Вдох-выдох

Аннотация

Глубокий вдох, глаза закрыты… Беззаботная жизнь, размеренная и предсказуемая.

Саша знала о бизнесе отца две вещи: что он есть и что он приносит деньги. Она не могла и предположить, что очень скоро ей самой придется стать частью его бизнеса, козырем в войне за тендер, ставкой в игре… Вот только не отца, а его заклятого конкурента. Ярослав Самарский думал, что сделает беспроигрышный шаг и обеспечит себе очередную победу в борьбе за власть. Похищение – всего лишь один ход в длящейся долгие годы шахматной партии. Так думал он…

И так было бы, не люби судьба вмешиваться в игры тех, кто считает себя творцом своей жизни и жизни тех, кем привыкли манипулировать и управлять. Как выбраться из плена? И что делать, если пленили именно сердце и не получается дышать полной грудью: вдох, выдох, вдох…

Часть 1. Заложница Глава 1 Когда папа предложил Саше выбрать место для отдыха, девушка долго не думала – Алиса давно ныла, что хочет поехать куда-то вместе с ней, что из-за всех этих бесконечных экзаменов, зачетов, практик и прочего, летом они провели чертовски мало времени вдвоем. Не за книжками, втупившись в планшеты или по дороге из университета и в него, а так, как бывало раньше – беззаботно, весело, вкусно, утомительно, смешно, незабываемо. Так было раньше, так должно было быть и сейчас. Куда отправиться отдыхать? В Париж. Почему в Париж? Саша тут уже была, Алиса еще нет. Саше тут понравилось, Алисе обязательно должно было понравиться. Хотя не будь этот город заветной мечтой подруги, Саша предпочла бы другое место. Где рядом море, туристы и местные понимают хотя бы английский, если уж не твой родной язык, а наркотиками и собственным телом торгуют не так открыто и не на каждом углу. Но в выборе Саша с Алисой согласилась, чем сделала подругу совершенно счастливой. Вот такой она сейчас и сидела напротив за столиком уличного кафе. Сегодня шел четвертый день их августовского вояжа. Осталось еще три, а потом домой – снова в осень, в рутину, в свою обычную жизнь. – Алекс, а ты знала, что в Париже не подают капучино? – Саша мотнула головой, продолжая увлеченно вглядываться в заполненный людьми проспект. – Тут так написано: «Если вы закажете капучино, официант ехидно скажет, что вы не в Сан-Франциско». Мило, правда? Нужно будет попробовать… – Алиса общалась скорей сама с собой, требуя ответов подруги или молчаливых вопросительных взглядов лишь для успокоения совести. Причина достаточно тривиальна – в кафе был вай-фай… Саша давно заметила, что все чаще люди чувствуют себя вполне комфортно сидя с человеком напротив, с тем, кто дорог и интересен, и при этом посвящают свое внимание неодушевленному предмету… И им нормально. Людям нормально сидеть за столом, и вместо того, чтобы сопровождать прием пищи интересной живой беседой, заниматься пролистыванием ленты новостей. Без определенной цели, просто надеясь, что так получится скоротать скучное время. А ведь подними они глаза, встреться взглядом с живим собеседником, задай вопрос и получи ответ, время не было бы скучным. – Слушай… – Алиса отложила свою любимую трубку на стол, вспомнив что-то поистине важное. – Я забыла тебя спросить, ты видела ту толпу туристов, которые постоянно были где-то рядом? В Лувре? – Нет, – Саша ответила честно – действительно не помнила. Там было столько народу, и, переходя из зала в зал, девушке постоянно казалось, что она уже видела и людей, и расположенные в помещениях произведения искусства. – Ну как же, Алекс, ты что? Ну, эти… – Алиса попыталась изобразить отличные черты, которые могли бы помочь припомнить таких значимых для нее туристов… – Ну, в общем, не важно. Представь, они фотографировали указатель к Мона Лизе… Алекс, тот распечатанный листочек, черно-белый, на котором изображена она и