– Хорошо было. Ты нюхаешь их, весь вечер добрый, позитивный, энергичный, все вокруг хорошие и милые, а потом сутками не можешь уснуть, лежишь абсолютно без эмоций, опустошенный, не выражая никаких чувств.

– Главное, что ты вовремя остановился…

– Это точно. Похудел, осунулся, под глазами – круги, все лицо в мелких белых прыщиках. Вот именно они-то у меня до сих пор и остались

на память. А вес я вернул – теперь такой же рыхлый, как до отъезда.

– Ты – рыхлый? – Искренне изумилась я, – ты… нормальный, вообще-то. Без лишних килограммов. Вроде.

– Ага. Поэтому друзья зовут меня холодцом.

Мы оба рассмеялись. Я думала, что хорошо рассмотрела его в клубе, и

мне он холодцом не показался. Обыкновенная фигура. Легла на

кровать и вытянула вверх ноги, принялась водить ими по стене.

– Саш, вынуждена тебя огорчить - у тебя среднестатистическая фигура.

– По сравнению с Митей я – пончик.

– Рядом с Митей даже я чувствую себя баржей.

– Это да.

– Именно.

– Я всегда любил поесть. Даже сам не заметил, как возвел это в культ.

Мама уходит на работу и оставляет мне покушать. Просыпаюсь, наливаю

чай с бергамотом, выкладываю на тарелку еду, любуюсь, вдыхаю ароматы,

потом медленно наслаждаюсь процессом поглощения пищи.

– М-м-м... В этом мы с тобой похожи. Я тоже гурмэ – люблю вкусно

и красиво покушать. Люди едят, чтобы жить, а я, похоже, живу, чтобы есть.
– Внезапно почувствовала такое родство с ним, словно была сделана из его ребра. Точно наваждение. Закрыла глаза и улыбнулась сама себе. – А чем ты потом дома занимаешься?

– Ничем. Сижу в Интернете, в социальных сетях, на диджейском сайте, играю в онлайн игры с друзьями. Летом, конечно,

по-другому - почти не бываю дома. А зимой холодно, и иначе не

получается.

– Ну… Вполне приемлемо в твоем возрасте… Но только если временно. Ты же ищешь работу, да?

– Эм… Ты мне давишь на больное. Мама каждый день на меня орет и посылает искать ее. Я ищу. Всю неделю с моего возвращения веду поиски работы. Пока тщетно.

– А где ты раньше работал?

– Кажется, везде. Год работал барменом с Митей, четыре

месяца – продавцом, два месяца – разнорабочим, пару месяцев ремонтировал телефоны. Мама пыталась устроить меня к себе монтажником, я и там

долго не выдержал. Администратором в кафе работал около месяца – долгов

наделал, брал деньги из кассы, меня выгнали и при расчете ничего не дали,

просто вытаскал я оттуда больше.

Такое мне доводилось слышать впервые. Я была благодарна парню за честность, но как стоит реагировать, не знала. Пребывала в полнейшей растерянности. Прежняя Ева давно бы положила трубку, а нынешняя просто заметила:

– Значит, ты нигде долго не задерживался...

– Не могу работать, мне быстро наскучивает. Через месяц начинает

казаться, что жизнь проходит мимо, а те копейки, которые зарабатываю,

этого не стоят. Тогда работа превращается в пытку, и я ее бросаю. Может,

хочу от жизни слишком многого? Или просто неудачник?

– Я тоже была неудачницей, пока мне не повезло: друг пригласил

меня в свой ресторан управляющей. И теперь я – начальник. Работа, которая будет приносить тебе удовольствие, еще впереди.

– Надейся и жди!

– Нет. – Рассмеялась я. – Верь и ищи. Постараюсь помочь тебе, обязательно. Поспрашиваю у знакомых.

Какое у тебя образование?

– Техникум. Институт я бросил в начале второго курса. Терпения не

хватило. Остался им должен деньги за обучение, потому что меня отчислили

только через полгода.

– Да ты разгильдяй…

– Да, – согласился он, – и еще – я никогда не отчаиваюсь.

– А… хм… Молодец.

– А то! Кстати, ты вчера была такая красивая.

– Спасибо.

– Я даже залюбовался.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– А в армию ты не ходил?

– Нет, врачи, почему-то, решили, что я не годен.

В этот момент в трубке послышалось странное ворчание. Женский голос. Затем оно усилилось. Я догадалась, что вошла его мать и начала отчитывать парня.

– Я тебе сейчас перезвоню, хорошо?

– Договорились.

Раздались гудки.

Я удивлялась сама себе. Не парень, а набор сплошных минусов. Если бы Мила нашла себе такого, раскритиковала бы его в пух и прах. Меня же нисколько не оттолкнуло ни Сашино положение в обществе, ни его разгильдяйство. С первых минут разговора было ясно,