Кларенс совсем согнулся, взял со стола стакан и принялся вертеть его в руках.

— Уорвик, Кларенс — мне-то какая разница? Я слишком хорошо знаю, как поступают с отродьем. — Он попытался налить себе ещё вина, но руки сильно задрожали. Отбросив стакан, Кларенс опустил голову на сложенные руки.

— После того как Уорвик извлёк Генри из Тауэра [127] , я был провозглашён наследником молодого Ланкастера. Парламент так постановил. Если у него не будет сыновей, я должен стать королём. Сыновей у него не было, и что же? Я гнию здесь, а на моём месте Нед, и скоро он пришлёт за мной своих головорезов… — Пальцы Кларенса лихо выплясывали на столе. Он задрожал и, резко обернувшись, посмотрел Глостеру прямо в глаза. Ричард шевельнулся. Ложно истолковав это движение, Кларенс отчаянно впился в локоть брата.

— Не оставляй меня, ради Христа, не оставляй меня одного, я здесь уже восемь месяцев… — Он притянул Ричарда к себе, содрогаясь от беззвучных рыданий. — Тебе снятся сны, Дикон? Неужели ты никогда не вспоминаешь их: Генри, Сомерсета, его друзей — всех тех, кого ты приговорил к смерти после Тьюксбери? А Фоконберг? Его голову выставили на Лондонском мосту, повернув, помню, на восток, в сторону родных краёв. Какая страшная застыла на лице его ухмылка, а воронье выклёвывало глаза… Неужели ты никого не вспоминаешь? А вот я вспоминаю — недурная компания у меня была все эти месяцы. Старик с сыном в Чепстоу — мы с Уорвиком показали им, где раки зимуют; а других поймать не смогли, но их я сейчас вижу по ночам, все они ко мне приходят. Дорсет, епископ Солсбери, Риверс — все они здесь, смотрят, улыбаются, иногда протягивают руки…

Стремительно разогнувшись, Кларенс бросился к узкому окошку и просунул руки через решётку, подставив их холодному влажному воздуху. Он повис, держась за металлические прутья. Ричард потащил его к постели. Кларенс постанывал и то ли отталкивал брата, то ли, наоборот, цеплялся за него. Резко бросив Кларенса на постель, Ричард схватил его за волосы и с силой повернул лицом к себе:

— Во имя всего святого, вспомни же наконец, кто ты!

Слова ударили как хлыст и достигли цели. Освободившись, Кларенс упал на подушку и зарыдал. Ричард с жалостью посмотрел на него. Кларенс покрылся испариной. Полумрак скрывал то, что сделало с его лицом время и переживания. Фигурой он всё ещё напоминал прежнего Кларенса.

Кларенс пошевелился. На одеяло упала горячая, потная ладонь.

— Какое сегодня число? — едва слышно спросил он.

— Семнадцатое февраля, — негромко ответил Ричард.

Нервно теребя простыню, Кларенс вслух повторил число.

— Стало быть, завтра восемнадцатое. Восемнадцатого февраля… Заседание утром, потом они отправят к королю спикера с петицией… Ещё до ужина указ будет на руках у Дадли. Вот, стало быть, чего дожидался Нед. А я-то думал и гадал… Впрочем, он ждал давно, годы и годы. Что в сравнении с этим ещё несколько дней, пока парламент не вынесет своё окончательное решение.

Кларенс посмотрел в сторону стола. Ричард поколебался, затем встал с места, наполнил стакан и поднёс его брату.

— Согласись, Кларенс, он достаточно долго старался уберечь тебя от твоей же глупости. Ты сам себе вырыл яму. В конце концов даже Эдуард не смог спасти тебя от неё.

Кларенс хрипло рассмеялся.

— Вот, стало быть, как ты думаешь? Да нет. На самом-то деле он давно приговорил меня — в отместку за то, что я сделал с ним и этой шлюхой, которую он зовёт своей женой. А теперь и ты на их стороне. — Он с трудом сделал глоток, зубы стучали о край стакана. — Неужели тебе нравятся твои новые друзья, Дикон? Неужели тебе так нравится угождать им? Тебе ведь всегда было на это наплевать, ты был болезненным длиннолицым мальчуганом — тогда ты был сам по себе…

Он остановился. Ричард резко отвернулся. Губы его зашевелились, но сказал он только одно:

— Я на стороне Неда.

— Господи, ну и дурак же ты! Ладно, от меня они избавятся. Но тогда законным наследником становишься ты, Ричард Глостер. А ты помогаешь занять своё место этому ублюдку. Да они со своей шлюхой женой в постели смеются над тобой.

Кларенс злобно хихикнул, не отводя взгляда от окаменевшего лица брата.

— Это всё? — со вздохом спросил Ричард.

Кларенс сплёл пальцы и иронично посмотрел на Ричарда.

— Не веришь мне, Дикон, спроси Стиллингтона. Он много чего порассказать может. Во всяком случае, с ним стоит потолковать, только вот найти его нелегко. Он тоже посидел здесь, а от казни его спасла только митра [128] . Нед половину Англии бы отдал, лишь бы заставить его умолкнуть — как заставляет меня.

Кларенс привстал на локте и нагнулся, стараясь разглядеть брата получше.

— Дикон, — вкрадчиво произнёс он, — а ты здесь с согласия Неда?

В камере воцарилось молчание. Его нарушил Ричард.

— Стиллингтон? Этот надутый мышонок-епископ? — В голосе прозвучали нотки сомнения, но он отогнал от себя неприятные мысли. — Право, Джордж, ты, должно быть, совсем умом тронулся. Да разве же Нед доверит этому недоумку хоть малейший секрет?

Ричард подошёл к окну, ему стало трудно дышать этим затхлым воздухом, и выглянул наружу, с удовольствием окунувшись в прохладную, ясную ночь. Вонь ощущалась и там. Она исходила от отбросов, скопившихся у Тауэра. Слишком много здесь находилось людей, слишком тесно было в камерах. Этот мерзкий запах, казалось, ощущался на протяжении всего расстояния от Лондона до Вестминстера.