— Что ж, если бы я знал, что Вы так страстно желали всегда быть со мной рядом, то отнесся бы к Вашим пожеланием с большим уважением. Я мог бы пригласить Вас в свою комнату что-нибудь выпить, например… — увидев, что она открыла рот, чтобы возразить, поспешил добавить: — Хотя, учитывая насколько я был беден по сравнению с Вами, то, скорее всего, именно Вы предпочли бы стать гостеприимной хозяйкой.

— Именно это я и хотела Вам сказать, — улыбаясь все больше, ответила мисс Стирлинг. — Получается, что теперь Вы способны читать мои мысли?

— А Вы никогда не слышали о том, что врагов необходимо держать еще ближе к себе, чем друзей? В последнее время я провожу с Вами столько времени, что сомневаюсь, сможете ли Вы меня еще чем-нибудь удивить. Я Вас уже предупреждал, что Вы для меня — открытая книга.

— Полагаю, Вы правы: макиавеллиевские[1] умы функционируют в унисон. Я вспомнила, что хотела кое-что прояснить…

Во время разговора мисс Стирлинг отошла от стены, постепенно сокращая дистанцию между ней и Лайнелом. Мужчина от удивления широко раскрыл глаза, когда ее руки вдруг оказались на лацканах его пиджака.

— Ого… — смог вымолвить он, не сводя с девушки глаз. — Смею предположить, что это имеет некое отношение к роялю. Оказывается, Вы гораздо более злопамятны, чем я предполагал.

— Даже не думайте, что я могу просто выбросить из головы то, что тогда произошло. Вы и вправду не собираетесь признать, что вели себя со мной совершенно ненадлежащим образом?

— Я бы сказал, что это самое надлежащее из того, что я сделал в жизни. Можете мне не верить, но я до сих пор чувствую вкус того поцелуя. Это мое главное завоевание до настоящего момента.

— Как всегда одержимы желанием овладеть сокровищами, которые Вам не принадлежат, — выдохнула мисс Стирлинг, медленно проводя руками по лацканам вверх. Лайнел нервно сглотнул, когда девушка обвила руками его шею. — Думаю, Вы не совсем понимаете, что именно вывело меня из себя в том поцелуе, — продолжила она интимным шёпотом, — я еще в Ирландии предупреждала, что не люблю бороться за то, что желают другие, я просто забираю то, что мне нужно. Потому что я тоже создана не для того, чтобы брать…, а забирать.

Лайнел не успел что-либо ответить: девушка притянула его к себе и накрыла его рот поцелуем, который лишил его возможности дышать. Мужчина припал к ее телу, слишком ошарашенный, чтобы хоть как-то отреагировать. Руки мисс Стирлинг находились по обе стороны его шеи, чтобы не дать ему отпрянуть, впрочем, он и так не сделал бы этого, даже если бы на кону была его жизнь. Казалось, кровь его воспламенялась все больше с каждым движением этого рта, в котором он тонул все глубже. Губы целовали его в совершенно незнакомой для него манере, медленно и глубоко так, как никто и никогда его раньше не целовал. Поцелуй заставил его пошатнуться, по всему телу до самых кончиков пальцев пробежала дрожь. Как могло такое случиться, что происходящее стало самым чувственным опытом из всех, что он испытал за свою жизнь?

«Чтоб тебя…» — почти с яростью подумал Лайнел, грубо хватая девушку за бедра и прижимая к себе. Он забыл где они находятся, забыл о бушевавшей над Новым Орлеанам грозе и о покоящихся в нескольких метрах костях Ванделёров, забыл даже о ждущих его друзьях. Когда девушка, наконец, потихоньку отстранилась от него, и они оба одновременно открыли глаза, Лайнел был поражен своим отражением в ее зрачках: он увидел лицо мужчины, полностью захваченного страстным неутолимым желанием.

— Не понимаю, как Вы это сделали, — прошептал он прямо ей в рот. — Не понимаю, как Вы добились того, что я так сильно хочу Вас с того самого момента, как впервые увидел.

У мисс Стирлинг вырвался легкий, похожий на мурлыканье смешок, который лишь возбудил Лайнела еще больше. Мужчина не понимал, как он все еще может сопротивляться желанию уложить ее на стоящий у стены склепа алтарь и сделать ее, наконец, своей раз и навсегда.

— Неужели мужчину так легко ослепить похотью? Куда же делось все то, что я Вам сделала в Долине цариц? Как насчет Кармиллы, принцессы Мересаменти и украденного мной у Вас зеркала?

— А мне на это плевать, — вполголоса заверил ее Лайнел. — Ни один из Ваших пороков не заставит меня желать Вас меньше. Плевать, насколько Вы изворотливы, плевать, что Вы наслаждаетесь, заставляя меня страдать… Я хочу Вас больше, чем когда-либо желал женщину.

В отчаянии, он наклонился, чтобы снова завладеть ртом мисс Стирлинг, но она отстранилась прежде, чем он успел это сделать. Ее глаза искрились весельем.

— Это именно, что я хотела заставить Вас сказать, — прошептала она, делая шаг назад.