Несмотря на это, Рождество при дворе герцога Бургундского отпраздновали пышно и весело. Торжества были в самом разгаре, когда в Лилль прибыл Эдуард со своими спутниками. Герцог и герцогиня встретили их со всеми подобающими почестями, и, если кто и улыбнулся, наблюдая эти неожиданные проявления любви в осаждённом лагере, никому, и уж менее всего Эдуарду, не пришло в голову высказывать свои мысли вслух. Истинные чувства к Карлу Бургундскому Эдуард держал при себе; впрочем, Понятно, что это были за чувства: как не испытывать признательности — сохраняя при этом безукоризненное достоинство — к человеку, помогающему тебе вернуть трон.

Ричард находился в Брюгге, который был ближе, чем Лилль, к Флашингу, где базировалась королевская флотилия. Отсюда было удобнее следить за доставкой провизии и вести переговоры с местными толстосумами, решившими в конце концов, что Йоркская партия заслуживает доверия. Так что в Лилле он появился только в феврале. Эдуард со своей сестрой, герцогиней Бургундской, сидел на возвышении; сам же Карл — с завитыми чёрными локонами, смуглым лицом, одетый с римской непритязательностью, что особенно бросалось в глаза на фоне роскошных костюмов его придворных, — спустился до половины покрытой бархатом лестницы встретить младшего брата жены. С едва заметной гримасой Ричард примирился с условностями дипломатического этикета, а Филипп воспользовался возникшей при этом неразберихой и нашёл убежище за массивной колонной посреди зала. Из этого укромного места он мог наблюдать за разряженной публикой. Со многими он был знаком и раньше, выполняя зимой разнообразные поручения Ричарда. Эрар Де Брези, чьи шелковистые волосы отдавали при ярких свечах прямо-таки снежной белизной, издали встретился с ним взглядом и, улыбаясь, поднял руку в приветственном жесте. После той первой встречи на Гран-Плас они ещё не раз пересекались по делам своих властителей, и вскоре Филипп с удивлением обнаружил, что вошёл в тесные дружеские отношения с одним из самых близких людей Карла Бургундского. Понял он и свою ошибку: раньше лорд Сен-Обен представлялся ему просто доброжелательным, славным человеком. Оказалось — не просто.

В зале произошло какое-то движение, композиция переменилась: несколько придворных дам были приглашены разделить компанию герцогини Бургундской и её братьев. Перси, приехавший в Лилль за несколько дней до остальных, подошёл к Филиппу и с улыбкой кивнул на публику:

— Смотрите-ка, сколько, оказывается, у короля друзей в Бургундии. Между прочим, здесь жена Де Брези, известно вам это?

— Англичанка? Да… помнится, при нашей последней встрече в Брюгге он говорил, что она скоро приезжает. А завтра они как будто отправляются в Ленарсдик. Насколько я понимаю, это её первое появление при дворе.

— И наверное, оно ей запомнится. Поглядите-ка, как её обхаживает Его Величество Йорк, — сухо заметил Перси.

— Ну, если король хочет заручиться поддержкой мсье Де Брези, ухаживая за женой этого господина, то его ждёт разочарование, — небрежно бросил Филипп. — Монсеньор не из тех, с кем заключают союз при помощи женщин.

— Во всяком случае, таких женщин, — с усмешкой подхватил Перси. — Ей, должно быть, не больше двенадцати.

Удивлённо подняв брови, Филипп бросил взгляд на толпу в зале. Он заметил невысокую девочку, почти ребёнка, в строгом камчатном платье и прозрачной мантилье. Тут же её поглотила толпа. Пожав плечами, Филипп отвернулся.

— Бог ты мой, прямо-таки май и декабрь. Не очень-то подходящая для него пара, а?

— А до неё — две уродливые, но богатые наследницы. И обе нашли последнее упокоение, — добродушно хмыкнул Перси. — А сына — наследника фамилии нет. Сейчас пройдёшь мимо — не заметишь, но через год-другой она расцветёт. Ну, и приданое тоже сыграло свою роль, конечно.

Хозяева и высокие гости собрались уходить. Карл, его жена, её братья в сопровождении целой армии слуг церемонно прошествовали через зал. Сегодня вечером герцог ужинал со своими гостями в узком, как говорится в Бургундии, кругу, и Де Брези с женой Филипп уже больше не видел. На следующее утро, ещё не проснувшись толком, Филипп услышал на улице скрип колёс и стук копыт — это Де Брези уезжали на север, в Ленарсдик.

В начале марта потрёпанные морскими штормами суда незаметно появились в волнующихся водах у йоркширского побережья и бросили якорь чуть выше Равенспура. Шторм разметал Йоркскую флотилию, и, когда Ричард высадил своих обессилевших людей на берег, оставшихся судов видно не было.

Недалеко от устья Хамбера волны вздымались на невиданную высоту, дождь лил как из ведра. В темноте не было видно ни своих, ни бдительных часовых графа Уорвика. С трудом поставили палатки, не решаясь развести костёр, быстро поужинали и, завернувшись в драные плащи, погрузились в беспокойный сон.

Ночью ветер стих, рассвет встретил их тихой, мягкой погодой. Они двинулись на юг, настороженно озираясь, не видно ли разведчиков враждебной стороны. Но всё прошло благополучно, и в Равенспуре они вошли в лагерь Эдуарда. Всего, вместе с фламандцами герцога Карла, их было полторы тысячи. Все были хорошо вооружены.

Не теряя времени, Эдуард повёл свой отряд к Йорку. После непродолжительных, но нервных переговоров ворота в город были открыты, городские власти убедило то, что пришелец представляется всего лишь Эдуардом, бывшим графом Марчем, и претендует только на Йоркское герцогство своего покойного отца. За эту соломинку глава города и городской совет и уцепились. Граф Уорвик находился далеко, а его брат маркиз Монтегю, который должен был преградить Эдуарду путь в город, всё ещё пребывал в Понтефракте и не выказывал ни малейшего намерения двигаться с места.

На следующее утро Эдуард с людьми отправился на юг, оставляя Понтефракт далеко в стороне, чтобы опередить Монтегю, который наверняка вскоре начнёт преследование. Но хотя конные курьеры разнесли весть о высадке войска Эдуарда по всей Англии, противника нигде не было видно, никакой погони, никаких преследователей. Ни развевающихся знамён, ни топота копыт сзади — ничего не было на этих северных холмах. Тишина. Прямо чудеса какие-то.

— Куда он пропал, чума его порази, — бушевал Гастингс. — Чего не кажет носа, так, чтоб покончить наконец с этим делом?