Приключенческий роман «Острова испытаний» предназначен для широкого круга читателей, но в первую очередь для подростков. Это уже 14-я книга, не считая публикаций в журналах, альманахах и сборниках. Николай Культяпов – лауреат и дипломант около 40 международных и всероссийских литературных премий, на этот раз он решил окунуться в детскую литературу. В новом романе есть все, что необходимо для этого сложного жанра: заманчивое путешествие по бескрайнему океану, предчувствие захватывающей интриги, неожиданное кораблекрушение, преследование отпетых бандитов, завладевших преступным путем картой-планом с точным указанием хранения сказочных сокровищ. На поиски пиратского клада они и отправились на необитаемый остров. Но главный персонаж, отважный Джонни, решил преследовать их. Благодаря своей эрудиции, разностороннему развитию, в том числе и физическому, вундеркинду удалось быстро освоиться в сложнейших условиях и выжить, а в дальнейшем войти в доверие к аборигенам. После увлекательных приключений он с риском для жизни все же завладел кладом, который решил использовать во благо людей. Кроме описания экзотической природы отдаленных островов, удивительных обычаев и традиций коренных островитян-язычников автор тонко передал первые чувства, которые главный герой испытал к девочке-инвалиду. Только благодаря упорству, силе духа, огромной воле и вере в исцеление ей удалось победить свой недуг и выздороветь. И юные души своим счастьем и гуманными порывами заразили свое окружение.
Часть первая
Глава 1
Есть люди, которые всем довольны в жизни, даже в мелочах, а есть такие, которые готовы взорвать этот устаревший несправедливый мир и возродить его заново, но уже совсем другим. И самое удивительное, что такой противоположной точки зрения придерживаются люди из одной семьи: непримиримые сестра и брат. Почему так? В последнее время Джонни всё чаще задумывался над этим вопросом. Но ответа пока не находил, в том числе и в умных книгах прошлого и настоящего.
«…Не сводя глаз со своей юной возлюбленной, отважный рыцарь прижимал руку к окровавленной груди, и вдруг с его хладеющих губ вырвалась сакраментальная фраза:
– И даже за мгновение до смерти безумно хочется любить!»
Под впечатлением от трагического финала известного романа задумчивый Джонни бережно закрыл книгу, и его взволнованный взгляд устремился к чистым небесам, где жаждал наглядно увидеть продолжение. Однако его серьезные раздумья нарушил навязчивый голос мамы:
– Обедать! Дети, к столу.
Сын с легкостью проигнорировал этот будничный и лишенный возвышенных чувств призыв, но в притаившуюся библиотеку как роскошная бабочка влетела нарядная сестра:
– Сколько можно тебя звать? Вечно тебя приходится ждать.
От такого наглого вмешательства в светлые мысли благородного рыцаря, каким он себя считал, Джонни обуяла ярость. Он бросил в сторону сестры презрительный взгляд голубых глаз и выразил своё негодование:
– И после всего, что мне только что пришлось пережить, вы еще предлагаете пичкать себя бифштексом с кровью? Да как вы смеете? Оставьте меня в покое.
– Целыми днями читаешь, читаешь… А толку? И что из тебя получится?
О, боже! Он обхватил голову руками, словно хотел скрыть от навязчивой сестры вьющиеся русые волосы.
– Никогда не загадывай свое будущее, даже если ты загадочный человек.
– Как бы я хотела…
Но раздраженный брат в очередной раз упредил:
– Увлекаясь сладкими мечтами, рискуешь приобрести сахарный диабет. Посмотри на маму – как она мучается! Так что, лучше не теряй голову – всадник без головы из тебя всё равно не получится, к тому же рискуешь окончательно разочароваться в жизни.
Она не собиралась его слушать и выпорхнула из библиотеки, а он задумался: хоть Кэтти и выше его на полголовы, но ума в ней явно недостает: придется воспитывать.
Со своими иными взглядами на жизнь и открытой звонкой душой он не вписывался, не находил себе достойного места среди домашних, к своему сожалению, не замечал не только ответного доброжелательного отклика, но и ожидаемых благостных отзвуков ни в семье, ни в школе, ни во всем отстраненном мире. А ведь хотел, хотя бы по праздникам. И чем больше озабоченный Джонни самостоятельно познавал черствый и бездушный мир, тем больше поражался, а вскоре этому даже не удивлялся. Как же трудно быть непонятым самыми близкими: это всё равно, что быть преданным.
Конфликт уже давно назревал, хотя семья Крегов с виду выглядела дружной и благочинной, где вроде бы царили мир, взаимопонимание и полное согласие. Но за этим внешне образцовым фасадом благополучия таилось и тщательно скрывалось нараставшее напряжение. Угольки постоянных трений и разногласий уже не только вовсю тлели, а разгорались и готовы были вот-вот полыхнуть, однако никто не хотел этого замечать. От ежедневного нагнетания и обострения обстановки внутрисемейное давление только повышалось, а тайные пружины сжимались, из-за расхождений во взглядах и жестком отстаивании своих принципиальных позиций все ждали неминуемой грозы, но воспринять ее хотели как безобидный весенний дождик.
Однако в последний месяц все жили обнадеживающими ожиданиями и волнующими предчувствиями, каждый из семейства Крегов с искренней затаенной надеждой ждал только своего, безусловно, личного – уж так они устроены и воспитаны, – веря в исполнение самых сокровенных чаяний и привлекательных со всех точек зрения планов. О датах никто толком не знал, но твердо верил в их интригующее приближение.
И этот долгожданный день семейного праздника настал, хотя и с небольшим опозданием. За ужином педантичный папа, как всегда, поинтересовался успехами детей в школе и самыми значимыми событиями в их личной жизни. К этим вопросам он подходил очень серьезно и обстоятельно, будто это касалось государственной важности. Джонни особо хвастаться было нечем – день как день, – поэтому он привел слова учительницы.
«– Вы знаете, дети, один из вас сильно «порадовал» меня. В своем сочинении этот «вундеркинд» написал следующее: "Робинзон Крузо поселился на острове Свободы и создал там свободное независимое государство…"»
Даже обычно серьезный за столом папа усмехнулся и как-то неопределенно качнул головой.
– Ну и дети пошли… Позор! Совершенно не читают литературу! И что же она ему поставила?
– Две двойки: ему и себе. И правильно сделала. За педагогическую принципиальность я ее уважаю.