Под громовую барабанную дробь из дворца выехала принцесса Шиповничек верхом на единорожихе. На невесте было сверкающее, усыпанное бриллиантами свадебное платье с таким длинным шлейфом, что, когда его конец показался из дворцовых ворот, сама она добралась уже до середины красной ковровой дорожки. На высоченной колышущейся прическе в виде пирамиды красовался изысканный головной убор, где в числе прочего имелось несколько живых тропических птичек, которые заливисто щебетали. Пальцы принцессы были унизаны таким количеством бриллиантовых колец, что суставы не сгибались. На единорожихе тоже было свадебное платье.

Шиповничек медленно приближалась к алтарю, приветственно махая зрителям и раздавая во все стороны воздушные поцелуи, однако не забывала и победоносно поглядывать на Лиама.

– А что я тебе говорила? – произнесла она одними губами и улыбнулась, увидев, как Лиам сполз на помост.

Однако в тот момент, когда Шиповничек преодолела две трети пути, из-под кресла какого-то барона с моноклем выскочил Дункан, запрыгал и завизжал, тыча пальцем в единорожиху:

– Женни фон Рогоконь!

Единорожиха остановилась, вскинулась на дыбы, платье на ней взметнулось.

– Правда, Женни фон Рогоконь ей идеально подходит? – улыбнулся Дункан.

– Идиот, что ты делаешь?! – процедила сквозь зубы принцесса Шиповничек. – А ну сядь на место, а то я брошу тебя в подземелье вместе с мешком крыс!

Дункан не шелохнулся. Шиповничек хотела объехать его, дернула поводья, но стоило ей заставить единорожиху шагнуть вправо или влево, как Дункан прыгал туда же и преграждал ей путь.

– Как будто мы с тобой танцуем! – хихикал он.

К принцессе бросились несколько стражников, однако Шиповничек предостерегающе подняла руки.

– Не подходить! – приказала она. – Рядом с платьем – никакого насилия! – И, нагнувшись, прорычала Дункану: – А ну… прочь… с дороги!

– Обожаю единорожков! – воскликнул Дункан и обвил руками шею животного.

Пока все глаза были прикованы к представлению на ковровой дорожке, Элла, Фредерик и Густав прокрались к алтарю с тыла.

– Эй! – шепнул Фредерик.

Лиам посмотрел вниз – и решил, что у него уже галлюцинации. Элла прижала палец к губам. Стражники по обе стороны от Лиама только и глядели что на Дункана, который нежно перебирал пальцами единорожью гриву и что-то распевал, – однако они с Архижрецом преградили Густаву путь к помосту. Плечистый и рослый принц никак не мог взять в толк, как пробраться туда, никого не толкнув.

Шиповничек окончательно потеряла терпение: ей нужно было сию же секунду убрать Дункана с дороги.

– Ладно, не получилось, – процедила она и слезла с единорожихи.

А Дункан так увлекся своей восторженной серенадой, что не успел ей помешать. Оркестр опомнился и заиграл снова, и Шиповничек прошагала к алтарю под звуки труб и барабанов.

Лила, сидевшая у прохода, непринужденно подставила невесте подножку, Шиповничек покатилась кувырком и запуталась в нелепом сверхдлинном шлейфе. Птички в головном уборе запищали и забили крылышками. На помощь принцессе снова поспешили стражники, однако та выпростала голову из-под нескольких слоев перекрученной блестящей ткани и заорала на них:

– Не прикасаться к платью!

– Ваше высочество, вы целы? – спросил с алтаря Архижрец.

– Абсолютно! – рявкнула принцесса Шиповничек и поднялась. – Начинай свою дурацкую церемонию!

– Сейчас или никогда, – шепнула Элла принцам. – Стражника слева беру на себя, правый – твой, Фредерик. Густав, хватаешь Лиама.

Она вскочила и оглушила одного из стражников рукоятью меча. Стражник повалился навзничь.

Фредерик попробовал было последовать ее примеру. Однако стражник остался стоять. И даже ухом не повел. Тогда Фредерик ударил его посильнее. На сей раз стражник поморщился. И сердито обернулся.

– Извините, – пролепетал Фредерик. – Э-э-э… рука сорвалась.

Стражник чуть не схватил его, но тут Элла врезала вояке кулаком в челюсть. Стражник зашатался и рухнул с края помоста, а Фредерик перевел дух.

– Вот почему я твержу тебе, Фредерик, что надо делать зарядку! – упрекнула его Элла.

– Я каждое утро десять раз кручу шеей! – обиделся принц.

Между тем Густав под испуганные возгласы толпы вскочил на помост и поднял Архижреца над головой. И заозирался, не зная, как поступить со священнослужителем.

– Отпустите меня! – кричал Архижрец.

– Прости, Храмовый, ничего личного, – сказал Густав и швырнул старика в первый ряд.

Архижрец приземлился прямо на колени родителям Лиама, и те вместе с креслами повалились на спину.

– Что происходит? – рассвирепела Шиповничек.

К алтарю со всех сторон бежали десятки вооруженных до зубов стражников. Густав ухватился за дубовую кафедру, закряхтел и оторвал ее от помоста.

– Молодец! – обрадовалась Элла.

Какой-то стражник замахнулся на нее алебардой, но Элла его опередила: взмах мечом – и древко алебарды разломилось пополам. После чего Элла сбила стражника с помоста мощным ударом ноги с разворота, что было непросто, поскольку за спиной у Эллы, обхватив ее за талию, прятался Фредерик.