стрелочка… – видимо, Сашино непонимающее лицо – совсем не то, что ожидала увидеть Алиса. Лишь разочарованно махнув рукой, она вновь взяла в руки новомодный гаджет. Алекс… Саша ненавидела, когда ее так называют. Хотя нет, не ненавидела. Просто не любила. Саша. Александра. Так назвала ее когда-то мама, и девушке была ей благодарна хотя бы за это, если больше не за что. Официально – Александра Константиновна Титова, студентка юридического факультета. Алекс же – имя, которым величали девушку все, поголовно. И отец, и друзья, и друзья отца. А Сашенькой, видимо, называла мама, если ей не изменяет память. Может, Саша должна была ненавидеть это обращение, может, радоваться, что больше никто к ней так не обращается, но почему-то не получалось. Иногда жутко хотелось, быть Сашенькой. Для нее. В двадцать один позволено иметь причуды, именно поэтому, оставаясь Сашей внутри, Титова всегда представляюсь Алекс, а потом нервничаю из-за того, что люди обращаются к ней так, как она сама когда-то попросила. Успокаивала себя Саша тем, что ее причуда не самая страшная. Она не убивает младенцев, не грабит дома, не насилует женщин, и даже мужчин. Ее тараканы остаются в голове, не вредя при этом людям, в отличие от той части населения, которая этими тараканами активно делится с окружающими. – Они никогда не принесут нам заказ! – Алиса в отчаянье снова отбросила телефон на стол, возводя глаза к небу. – Сколько мы уже тут сидим? Полчаса? – Двадцать минут, – Саша посмотрела на часы. – Не нуди, Лиса. Скажи спасибо, что официант вообще разобрал твой заказ, ибо ваш французский неподражаем… – девушка улыбнулась подруге. – Ну, получше, чем у некоторых… – Алиса же в ответ обижено надула губы. Она учила французский в школе и не забывала об этом периодически напоминать, обещая, что сама будет улаживать все дела. – Не верю глазам своим… – девушка посмотрела куда-то поверх плеча подруги, провоцируя обернуться и ее. Официант нес к их столику поднос, заполненный до отказа тарелками. Трапеза обещала быть знатной. – Я в уборную, – как только все обилие вкусностей было водружено на стол, Саша вспомнила, что помыть руки они так и не удосужились, проводя время ожидания за другими, не менее «важными», делами. Схватив со спинки стула сумочку, Саша получила одобрительный кивок подруги, и лишь потом направилась в помещение, почему-то не в силах справиться с расцветшей на лице улыбкой. Лавировать между столиками за каждым из которых кто-то сидит – занятие достаточно забавное, напоминает детский тетрис. Тут тоже нужно подбирать комбинации, позволяющие достичь цели с наименьшей затратой усилий. Пришлось несколько раз бросить «екскьюз ми», вынуждая людей подвинуться, один раз – улыбнуться милому мальчику, играющемуся с машинкой прямо посреди прохода. Один раз – улыбнуться мальчику постарше. И вот – она обнаружила нужную ей дверь. Зашла, положила сумочку на раковину, расстегнула молнию, в сотый раз проверяя, не пропало ли чего. Нет, телефон, деньги, паспорт, баллончик – все на месте. Со спокойной душой открыла кран, опуская руки под холодную воду. По сравнению с постоянным шумом крыльца, да и зала, в маленькой комнатке было так тихо, что Саша невольно заслушалась. Сполоснула руки, положила мокрую ладонь на шею, помогая самой себе взбодриться, оторвала полотенце, вытерла и шею, и руки, взяла сумочку. Есть хотелось не только недовольной Алиске, Саша тоже умирала с голоду. Аккуратно прикрыв дверь, она сделала шаг в сторону лестницы, отделяющей подвальный туалет от зала. Дальше все произошло быстро и для девушки непонятно. Все тот же «мальчик постарше», которому она ответила лишь улыбкой, теперь возвышался над ней, преграждая своими достаточно широкими плечами проход. Заученное уже: – Екскьюз ми… – и Саша отступила в сторону, давая мужчине