Шрифт:
— Федько, государь…
— Вот тебе, Федько, за службу твою! — Иван сгрёб с пола, из-под своих ног, шубу, швырнул её мужику. — Шуба ладная! Носи в радость. А как сыщутся в лесу запасы литвинские, будешь ты большим пожалован. И деревне всей вашей из тех запасов пожалую на подъём!
Мужик схватил шубу, как бабы хватают спасённых от смерти детей, прижал её к груди, в горле у него снова забулькало, засипело, из глаз одна за другой выпали две крупные слезины.
— Ступай, — сказал ему Иван. — Поспи до рассвета. Васька во всём тебя уважит: место сыщет, еду даст…
Васька Грязной увёл мужика.
— Одеваться буду, — сказал Иван Федьке. — Спать уж не смогу… Ступай и ты, воевода, — сказал он Оболенскому. — Морозову скажи: доволен им… за мужика… и за всё! Тобой також доволен: исправно службу несёшь. За то я тебя, ежели хочешь, в дворовые воеводы возьму.
— Оставь меня при полку, государь, — спокойно, не прося, а возражая, сказал Оболенский.
— При мне не хочешь быть? — удивлённо спросил Иван и с деланным равнодушием бросил: — Не неволю! Ступай!
…Поутру, лишь чуть забрезжило вдали и небо подёрнулось лёгкой зеленцой, Федька Басманов и Васька Грязной, захватив с собой прибежавшего из Полоцка мужика и сотню верховых казаков, по повелению царя отправились в лес искать спрятанные литовцами запасы.
Весь день по-прежнему грохотали пушки, забрасывая Полоцк ядрами, в русском стане спешно готовили туры, устанавливали их на полозья, насыпали землёй, камнем, строили осадные башни — по три сажени высотой, с бойницами для пищальников и лучников. К каждой такой башне приставлялось по сорок человек, да к каждой туре — по десять…
К третьему дню туры охватили полоцкий острог двойным кольцом. Литовцы вовсе перестали отстреливаться. На посаде горели пожары. Особенно сильны они были на южной стороне. Литовцы несколько раз пытались выходить на Двину — за водой, но пищальники Горенского загоняли их назад. Южная сторона посада горела не унимаясь. С дозорных башен было видно, как литовцы, боясь, чтобы огонь с южной стороны не перекинулся дальше — на весь посад, валили ещё не захваченные огнём избы, создавая перед огненным валом пустырь и тем самым отсекая от него остальную часть посада.
Царь сам трижды поднимался на дозорную вышку. Когда на его глазах перед главными полоцкими воротами сбили поднятый мост, защищавший ворота, и стали долбить ядрами уже прямо в воротные створки, он повелел Левкию ехать к пушкарям Большого полка и отслужить для них полную обедню. Направил с ним и Бутурлина сказать от его царского имени спасибо пушкарям. Темрюка два раза посылал в лес за Полоту — узнать, не разыскали ли? — и всякий раз Темрюк возвращался ни с чем. Наконец под вечер на взмыленном жеребце прискакал Васька Грязной. Свалился с седла прямо в закопчённый сугроб…
— Нашли, государь! — с шалой радостью закричал он и захлопал руками по снегу, как утка крыльями, когда взлетает с воды.
Два дня и две ночи вывозили из лесу литовские запасы. Одного пороху добыли из потайных ям триста бочонков. Теперь русским пушкарям не стало нужды беречь порох. Заряды в пушках увеличили… Особенно разрушительно стал бить тяжёлый стенной наряд. На пятый день за несколько часов на главных воротах сбили наружные створки, башню сровняли со стеной, а в стене пробили большущую брешь. Литовцы не вынесли такого боя: пополудни в одну из бойниц главной башни просунулось белое полотнище. Русские пушки смолкли.
Алексей Басманов сам поскакал к башне, чтоб узнать, чего хотят литовцы? Со стены ему стали кричать, что наряжают в русский стан послов говорить с царём о сдаче города и хотят, для безопасности этих послов, получить от русских заложников — столько, сколько пошлют послов. Но Басманов рассудил, что литовцы просто хитрят, надеясь протянуть время, чтоб получить передышку, а может, и приготовиться к вылазке, и, быстро вернувшись к наряду, приказал возобновить пальбу.
Через час литовцы опять замахали полотнищем. Теперь Басманов послал к стене бывших у него под рукой дворового воеводу окольничего Зайцева да есаула царского ертаульного полка [102]– Безнина.
102
Ертаульный полк — лёгкий охранный и разведывательный.
Зайцев и Безнин вернулись всё с тем же: литовцы просили заложников.
— Сдаваться намеряются, а хотят заложников! — рассердился Басманов. — Поезжай, скажи им, — приказал он Безнину, — как через полчаса не выставят за стену послов, палить учнём снова, и ещё крепче!
Безнин долго перекликался с литовцами, несколько раз порывался ускакать, но литовцы громкими криками со стены останавливали его. Наконец он воротился: литовцы отказались от требования заложников, но просили полностью прекратить пальбу по городу. Басманов послал гонца к царю, и вскоре русские пушки стали замолкать…