не бывало, продолжила занятие.

Когда прозвенел звонок, я неторопливо встала, забрала пальто из раздевалки, надела. Так же медленно вышла из школы и поплелась домой. За углом я заметила Дашу в окружении ее подружек. Их было четверо. Они, переглядывались и весело смеялись. Я, вся вспотевшая, шла в их сторону, как на эшафот..

Сглотнула слюну и ускорила шаг. В моей голове крутились картинки о том, как эти четверо буду пинать меня ногами. Решив не сдаваться, подняла повыше свой старый розовый зонт.

Девочки удивленно переглянулись. Даша принялась переминаться с

ноги на ногу, не в силах скрыть своего волнения.

– Меня ждете? Ну, говори, ты, что тебе от меня нужно? – Я сказала

это громко, намеренно высоко задрав нос.

– Тебе несдобровать! – К Дашке быстро вернулось самообладание,

ее лицо пылало.

– Давай, бей! – Я сплюнула на траву.

Девочки безмолвно смотрели на мой искривленный рот и ржавый

зонтик, который застыл в моих руках, словно шпага. Они даже испуганно отошли на шаг назад, и тут Дашкина уверенность тоже явно поколебалась.

– Сейчас ты получишь! – В ее голосе чувствовались неуверенность и

тревога, возрастающие с каждой секундой. Она напряглась для рывка, явно

ожидая дать мне хорошую взбучку.

В следующее мгновение, не дав ей опомниться, я со всего размаху огрела девчонку зонтом по голове. Она грохнулась прямо в лужу. Не дожидаясь, пока маленькое чудовище успеет подняться, отбросила в сторону свой портфель и изо всех сил вцепилась в ее темные длинные волосы. Дашка, в шоке от случившегося, завопила на всю улицу, отчего ее подруги тотчас бросились врассыпную.

Оттолкнув Дашу от себя, я, тяжело дыша, наблюдала, как она барахтается в луже, пытаясь встать. Все мое существо ликовало. Теперь все узнают, чего я стою! Никто больше не посмеет меня тронуть! Дашка подняла голову и одарила меня тяжелым взглядом униженного

и проигравшего. Мне стало безумно жалко ее, все-таки по своей природе я

была добрым человеком. Наклонилась, чтобы помочь ей встать, и она неохотно протянула руку.

Так было положено начало большой дружбе. Несмотря на множество

Дашкиных недостатков, мне было легко с ней общаться. Существовавшие

в ее характере минусы перекрывали большие жирные плюсы: искренность,

чувство юмора, любознательность, оптимизм. В тот день я проводила ее домой, помогла почистить одежду. А потом всю неделю оставалась с ней после уроков, помогая мыть полы в классе.

Вот так мы и шли по жизни рука об руку до сегодняшнего дня. Всем,

кто видит Дарью в первый раз, кажется, что она высокомерная и необоснованно пафосная. Но это верно лишь отчасти. Просто она избалованна и до сих пор витает в облаках. Ее доброта не лежит на поверхности, как у Милы, она спрятана глубоко внутри и дает о себе знать только в самый необходимый момент. В общем, к Даше нужно привыкать. Милка же привыкла!

Дарья открыла нам дверь, мокрая и завернутая в махровое полотенце. Сказала, чтобы мы проходили, и, шлепая мокрыми ногами по полу, скрылась в ванной. Она жила с родителями, и ее это очень даже устраивало, потому что мама с папой полностью обеспечивали молодую ленивую красотку.

Отучившись в университете, Дашка выучилась на парикмахера-стилиста и сейчас уже проходила практику в салоне. Догадываюсь, что все это она проделала только для того, чтобы не искать работу по профессии, а может быть, действительно видела свое призвание именно в этом. Не знаю.

Мы прошли в ее комнату и охнули: в помещении царил ужасный бардак. Хотя… ничего необычного. На расправленной кровати лежала гора разных тряпок. Тут была и дорогая одежда, скомканная и мятая, и грязное нижнее белье. Мила растерянно покачала головой, раздумывая, куда бы присесть. Тыльной стороной ладони отодвинула от себя Дашкины скомканные трусики и присела на краешек простыни.

Я отвернулась, чтобы меня ненароком не вырвало.

Наша Дарья никогда не знала, что такое порядок. Ее мать всегда была

чистоплотной женщиной и хорошей мудрой хозяйкой, поэтому часто ревела от непослушания дочери, стыдилась грязи в ее комнате и закрывала помещение на ключ, когда приходили гости. В отношении уборки Дашка была просто непробиваема! На нее не действовали упреки, а чувство стыда было совершенно чуждым. В то время, как я старалась угодить своим родителям, быть для них предметом гордости, она своим предкам делала все только наперекор.

Моя подруга всегда действовала по принципу: «Думаете, что я буду