дорогу. Вот только он с места не сдвинулся. А когда улыбаться девушка перестала и сделала еще шаг назад, подступил ближе. – Александра? – не французский акцент. Да и внешность, как она вдруг увидела, не французская. Черт. Пытаясь не привлекать внимания, она схватилась за ручку. «Дернуть, прошмыгнуть, закрыться, а оттуда позвонить Алисе. Или лучше папе. Если он попытается вынести дверь, будет слишком много шума». План действий сложился в голове моментально. – Не спешите, – но ему не суждено было дожить даже до начальной стадии реализации. – Александра? Вместо того чтобы ответить, Саша продолжала блуждать взглядом по узкому коридору в надежде все-таки найти выход, хоть какой-то, а паника все подступала, сжимая сердце. Не получив ответа, мужчина оглянулся, проверяя нет ли кого наверху, дернул за держащие ручку руки, разворачивая к себе спиной, накрыл рот и нос каким-то платком. – Не волнуйтесь, о вашей подруге мы позаботимся, – и вокруг разлилась темнота. * * * Каждому знакомо чувство, когда открываешь глаза и еще несколько секунд пытаешься вспомнить, где же ты находишься. Обычно оно длится лишь пару мгновений, а потом осознаешь, что над головой знакомый балдахин, или в окне все тот же вид, что и последние годы твоей жизни. Так бывает обычно. Саша открыла глаза, в голове пульсировала боль, во рту пересохло, язык будто пристал к небу. Так чувствуешь себя после неплохой гулянки с огромным количеством алкоголя, а то и чего-то покрепче. Когда взгляд, наконец-то, сфокусировался на окружающей ее обстановке, подозрения о вчерашних событиях возросли в разы. Это не ее комната, и даже не комната в гостинице… Париж… Черт, что же они вчера делали с Алисой, что так ужасно трещит голова? Алиса! Саша резко повернулась, ожидая увидеть подругу тут же, на второй половине кровати, мирно пускающей слюни в подушку, но там было пусто. Зато у двери, облокотившись о косяк, стоял мужчина. Все тот же… Воспоминания вчерашнего дня вдруг разом вернулись. Они с Алисой были в Лувре, потом, решив, что пора бы отдохнуть, отправились в одно из многочисленных кафе, заказали царский обед, она отправилась в уборную. Вышла, столкнулась с этим мужчиной, а потом… А потом темнота. «– Александра? Не спешите. Не волнуйтесь, о вашей подруге мы позаботимся.» – Где Алиса? – это прозвучало не так, как Саша планировала – без угрозы в охрипшем ото сна, да и дрогнувшем, голосе. – Где я? – Вы в гостях, Александра Константиновна, – «нефранцуз» оттолкнулся от стенки, сделал шаг в направлении кровати. В тот же миг Саша подскочила. Ее ведь предупреждали, отец предупреждал, что стоит быть осторожной. Черт. – Где я? Кто вы? Где мои вещи? – девушка выставила вперед руку, предупреждая нежеланного собеседника двигаться в ее сторону, иначе… Она готова была даже рискнуть выпрыгнуть из окна, ведь в висках било лишь понимание опасности и нежелание признавать очевидное – ее выкрали. – Вам скоро вернут ваши вещи, не переживайте. Вы, как я уже сказал, в гостях, – такой спокойный, будто истинный французский аристократ восемнадцатого века, или английский. Не важно. Боже, о каких глупостях начинаешь думать, когда оказываешься в подобной ситуации! – В гостях? Кто вы? – осознав, что мужчина не собирается подходить ближе, Саша опустила руки, пристально посмотрела на собеседника. Мужчина лет тридцати, типичной славянской внешности, ничем не примечательное лицо, миловидное, каких сотни, серые глаза, пепельного цвета волосы, рост – чуть выше среднего, да и говорит он никак не на французском, во всяком случае, те несколько сказанным ним слов, давали возможность понять, что русский для него родной. Раньше Саша его не видела, если не считать кафе. А даже если видела – не запомнила бы. – Можете называть меня Артемом. Вам принесли завтрак, – он указал на журнальный