«Я вернусь, и мы все обсудим». Марианна глубоко вздохнула. Солнце уже поднялось высоко, а он все еще не вернулся. И почему она решила, что новый разговор с ним приведет к примирению? Может быть, он хотел обсудить, какой из замков предоставить в ее распоряжение и в какой монастырь она просит у него разрешения удалиться?

Поднявшись с травы, Марианна собрала высохшие рубашки, сложила их в стопку и хотела вернуться в дом, как вдруг из леса вышли незнакомые люди. Увидев их, она невольно остановилась, прижав рубашки к груди, и окинула незнакомцев настороженным взглядом. Они, в свою очередь, заметили Марианну и тоже замерли на месте, не сводя с нее глаз.

Их было шестеро. Давно забывшие о мытье и ножницах сальные волосы вздыбились над потемневшими от пыли лицами. Одежда тоже явно нуждалась в починке и стирке. На поясах двоих висели короткие мечи. Остальные были вооружены кто ножом, кто дубинкой. Один стоял, опираясь на длинную рогатину.

Мирная жизнь породила иллюзию защищенности, изгладив из памяти, каково это – столкнуться с опасностью лицом к лицу, а именно такая встреча сейчас и произошла. Не изменившись в лице, сохранявшем властное выражение, хотя в глубине ее сердца шевельнулась растерянность, Марианна высоко подняла голову и громко спросила:

– Назовитесь и скажите, что вы делаете во владениях графа Хантингтона!

Услышав ее слова, они переглянулись и расхохотались так, словно она сказала нелепицу. Тот, кто держал рогатину, смерил Марианну взглядом с головы до ног и ответил:

– Малютка, нам нет дела до графа Хантингтона, как ему нет дела до нас. Мы идем по своим делам, а если путь завел нас в его земли, то это печаль твоего господина, а не наша. Собери-ка нам поесть и дай что-нибудь выпить да смотри поласковее, если хочешь расстаться с нами по-хорошему. А то уставилась с таким высокомерием, словно ты не служанка, а сама графиня!

У нее не было при себе никакого оружия. Никогда в Шервуде она не переступила бы порог трапезной, не взяв с собой пару ножей. В лесу это было для Марианны так же естественно, как при непогоде накинуть плащ, притом что ни разу не случилось так, чтобы в лагере не было никого из стрелков и женщины остались бы одни, без защиты. А здесь она была совершенно одна, но ей и в голову не пришло взять оружие. Помедлив, Марианна кивнула и сделала шаг в сторону дома, надеясь, что, если она принесет им еду, они уберутся по доброй воле, а если нет, то она уже не будет безоружной и сумеет дать им отпор. Но стоило ей оказаться напротив вожака, как остальные сомкнулись вокруг нее, заключив Марианну в круг.

– Пропустите меня, – спокойно сказала она. – Я вынесу вам из дома съестное и эль.

– Вынесешь, – ухмыльнулся вожак, не спуская с нее глаз, – или мы сами возьмем. А пока ты поможешь нам утолить другой голод. Думаю, что твой господин не будет в обиде, если мы ублажим его хорошенькую прачку!

Он ухватил ее за запястье и с грубой силой притянул к себе. Выронив стопку белья, Марианна оказалась в тисках грубых сильных рук, и в ее рот впились жадные губы. Она вырвалась и отскочила, с отвращением вытирая губы. Бродяги расхохотались.

– Ты лакомый кусочек, девочка, – воскликнул вожак, скользя по Марианне взглядом, в котором горела откровенная похоть, – а мы никуда не торопимся и можем остаться здесь даже на ночлег, чтобы не спеша развлечься с тобой!

Услышав за спиной скабрезные шутки, Марианна молча протянула руку к главарю шайки, и тот, довольно осклабившись, шагнул к ней, не ожидая подвоха от женщины. Оказавшись рядом с ним вплотную, Марианна выхватила у него из-за пояса нож и вонзила в ребра вожака по самую рукоять. В груди главаря раздалось хрипение, и он, расширив от предсмертного ужаса глаза, осел к ногам Марианны. Отскочив, она успела выдернуть нож и, крепко стиснув в ладони липкую от крови рукоять, обожгла глазами остальных.

– Вон отсюда! – рычанием прокатилось по ее горлу.

Четверо замерли на месте, не сводя с Марианны ошеломленного взгляда. Пятый бросился к распростертому на траве телу.

– Клянусь Святой Девой, эта сука убила Тэда! – воскликнул он и, поднимаясь с колен, со злостью пообещал Марианне: – Ты об этом пожалеешь!

Они впятером набросились на нее. Но для них явилось неожиданностью, что с ней было не так просто справиться. Сказалась выучка, полученная Марианной в Шервуде и не забытая в Веардруне. Будь у нее меч, она вообще расправилась бы с бродягами без особых усилий. Но, вооруженная только ножом, Марианна понимала, что ей долго не продержаться против пятерых крепких мужчин, которые превосходили ее силой и весом. Их круг сомкнулся, и еще один упал, налетев на лезвие ножа. Но двое обхватили Марианну медвежьей хваткой, а третий стал безжалостно выкручивать ей запястье, заставляя разжать пальцы и выпустить нож. Четвертый попытался задрать подол ее платья и тут же получил от Марианны удар ногами в живот. Но троих оставшихся хватило, чтобы повалить ее на траву. Она брыкалась и сопротивлялась с силой, которую ей придали ярость и отчаяние, и получила сильный пинок в живот, от которого свернулась в клубок, хватая ртом воздух. Воспользовавшись ее минутной беспомощностью, Марианну перевернули на спину и заломили ей руки за голову. Извернувшись, она укусила одного из тех, кто держал ее руки.

– Ах ты, тварь! – прорычал укушенный и с силой ударил ее по голове.

Ее руки придавили, наступив на них коленом. Один из насильников стиснул ее шею так, что Марианна едва не задохнулась. Оказавшись обездвиженной, она с бессильной яростью скрипнула зубами. На нее навалилось тяжелое тело, раздался треск разрываемого платья. Грубым рывком ей развели ноги, и она из последних сил попыталась вырваться и сбросить с себя насильника.

Внезапно раздался громкий рык, и над Марианной в длинном прыжке пролетело большое мохнатое тело Артоса. Пес вцепился в горло одному из двух, кто удерживал руки Марианны. Собака и человек покатились, сплетясь в один клубок, исходящий рыком и отчаянным воплем. Тут же исчезла тяжесть тела, придавившего Марианну к земле, и последним, что она увидела, было искаженное яростью лицо Робина, который, отшвырнув насильника, обрушил на него всю страшную мощь Элбиона.