипломатические службы не могут контролировать все действия своих дипломатов и деятельность «антисистемы». В этом смысле события, связанные с партизанской дипломатией, могут интерпретироваться как институциональная слабость или, если говорить более точно, как недостаточность механизмов надзора и контроля за дипломатическими службами. В качестве доказательства можно сказать, что спустя восемь лет та же испанская канцелярия не может предсказать действия такого дипломата, как Хосе Мануэль Гарсия-Маргальо, который в 2015 году использовал социальные сети, телевидение и прессу для публикации заявлений, которые он ежедневно делал в Белграде (Сербии), в которых он обвинял министра иностранных дел Испании в использовании враждебной тактики для организации бюрократической дипломатии. Из этого можно сделать вывод, что некоторые формы, в которых проявляется партизанская дипломатия, включают в себя действия по трудовым жалобам, основываясь на надежном имидже государства за рубежом, так как обвинение дипломата должно происходить в полном соответствии с его правами и обязанностями.

Из всех существующих дипломатических стратегий «антисистемная дипломатия» [192] является одной из наиболее спорных и порицаемых. Безусловно, она помогает в достижении политических целей, тем не менее, методы, которые она подразумевает, зачастую выходят за рамки закона. «Антисистемная дипломатия» характерна для государств, в которых в целом слабо развит институт дипломатии, он непрофессионален, плохо контролируется или чересчур бюрократизирован. В подобных условиях зарождается кризис внутренней административной политики, и дипломаты приобретают «исключительные свободы» действий. Даже обыкновенное нарушение трудовой дисциплины, например, прогул или отсутствие на рабочем месте, могут напрямую быть связаны с заговором или государственной изменой. Так или иначе «антисистемную дипломатию» связывают с людьми или группами людей, которые придерживаются взглядов, оппозиционных политическому режиму в государстве, и, пользуясь положением самостоятельного бюрократического подразделения, пытаются изменить статус-кво организации или сместить национальные элиты с главенствующих позиций во внешней политике государства. Однако применение этой стратегии обычно не подразумевает преследования личных целей, единственное, что она может дать – это карьерное продвижение. Использование этой стратегии является осознанным и детально проработанным, оно направлено на преобразования глобального характера. Использующие ее стойко верят в свои идеалы, одновременно служа своему государству и жертвуя собой ради их воплощения. Важно добавить, что понятие «антисистема» не имеет отрицательной коннотации вне среды ее применения, [193] однако изнутри само понятие «антисистема» выступает в качестве оппозиции установившейся системе.

Одним из примеров использования данной стратегии может служить дипломатическая деятельность США – страны, являющейся одной из самых непростых и забюрократизированных. В первую очередь можно вспомнить о событиях, произошедших в посольстве США в Венесуэле в период с 2008 по 2015 гг. В то время в стране фактически действовало «террористическое посольство». [194] После прихода к власти в 1998 году Уго Чавеса началось массовое смещение старых элит, которые непрерывно находились у власти более 40 лет. Новоиспеченная политическая элита под предводительством самого Уго Чавеса за короткий срок согнала со своих мест старую элиту и значительно повлияла на интересы других политических элит на континенте, и, в первую очередь, в США. Как результат, правление Уго Чавеса практически с самого начала подвергалось критике и порицанию со стороны политических элит как внутри государства, так и за его пределами. Они требовали вернуть их привилегии, которыми они были «исторически наделены». Своего апогея ситуация достигла в 2002 году во время государственного переворота, который с треском провалился, несмотря на отнюдь не последнюю роль США. США и ранее использовали подобную тактику контроля над регионом в 80-х годах ХХ века для достижения своих интересов. Сразу после этих событий правительство Джорджа Буша (George W. Bush) дало распоряжение дипломатической службе установить тайные отношения с бывшими политическими элитами Венесуэлы, в частности, со смещенным Уго Чавесом. Так продолжалось до 2008 года, когда президент Венесуэлы принял решение выслать из страны американского посла Патрика Дадди (Patrick Duddy) за вмешательство в государственные дела. Таким образом посольство Соединенных Штатов в Каракасе осталось под руководством «поверенного в делах» и с дипломатами более низкого ранга.

В период с 2008 по 2015 гг. американское посольство осталось без контроля со стороны посла, и это привело к тому, что дипломаты более низкого ранга начали тесно общаться с представителями прежних политических элит и сообщать министерству иностранных дел США о событиях и происшествиях в Венесуэле, которые в действительности никогда не происходили, а также замалчивать важную информацию в своих докладах. Это делалось с целью навязать правительству США необходимость дестабилизировать положение администрации Уго Чавеса, а впоследствии и Николаса Мадуро. Отсутствие главы американского посольства также привело к тому, что дипломаты стали принимать активное участие в решении национальных вопросов страны и тайно объединяться с представителями оппозиции. Судя по информации, опубликованной на сайте WikiLeaks.org, американские дипломаты умолчали о таких фактах, как, например: 1) в Венесуэле с 1999 года было проведено более 15 всенародных выборов, которые за 14 лет принесли успех каждой из политических партий страны, и где с большим отрывом побеждала воля большинства; 2) Венесуэла остается единственной страной в мире с пятью ветвями власти, а не тремя как в других государствах мира, что позволило бы установить с ней отношения иного уровня; 3) политическая система Венесуэлы в отличие от других стран на американском континенте основана на принципе субординации институтов; 4) правовая система Венесуэлы является наиболее развитой в регионе и содержит около 500 национальных законов; 5) основной конфликт был сосредоточен вокруг смены политических элит, а не народных масс; и 6) исходя из особенностей культуры, в еженедельные списки умерших, оглашаемые в венесуэльских СМИ, включают имена людей, якобы погибших насильственной смертью, однако на самом деле они погибли в результате несчастных случаев, умерли от болезни или старости, или же пропали без вести. Параллельно с этим американские дипломаты сообщали о случаях нарушения прав человека и свободы слова, а также голоде, нищете, деспотии, коррупции и многих других ужасах, способных спровоцировать военную интервенцию. Таким образом, все министры и служащие государственного департамента США были уверены, что в Венесуэле установилась диктатура, равной которой еще не видела мировая история.

