– Приехала бы все равно.
– попыталась я урезонить подругу, нечего думать, что она тут сделала все сама.

– Да на пару дней бы приехала.
– усмехнулась Настя, - ну на неделю максимум, а так ты приехала навсегда.

– В смысле навсегда?
– я перестала воспринимать происходящее всерьез.

– Да в прямом, мы вчера сдали твою квартиру хозяйке, собрали личные вещи и приехали сюда.
– Настя указала на два огромных чемодана, стоящих возле входной двери.

– Как сдали хозяйке?
– я опешила.

Где моя память, почему я этого не помню? Неужели я так напилась, что воспоминания просто вылетели из головы? Но если бы я напилась до такого состояния, как я передвигала ногами? В таком состоянии можно только до кровати доползти, не говоря уже о переезде в другой город.

Я посмотрела на маму, в ее серых глазах, читалась радость и волнение. Она переживала, что меня, без моего внятного решения, привезли сюда, и я могу просто развернуться и уехать обратно.

– А вот так, - продолжала Настя.
– Ты вчера захотела увидеть родителей, а я уговорила тебя вернуться домой. Мы позвонили хозяйке квартиры и сказали, что через час ты уезжаешь навсегда. Она приехала, забрала ключи, а мы за это время собрали все твои вещи и отправились на вокзал.

– А почему я ничего не помню, - я потерла виски, в голове была каша.

– Вот это для меня загадка, - подруга посмотрела на меня неуверенным взглядом.
– Когда мы собирались, ты была вполне адекватной, мне даже показалось, что ты протрезвела за это время, но потом, уже подъезжая к вашему дому, ты уснула, и я еле затащила тебя сюда.

– Я не помню ничего, - растерянно произнесла я.

– Девочки давайте потом разберемся с этим, принимайте душ и на кухню, я пирожков напекла.
– мама поцеловала меня в щеку и упорхнула на кухню.

– Ты, правда, ничего не помнишь?
– Настя все также неуверенно смотрела на меня.

– Нет, - покачала я головой, - полнейший провал в памяти.

– Странно, но все равно в душ я первая пойду, - Настя открыла дверь в ванну и забежав в нее закрылась на защелку.

Я отправилась к своим чемоданам и, затащив их в комнату, начала рассматривать, что из вещей мы насобирали. В чемоданах оказались все мои вещи, как они уместились в эти два баула, осталось загадкой. Мы даже мою любимую кружку не забыли. Я села возле чемоданов и оглядела комнату. В ней все осталось, так же как и было до моего отъезда. Только обои другие, в то время были бледно розовые маленькие розы, а сейчас просто светло - бежевые обои с завитками различной величины. Мама неслышно подошла ко мне и опустила руку на мое плечо:

– Дочка, ты жалеешь, что вернулась?

– Нет мам, - повернувшись лицом к маме, я попыталась искренне улыбнуться, но почему то получилось лишь ухмыльнуться.
– Мам, а где все вещи связанные с Мишей?

В маминых глазах мелькнул страх, но она попыталась взять себя в руки:

– Они на антресолях, в коробках.

– Ты можешь их достать, пока я в душе буду?

– Конечно, милая.
– мама присела рядом со мной, - только, ты правда этого хочешь? Может..., хотя тебе виднее.

Она легонько сжала мое плечо и, поцеловав меня в щеку, вышла.

Через минуту в комнату вернулась Настя, мама выдала ей свой халат и она выглядела смешно в этом махровом одеянии.

– Я все, пришла в норму, - она уселась на кровать и, кивнув на чемоданы, спросила - все забрали?

– да, вроде бы да, - я встала с пола и, прихватив полотенце, отправилась в душ.

После бодрящего душа, в голове начало проясняться, но я по прежнему не помнила вчерашнего вечера. В комнате, на кровати, уже стояли две небольшие коробки. Настя сидела рядом с ними, но даже не пыталась их открыть.

Увидев эти коробки, меня охватило непонятное волнение, в носу защипало, а на глазах появились слезы. Я медленно опустилась на кровать и подвинула первую коробку к себе поближе. Глубоко вздохнув, я открыла ее, и первое что мне попалась на глаза, была наша фотография в рамке. Он стоит позади меня, его руки лежат на моем животе, а голова опустилась на мое плечо. Мы весело улыбаемся в объектив. Этот снимок сделала Лариса, это было начало мая, вокруг все цвело. Первая слеза скатилась по щеке, но я пропустила ее.

– Рит, может мне выйти?

– Нет, - вытерла лицо от слез и показала фотографию Насте.

Первый раз в жизни, мне захотелось рассказать о нем другому человеку. Рассказать самой, без всяких уговоров.

– Это Миша.
– слезы вновь потекли из глаз, но сейчас я не чувствовала, той острой боли, которая была все это время внутри. Она притупилась, стала более выносимой, стала более щадящей. Если раньше меня просто разрывало изнутри от страшного горя, то сейчас я хотя бы могла о нем говорить.