столик у изголовья кровати. – Поешьте. Не волнуйтесь, ничего плохого вас не ожидает. Считайте это слегка продленные каникулы, – и мужчина улыбнулся. Все так же, как говорил – спокойно, неэмоционально, безразлично, как кассир в магазине или официант в кафе. – Отдайте мои вещи. Мне нужно уйти, – перегруженный мозг отказывался складывать в уме два плюс два. Переведя взгляд со стоявших на столике тарелок на «Артема», Саша сделала шаг навстречу, потом еще, попыталась обойти. Почему-то мысли о том, что эту комнату покинуть ей не дадут, даже не возникло. – Нет, – Артем перехватил ее за локоть, заставляя остановиться. Этот его выпад был все так же деликатен, как все слова, сказанные за несколько минут их знакомства. – Вам, Александра Константиновна, придется побыть некоторое время тут. Поешьте, – и он снова кивнул на эту чертову еду, которая волновала сейчас Сашу меньше всего. – Скоро приедет Ярослав Анатольевич, и, думаю, вы сможете задать все вопросы ему. – Кто? – девушка вскинула взгляд на собеседника. – Ярослав Анатольевич, – Артем повторил, будто маленькому несмышленому ребенку. – Самарский Ярослав Анатольевич. Издевающийся над хозяйкой мозг выдал мысль, что в этот самый момент можно было бы упасть в обморок. От страха, от неожиданности, да от чего угодно! Самарский. Конкурент отца в бизнесе, вечный соперник. Молодой, но такой борзый «владелец мира», которому все средства хороши в достижении цели. Гостья… Она гостья Самарского. Похоже, ее действительно выкрали. – Поешьте, – убедившись, что сказанное произвело на нее должный эффект, Артем наконец-то отпустил вдруг застывшую девушку. Отступил до двери, не оборачиваясь, открыл ее, вышел. Саша сосчитала три щелчка замка. Гостья… Гостей не запирают в комнатах. У гостей не забирают личные вещи, телефоны, а ни того, ни другого она так и не увидела возле себя. Гостей не усыпляют какой-то дурью, чтобы они проснулись неизвестно где. Боже, да она даже не знает, в каком государстве находится! Заснула во Франции, а проснулась… Где? Из пересохшего горла вырвался нервный смешок. Схватив стакан наполненный соком, Саша осушила его в несколько глотков. Нет. Нельзя паниковать. – Дыши, Саша… – девушка сделала глубокий вдох и медленный выдох, как ее учили. – Просто дыши, – и еще один. Можно злиться, можно думать, но не паниковать. Еще один вдох, сердце отбивает бешеный ритм, и снова выдох. Схватившись за столбец кровати, Саша закрыла глаза. Что делают в таких случаях? Что им нужно? Они уже позвонили отцу? Он знает, где она? И где Алиса? Алиса! Она наверняка в такой же комнате где-то по соседству, всего лишь заложница ситуации. Самарский. Папа сотни раз говорил, какой он подонок, но никогда, ни разу в жизни Саше и в голову не могло прийти… Сердце снова начало биться быстрее. Нет. Нужно срочно успокоиться, иначе прихода «радушного хозяина» она просто не дождется, вот только совсем не по той причине, по которой хотелось бы ей… * * * – Позовите ко мне Дмитрия, – Ярослав сидел в своем кабинете, следя за тем, как солнце по сантиметру скрывается за верхними этажами соседних зданий. – Минуточку, Ярослав Анатольевич, – идеальная секретарша, идеально вписавшаяся в его идеальный офис, идеально исполняла свои обязанности. Только такой расклад его устраивал. Только так он хотел работать, жить, побеждать. – Ты еще тут? – в кабинет вошел беззаботно улыбающийся друг, а по совместительству его правая рука. – В смысле? – Ярослав резко развернул кресло, оказавшись лицом к лицу с собеседником. – Я думал, ты уже улетел. В Париж. Или ты передумал? И поручишь все Артему? – Нет. Самолет завтра днем. – А там… – Дмитрий указал на карту мира, висящую на одной из стен. – Уже все сделали? Нашли, кого нужно? – Да. – Ярослав откинулся в кресле, закрыв на секунду глаза, но уже