В администрациях Джорджа Буша младшего и Барака Обамы и подумать не могли, насколько серьезную роль играет дипломатическая служба США в процессе принятия решений касательно политики региона. [195] Даже организации международного контроля, такие как Центральное разведывательное управление [196] (ЦРУ), Федеральное бюро расследований [197] (ФБР) и Управление по борьбе с наркотиками [198] (ДЕА) не имели влияния на процесс принятия решений, поскольку их бюрократические подразделения напрямую зависели от информации, поступающей из посольства США в Каракасе. За это время более 70 дипломатов США, вдохновленных идеей военной интервенции, занимались тем, что генерировали любого рода информацию, способную создать соответствующий образ правительства, в том числе платили различным отечественным и зарубежным газетам, чтобы публикуемая информация отражала их интересы, а также финансировали дестабилизационные проекты, например, национальные демонстрации в феврале 2014 года, скорее напоминавшие организованные массовые беспорядки. С другой стороны, в администрации президента США также не понимали, что деятельность дипломатов, основанная на принципах меритократии, не способствует улучшению отношений между вновь избранным президентом Соединенных Штатов и представителями американского посольства. По-другому дела обстоят в Латинской Америке, где существует регламентированный порядок назначения на пост Чрезвычайного и Полномочного посла, согласно которому глава государства назначает на столь высокую должность. При таком сложившемся порядке отношения между президентом и послом являются намного более прочными и доверительными. Это не касается случаев, когда дипломаты пытаются лично назначить претендента на должность, основываясь на собственных предпочтениях. В Соединенных Штатах, напротив, процесс назначения на эту должность неразрывно связан с традициями дипломатического аппарата. Иными словами, на должность посла могут назначить любого, кто имеет заслуги в дипломатическом корпусе США, также подразумевается, что отношения между президентом и дипломатами являются не «естественными», а скорее лишь результатом необходимости сотрудничать.

Каждый из этих пунктов сыграл свою роль в том, что в Государственном департаменте США сложилось политически, социально и милитарно неверное и субъективное отношение к Венесуэле. Об этом сообщил президент Венесуэлы Николас Мадуро в апреле 2015 года на саммите Америк. Помимо прочего, в присутствии Барака Обамы он заявил, что деятельность американских дипломатов в Каракасе создает напряженность в отношениях между странами, поскольку, исполняя роль «судьи и палача» они не дают правительству Венесуэлы даже права на ответ.

Еще один случай антисистемной дипломатии можно было наблюдать в Венесуэле в 2002–2006 гг. Большая группа дипломатов тайно, за спиной центрального правительства, пыталась установить механизмы сопротивления, дабы угодить представителям «Двухпартийной дипломатии» (исп. Diplomacia Bipartidista), которые до того момента отказывали себе в привилегиях. С провозглашением в 1999 году новой конституции Венесуэлы начался процесс образования министерства иностранных дел с тем, чтобы оно соответствовало потребностям правительства и всем международным стандартам. В данном ключе политические преобразования в первую очередь были направлены на смещение двухпартийной дипломатии. Концепция двухпартийной дипломатии использовалась применительно к дипломатической службе, действующей в 1961–1999 гг. и состояла из дипломатов – выходцев из политических элит, одновременно являющихся членами партии «Демократическое действие» [199] (ДД) и «Социал-христианской партии» (КОПЕЙ). [200] Эти партии более сорока лет сменяли друг друга у власти. Их представители жестко воспротивились изменениям и сместить их со своих позиций оказалось не так уж просто. [201] Они прибегали к известным техникам саботажа, например, заключали с другими государствами официальные соглашения, заведомо противоречащие внешней политике или законодательной системе Венесуэлы; или же предоставляли ценную информацию соседним и враждебным государствам с целью нанести ущерб лидерам центрального правительства. Благодаря их стараниям правительство Испании в лице премьер-министра Хосе Мария Аснара решило оказать содействие государственному перевороту 2002 года, принимая во внимание все обещанные венесуэльскими дипломатами «антисистемы» в случае успеха. Некоторые действия напрямую были связаны с правительственным шпионажем или заговором против все тех же государственных лиц. Действуя своевременно, им удалось создать отрицательный образ правительства Венесуэлы.

В дипломатической среде прекрасно помнят события 1973 года, когда в результате государственного переворота в Чили погиб президент страны Сальвадор Альенде. Так или иначе, в консульстве Бразилии в Сантьяго, Чили, знали о тайных арестах, пытках и расстрелах по меньшей мере 80 бразильских граждан вооруженными силами будущего президента Аугусто Пиночета. Несмотря на это, дипломатические представители Бразилии не торопились помочь жителям страны и вообще не сильно переживали по поводу происходящего. Более того, они охотно сообщали информацию об арестованных, что якобы является их обязанностью, и, в то же время, способствовали участию войск Бразилии в перевороте. Посол, консул и другие дипломаты воспользовались этим моментом, чтобы установить более устойчивые отношения с бразильскими политическими элитами, оказывающими содействие в перевороте и поддерживающими интересы президента-диктатора Эмилиу Гаррастазу Медиси, хотя и нарушали своими действиями основы прав человека, на которых, в общем-то, и строится институт консульства. [202]