Развернулась бы и ушла! Куда?! Да куда глаза глядят, главное чтобы не сюда. Иду туда только потому, что скоро стану свободной и вопрос выбора передо мной не встанет. Хочу быть свободной без обязательств перед людьми «отвечающими» за меня. ХА! Я сама за себя отвечаю!

Страшно и в то же время безумно хочется скинуть груз! И не видеть эти вечно недовольные нашим поведением лица!

А все они просто боятся за свои шкуры. На нас им плевать! Что греха таить… нам тоже.

Вдох… быстрый, резкий и выдох… плавный и медленный.

Даже не постучала. Что ж… пусть будет внутренним бунтарством.

Сати Всеволодовна смотрит оценивающе – строго. Взгляд холодных изумрудных глаз заставляет поёжиться. ОПЯТЬ! У этой женщины ужасный характер! И в связи с тем, что она обладает властью, мы все терпим репрессии с улыбками на лице. Сказать слово против нельзя, стоять прямо и вежливо улыбаться – это да…

«Так что стою и улыбаюсь» – проносится в моей голове за долю секунды до того, как меня стискивают в объятиях с диким писком, точнее воплем:

– Девочка моя! Доченька.

Вздрагиваю как от удара.

Запоздало понимаю, что меня обнимает женщина! Гораздо ниже меня. Стискивает так, что дышать нечем. Я так и застываю с немым изумлением на лице. До одури цветочный запах духов обволакивает ноздри, вынуждая задержать дыхание. Под тяжёлым взглядом директора продолжаю стоять и даже не двигаться. Именно поэтому иначе бы я высвободилась.

Вдоволь наобнимавшись неизвестная мне особа, отрывается от меня, и её карие глаза встречаются с моими.

Молчу. В оцепенении смотря на неизвестную, но как выяснилось весьма прыткую даму. И это действительно была дама к пятидесяти годам не меньше. Первое что бросилось в глаза помимо собственно глаз женщины так это одежда, явно дорогая. Ещё один мой взгляд на директора получаю жёсткий в ответ и понимаю, что лучше продолжить молчать.

Проходят несколько тяжёлых секунд, особа улыбается, а в её глазах восхищение, смешанное с нервным тиком. Жгучая смесь, должна заметить, но для сарказма сейчас не место, потому что меня всё ещё держат в объятиях. А мало ли какая реакция будет у нее, если я заговорю?

Заговаривает она…

– Лизонька, – слышу приторно сладкий голос директрисы, становится неуютно в квадрате, – познакомься, это Мирослава Игоревна и Александр Григорьевич. – Я даже не успеваю возмутиться на тему того, что меня называют чужим именем.

Перевожу взгляд на мужчину, который спокойно сидит напротив директора, и вижу спокойствие в глазах, это немного утихомиривает. Женщина всё ещё меня не отпускает и, услышав фразу директора смотря мне в глаза, произносит:

– Что за бред, зачем ВЫ нас знакомите? Это же моя Лиза! Лизонька, я так скучала. Девочка моя! – И меня вновь сжимают в объятиях, словно в тисках.

БРЕД! ЧТО ЗА БРЕД?!

У меня явный шок, в панике бросаю ещё один взгляд на директора. Сати Всеволодовна смотрит на меня так, словно хочет сказать: «только пискни», и я продолжаю молчать. Шок очень сильный, так что я едва ли смогла бы сказать что-то вразумительное. Выражение на худощавом лице женщины всё ещё не меняется. Внезапно для всё той же меня, меня начинаю целовать: в нос, щёку, макушку.

Вдоволь наигравшись с моим безвольным телом, невменяемая особа отрывает от меня.

– Сашенька! Почему ты стоишь? Подойди, это же Лизонька! – и более гневно добавляет. – Ты что не хочешь общаться с нашей дочерью?

Что происходит?

Причём тут Лиза? Я не Лиза! И кто эти люди? Почему меня обнимают?

Юлька не соврала?!

Пока внутренние метания сжигают изнутри всё вокруг живёт своей жизнь, как бы со мной и как бы без меня!

Мужчина покорно встаёт, подходит к обнимающимся, нам, точнее, обнимают меня, так как захват таков, что я даже руки в локте согнуть не могу. После того, как меня соизволили отпустить, мужчина спокойно целует меня в лоб и произносит:

– Здравствуй, милая.

А я стою. С широко распахнутыми глазами смотрю на незнакомца. Где-то там Сати Всеволодовна весьма выразительно кашляет в кулак.

Проходит секунда, потом ещё одна.

– Добрый день, – лепечу я.

– Бедная моя девочка, – женщина переводит взгляд на мужа. – Сашенька. Говорила же я тебе, что твои репрессии с учёбой в закрытом пансионате ни к чему хорошему не приведут! Смотри, что они сделали с нашей доченькой! – и сокрушительно добавляет. – Мишенька точно её не узнает!

Я едва не падаю в обморок как кисельная барышня в романах которые читают наши «смотрительницы».