через мгновение вернул на лицо обычное свое сосредоточенное выражение. – Артем звонил, сказал, все правильно, они проверили. Друг облегченно выдохнул. Он не доверял начальнику Яровой охраны так, как Самарский. Сам вызывался исполнить это маленькое задание, но вечно гнущий свою линию Слава настоял. Не сработал даже аргумент о том, что идея-то принадлежит именно ему, Диме. – И что? Когда будешь звонить Титову? – Я не буду, – когда Ярослав вот так улыбается, холодок идет по коже, даже у него, лучшего друга, которому, казалось, бояться собеседника нечего. – Я устрою разговор более плодотворный. Позвонит отцу сама дочь. Диме ничего не оставалось, как ответить на слегка хищную улыбку друга. – А не боишься, что она ляпнет лишнего? – Не ляпнет, – Самарский снова стал серьезным, его кардинальные смены настроения иногда заставляли напрягаться даже самых приближенных. – Перед разговором я объясню ей последствия. Титов слишком долго стоял у меня костью в горле. На этот раз я собираюсь договориться с ним окончательно. И девочка послужит мне в этом отличную службу, а если будет вести себя не так… Я умею убеждать. – Самарский… – Дима в очередной раз позавидовал хладнокровию друга, и понял, какое дикое упрямство и самоуверенность помогли достичь ему всего, что они оба сейчас имели. – Титов же может и убить… За дочь… Не боишься? – Пусть сначала откажется от тендера, а потом… Мы поговорим о том, что нам делать дальше. – На сколько ты едешь? – Дмитрий решил перевести тему, прекрасно понимая, что больше информации из друга он пока не вытянет. – Не знаю, все зависит от Титова, я собираюсь лично вернуть ему дочь после отказа. Не хочу доверять это посторонним. Артем в последнее время часто лажал… Но стоило Диме открыть рот, чтобы в очередной раз напомнить, какого он мнения о молодом и неопытном начальнике охраны, как Ярослав продолжил: – Но это не значит, что я его уволю, Дима. Мне нужны верные люди. Особенно теперь. Смиряясь с таким решением, Дима кивнул. – А что ты скажешь Снеже? Опять командировка? Ты хоть предупреди, что я должен отвечать, когда она будет звонить. – Она знает, – по лицу Ярослава вдруг заходили тени. Когда он позвонил Снеже чтобы сказать, что ему придется снова на время уехать, она бросила трубку, пожелав удачи и прося больше не звонить. Опять. Это ему пока не удавалось – совмещать успех в деле и с ней. Вечно чему-то приходилось страдать, причем чаще всего именно ей. – Снежа не будет звонить. – Вы что, опять поругались? – Нет, – ответ получился слишком грубым. – Она просто попросила ей больше не звонить. – Яр, может, я поеду? Она ведь серьезно… – Дима наклонился к столу, вглядываюсь в лицо друга. – Нет. Я улетаю завтра. Остальные проблемы решу позже, – и во взгляде столько решимости, что, кажется, скалу подвинуть легче, чем заставить его передумать. – Ну, как знаешь… Но когда… – Дима знал, что это уже тысячная ссора, и что Снежа рано или поздно позвонит, сначала ему, а когда он все объяснит, придумав версию вместо друга, и самому Яру. – Когда она позвонит, я скажу, что у тебя новые клиенты в Европе. Не перепутай, балбес. Не заложница, дочка конкурента, а новые клиенты! Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, а потом лицо Самарского снова осветила улыбка. – Хорошо, новые клиенты. * * * Саша лежала все на той же кровати, потеряв счет времени. В комнате часов не было, за окном – глубокая ночь. Вот только сон никак не шел. Оставленный на столе поднос все так же нетронут, окно, после десятой попытки открыть его, оставлено в покое. Она заглядывала и под кровать, в надежде найти там случайно упавшую сумку, и в смежную ванную комнату, вход в которую оказался открыт. Но там не то что телефона, не было даже элементарных предметов, которыми можно было бы обороняться, когда придет