Семья Энгельгардтов погибла в 1942 году во время блокады. Сам Энгельгардт ослабел до такой степени, что однажды какая-то девочка отняла у него хлеб, который он нёс для семьи. Его бывшая домработница рассказывала сыну Энгельгардта, который во время войны жил в Тбилиси, об обстоятельствах смерти его родителей, сестры и племянницы Елены Гумилёвой: "сначала умер отец, потом мама, потом Аня, которая страшно мучилась от голода и холода. Лена умерла последней".

Судьба единственной дочери А.Н. Энгельгардт - Веры 1862 года рождения сложилась не совсем удачно. После ареста и ссылки отца ей пришлось покинуть частную гимназию, поэтому она не получила систематического образования. Много лет жила с отцом в Батищеве, помогая ему по хозяйству.

А.Н. Энгельгардт с гордостью отзывался о дочери: "...она лучше тонконожек (интеллигентов), которые ко мне ездят, всё же она понадежнее их... Ведь это всё: всё в постоянстве человека...знания и книги не уйдут, а характера нигде не найдешь". Однако недостаток образования сказывался в ее общении с окружением отца. Вот какую характеристику дала ей одна из знакомых дам, приезжавших к А.Н. Энгельгардту: "Верочка была громадного роста, очень полная. Черты лица правильные и красивые. Женственности в ней не было никакой. Держала она себя как-то резко, по-мужски. Необразованной ее нельзя было назвать, в некоторых областях она была даже начитана, но систематического образования у неё не было.

В каком бы обществе она ни была, она всюду чувствовала себя не по себе. Она была крайне самолюбива и застенчива и как бы выбита из колеи. В обществе мало знакомом она никогда не разговаривала, сидела молча, неподвижно и, при ее громадном росте, казалась каменным изваянием. Оживлялась она только среди людей очень близких, в дружеском расположении которых она была уверена. В такие моменты она становилась весела, интересна, остроумна, обаятельна. К сожалению, такие моменты бывали очень редки".

Вера училась сыроварению у Верещагина. Вероятно, благодаря её стараниям батищевские сыры отличались высоким качеством и пользовались спросом у разборчивой публики.

Вскоре после смерти Александра Николаевича Батищево продали Министерству земледелия.

Поскольку Энгельгардтом решено много вопросов северного хозяйства, и притом вопросов основных (разработка пустошей и ляд, введение в севооборот клевера и льна, постановка продуктивного скотоводства, применение минерального удобрения), то Министерство земледелия и государственного имущества превратило имение в опытное хозяйство и "Энгельгардтовскую сельскохозяйственную опытную станцию".

После продажи имения Вера Александровна уехала в Италию, где серьезно психически заболела. Брат Михаил привёз её обратно в Россию, где она после лечения поправилась. Однако болезнь возвращалась, что в совокупности с вышеописанными изъянами её характера помешало обзавестись семьей. Пенсия, назначенная ей после смерти отца, не покрывала жизненных потребностей. Выхлопотать повышение пенсии до 750 рублей в год удалось лишь в феврале 1904 года. Вера написала две книги, не вызвавшие широкого общественного интереса.

Точная дата смерти Веры Александровны Энгельгардт неизвестна, но не ранее 1905 года, когда она писала письмо композитору Римскому-Корсакову.

Внуки

Наиболее известен из них сын Михаила Борис, 1887 года рождения. Уроженец Батищева связал жизнь с городом на Неве, здесь учился в университете. Но предварительно в 1909 - 1911 годах учился в Германии, в Гейдельбергском и Фрейбургском университетах. Затем стал выдающимся литературоведом, исследовавшим творчество Гончарова, Чехова, Тургенева, Достоевского. Готовил собрания сочинений Л. Толстого и Гоголя. С 1919 года преподавал в Институтах живого слова и истории искусств, в университете и в других учреждениях В 1929 году был арестован по делу Академии наук. Но незадолго до этого у него произошла мимолётная, но знаменательная встреча с его ученицей Лидией Михайловной Андриевской, о которой расскажет она сама.

Она родилась в 1900 году в семье петербургского нотариуса. Сразу после революции училась на Бестужевских курсах, затем в Ленинградском университете, однако закончить его помешала гражданская война. Семья решила уехать на родину отца, но он по дороге скончался от сыпного тифа. Лидия вместе с матерью попали в Керчь, где прожили несколько лет. В Ленинград Лидия Михайловна вернулась в 1923 году со своим первым мужем, но и он внезапно заболел воспалением лёгких и умер. Андриевская перевелась на курсы искусствоведения при Государственном институте истории искусств (ГИИИ). Одновременно обучалась на этнолого-лингвистическом отделении факультета общественных наук ЛГУ. В 1928 году была оставлена в ГИИИ научным сотрудником.

Однажды она пришла с деловым визитом к своему профессору Борису Михайловичу Энгельгардту. Хозяин и его супруга, племянница писателя Гаршина, встретили гостью радушно. В беседе за чаем Лидия поведала о годах, проведенных в Крыму. Впоследствии в дневнике она напишет о мгновении, когда Энгельгардт посмотрел на неё удивлённо: "Так вот какая вы?".

В 1929-м разразилась катастрофа. Энгельгардт был арестован, а его жена, племянница писателя Гаршина, узнав об этом, покончила жизнь самоубийством. Борис был направлен на строительство Беломорско-Балтийского канала. После возвращения профессора из ссылки Лидия Андриевская стала его второй супругой. У них родилась дочь Татьяна. Официально зарегистрировали брак они лишь в 1934 году. Чтобы не ставить жену под удар со стороны чекистов, было решено, что она сохранит свою добрачную фамилию. Так и Лидия Михайловна, и Тата, как называли в детстве Татьяну, фамилию не поменяли, остались Андриевскими.