– Спасибо. Твоя школа! – Подруга подмигнула и надела красные лаковые туфельки на шпильке.

К тому времени, как мы добрались до квартиры моей бабушки, наши

желудки урчали от голода так громко, будто специально передразнивали друг друга. Бабуля открыла дверь и сразу крепко обняла обеих.

– Привет, мои золотиночки, – она отошла на шаг назад, впуская нас в квартиру, – совсем забыли старушку. Ну, проходите, я вам пирожков напекла.

– Привет, бабуль, – поздоровалась я, – спасибо, мы с удовольствием нападем на пирожки!

– Здравствуйте, Лилия Михайловна. – Широко улыбнулась Мила.
– Как здоровье? Как ваши дела?

– Жива, и слава богу. Сама знаешь, дочка, в наши годы все органы

пошаливают, от былого здоровья ничего и не осталось. Каждый день – как

испытание.

– Ты, бабулечка, самое главное – не болей, – вздохнула я, погладив ее по спине по дороге на кухню, – живи еще сто лет, ты ведь нам очень нужна.

Моя бабушка всегда любила меня, и души не чаяла в моих родителях.

Любимой ее фишкой было принести мне на работу к обеду пюре с котлеткой

в баночке. Мне – человеку, который работает в ресторане. Понимаете масштабы? Нас всегда поражала ее трогательная забота о ближнем.

Когда же родители Милы умерли, она посчитала своим долгом заботиться и о ней. Раз в месяц мы с подругой старались навещать старушку: помогали с уборкой, приносили гостинцы, развлекали ее своей болтовней. А она, в свою очередь, будучи человеком старой советской закалки, учила нас с Милой, как нужно правильно жить. И обычно мы слушали ее истории, открыв от изумления рты.

Мы прошли на кухню и принялись разгружать сумки. Пока бабуля

ставила чайник на огонь и доставала пирожки, мы вывалили на стол халву,

вафли, орехи, пакеты с курагой и черносливом, несколько видов молочных

продуктов, чай и фрукты. Мила толкнула меня в бок, указывая глазами на

жидкость для мытья посуды, которая была принесена в прошлый наш визит. Та была заботливо отложена бабушкой в сторону и заменена привычной содой в коробочке.

Я кивнула головой, соглашаясь, что проще позволить старому человеку мыть посуду содой и тряпочкой, чем заставить его пользоваться специальным средством и губкой. Заставить бабулю брать с собой сотовый телефон всякий раз, когда она выходит из дому, было нисколько не легче.

– Ой, девчата, – запричитала она, вытирая руки о фартук, – это вы

зачем столько принесли мне? Берите половину с собой, а то столько денег

потратили! Бабушке это все не съесть…

– А ты понемногу каждый день, – я сложила продукты в холодильник, – тебе же нужны витамины.

– Вы за нас не переживайте, – добавила Мила, – мы уже сами зарабатываем, можем себе позволить ухаживать за своими родными.

– Ну… спасибо, – покачала головой бабуля и налила нам чай с молоком, – садитесь, давайте кушайте как следует, а то тощие обе, а вам еще детей рожать.

– Это будет еще нескоро. Какие новости, хоть расскажи? – Попросила я.

– Новости… – Она села на стул, поправила свои седые волосы. –

Лучше бы ты не спрашивала. Твоя тетя Вера вчера звонила, расстроила меня

так, что я до утра уснуть не могла, пила сердечные.

– Что произошло? – Я отложила пирожок в сторону.

– Твой дядя… Он три недели назад ушел к другой женщине…

– Миша? Никогда бы не подумала, что такое возможно…

– Говорила я ей, что дети ни один брак еще не спасли. – Бабуля вытерла набежавшую слезу подолом цветастого фартука. – Был один ребенок, на что еще второго? А третьего-то уж совсем незачем!

– С тремя маленькими детьми оставил неработающую женщину? –

Уточнила Мила.

– Старший сын уже взрослый, – объяснила я подруге, – в институте

учится, а второго они очень долго хотели, не получалось забеременеть два

года. И тут Бог им сразу двоих детей послал: Толе сейчас – два с половиной,

Наташе – полтора годика, она настоящий маленький ангел. Тетя моя аборт не

хотела делать – верующая она.

– Ночами не спала, растила, воспитывала, – вставила бабушка, –

пока он с другими бабами развлекался. Ходила вся измученная, лица на ней

нет, а тут еще такое. Это что же творится-то… Как же ей, моей бедной доченьке, быть теперь?

– Вот так взял – и ушел? – Прошептала Мила.

– Я, говорит, понял, что такая жизнь не для меня. – Бабуля ударила

кулаком по столу. – Тварь такая! Чтоб ему яйца его поганые прищемило.

Приползет ведь еще обратно, зуб даю, приползет.

– Она примет его? – спросила я.

– Дочка, говорит, просила его не уходить, пожалеть детей, – сказала бабушка, – просила вернуться, гада такого.