Пыф, - говорит омлет под тяжёлой крышкой.

В раковине гора посуды со вчера – на поверхности глубокие плошки для хлопьев – жёлтая - младшего, рыжая - старшего, стакан с толстым дном, почему-то один, две чашки с котами, любимая кофейная кружка с трещинкой, вилки-ложки-ножи без счёта, а вот и самые правильные омлетные тарелки – выхватить, ополоснуть, вытереть, разложить.

– Мальчики, подъём, - говорит она, включая свет.

– Ну ма-ам, - ноет младший.

– Не нуди, мартышка, - одёргивает брата старший.

Загнать в ванную, выгнать, вытащить из горы одежды на полу синюю футболку с Йодой и оранжевую толстовку с Джеком-Воробьём. "Капитаном Джеком Воробьём" – уточняет она опасным пиратским тоном.

– Проверь, ты все учебники положил? И литературу?

– Сегодня же вторник, мам!

"Действительно, литературы нет по вторникам."

Скрипнула дверь спальни, зашумел душ. Она спешит на кухню – смолоть кофе, включить чайник, сунуть в тостер два ломтика белого хлеба, на стол мёд, сыр и клубничный джем.

У мужа сонные глаза, и подушечное перышко в волосах.

– Бандиты собираются?

Пока он пьёт кофе, можно домыть посуду. “Вода примером служит нам, приме-ером...”

– Посиди со мной, - говорит он её спине. Разворачивает за плечи, сажает у окна, снимает с сушилки чашку и отливает в неё половину кофе.

Действительно, и почему она не сварила кофе себе?

Она завязывает ему галстук, обирает с пиджака невидимые ворсинки: - Неотразим!

– Юноши, на выход!
– командует он.

– Ма-ам, я не хочу в сад, - ноет младший.

– Это что за новости, - удивляется она.

– Ничего страшного, пусть прогуляет разок, - неожиданно легко подаётся муж.

– Я, может, в школу тоже не хочу, - уныло сообщает старший.

– А жизнь несправедлива. Быстро-быстро в машину.

"Ничем вода не дорожит, а дальше дальше всё бежит..." - она торопливо моет посуду, выстраивая по ранжиру тарелки – большие плоские, большие глубокие, маленькие плоские, плошки, споласкивает раковину, протирает от крошек стол.

– Мам, - говорят за спиной, - смотри, я нарисовал марсианского дракона.

Она рассматривает марсианского дракона и критикует анатомию крыла, и они вместе рисуют дракону жену и драконят.

– Пойдём гулять, - говорит сын.

– Конечно, соглашается она.

– Что-то давно вас не видно было, - говорит соседка у подъезда. “Вот старая склеротичка, - думает она, - кому же тогда ты вчера жаловалась на невестку?”

В парке они качаются на соседних качелях долго-долго, приноровившись, чтобы басовитое "сры-ып" одной дополнялось повизгивающим "скри-скри-и" другой. В витрине антикварной лавочке на углу выставлен старинный вертеп. Она просит продавца завести механизм, и под спотыкающуюся мелодию фигурки волхвов снова и снова плывут мимо Девы.

– Смотри, - теребит она маленькую ладонь - ну смотри, какие чудесные.

– Да ну их, - отворачивается сын, - ма-ам, ну пойдём уже отсюда...

– Ничего-ничего, родим вам сестру, и буду я с ней играть в куклы.

"Колёса тоже не стоят, колё-оса", - бормочет она себе под нос. Вот же привязался этот Шуберт.

Она пробует суп, когда звонит телефон.

– Что ты делаешь, маленькая?

– Варю суп, муж и господин мой.

– А если мы сегодня бросим детей и пойдём куда-нибудь?

– Куда-нибудь куда?

– Гулять, в кино, в ресторан – куда ты хочешь.

– О, я очень хочу гулять, в кино и в ресторан. Только не сегодня. У меня сегодня уже отчаянно домашний настрой. Давай мы гулять в кино и в ресторан пойдём завтра.

– Давай, конечно, -говорит он как-то неуверенно, но тут как раз приходит из школы старший.

"Вертятся, пляшут жернова, вертя-атся, - чудовища, руки мыть!
– вертятся пляшут жернова, вертя-атся...

Кажись бы им и не под стать, но ведь нельзя от всех отстать...

Насчёт “отстать”, кстати, что у тебя с математикой?"

Ключ поворачивается в замке, и она спешит к двери, потом на кухню.

"Движенье – счастие моё, движе-енье", - мурлычет она, перемывая вечернюю посуду, закидывая с младшим на меткость игрушки с ковра в корзину, проверяя математику у старшего, развешивая на плечиках выглаженную белую рубашку, разбирая постель... Движения её становятся медленными и сонными.

– Ложись-ка спать, девочка, - говорит муж.

– Спокойной ночи, мама, - говорят мальчики.