его высочество, господин Самарский, или кто-то менее вежливый, чем Артем. В комнате – ни малейшего указания на то, где она находится. Из-за напряжения, заставляющего работать мозг с утроенной силой, Саша даже забывала моргать, и делала это лишь тогда, когда глаза начинали предательски щипать. Хорошо, дышать пока не забывала. Глупая затея, но не попытаться она не могла. Единственное, что у нее не отобрали – шпилька в волосах, обычная заколка, которой она убирала непослушную челку. Саша вспомнила о ней совершенно случайно, она просто больно врезалась в голову, заставляя кожу ныть. Девушка со злостью вытащила ее, бросила на широкую кровать, и лишь потом поняла, какое сокровище было у нее в руках. Теперь Саша ждала того момента, когда была бы уверена – дом спит. Она понятия не имела, сколько тут находится человек, где эти люди, какого размера здание и вообще, куда она попадет, открыв дверь, но не попытаться, не могла. Девушка встала с кровати, прошла по дощатому полу на носочках, боясь издать хоть какой-то звук, присела у двери. Сначала нащупала рукой замочное отверстие, благо, ночь выдалась достаточно светлой. Потом попыталась заглянуть, чтобы убедиться, не ждет ли ее за дверью ослепительный свет, параллельно Саша прислушивалась к доносящимся извне звукам, точнее тишине. Лишь после этих манипуляций взялась за то, что, понимала, из всего плана самое проблемное. Она не взломщик. Никогда не пыталась делать этого даже в шутку. Никогда ее не запирали в комнате, ей не приходилось сбегать на тайные свидания. И лишь теперь она жалела об этом. У Саши не было конкретного плана, что делать после того, как удастся освободиться. Блуждать по дому в поисках Алисы или мчаться прочь со всех ног, чтобы помочь ей уже оказавшись на воле. Так далеко девушка не заглядывала, ей хотелось для начала взять эту высоту – открыть замок. Аккуратно вставив шпильку в скважину, Саша попыталась найти, где находится тот механизм, который заставит щелкнуть замок. Никаких движущихся элементов, никаких рычагов и переключателей, просто цельное гнездо. – Блин, – в борьбе с замком шпилька оказалась бессильной, один из зубьев отломался. Правда это не остудило желание Саши пытаться снова и снова, вставлять калеку-заколку в отверстие, в надежде, что ей просто повезет, замок откроется чисто случайно. И ей повезло. Но немного не так. Сначала с той стороны послышались шорохи, в щель под дверью ударил свет, кто-то вставил в дверь ключ, провернул трижды, дернул на себя. В ярком ореоле света стоял Артем. Все такой же – спокойный, уравновешенный, в костюме с иголочки, будто это была не поздняя ночь, а свежее утро. На лице лишь снисхождение, видимо, ее попытка и правда была жалкой. – Александра Константиновна, я на вашем месте перестал бы заниматься глупостями. Если вам что-то нужно – просто постучите. Я всегда тут, – и он указал на стоящее в нескольких шагах кресло. – Ваше орудие, с вашего позволения, я изыму. – Артем протянул руку, требуя отдать позорную заколку. – Где Алиса? – Саша только сильнее сжала свою последнюю, пусть и рухнувшую, надежду. Артем тяжело вздохнул, видимо, смиряясь с тем, что в собеседницы ему попалась беспросветная тупица. – Александра Константиновна, не заставляйте повторять дважды, вы сможете задать все ваши вопросы завтра, и отдайте, пожалуйста, то, что у вас в руках. Когда Саша отрицательно помотала головой, Артем присел. Их лица оказались на одном уровне, мужчина накрыл ее руку своей, разжал напряженный кулак так легко, будто раздавил сырое яйцо, а прежде чем подняться и снова оставить ее наедине со своими мыслями, сказал: – Не дури, девочка, – напускная вежливость куда-то пропала. – Яр терпеть твои выбрыки не будет. Слушайся с первого раза, и твое пребывание тут действительно будет напоминать каникулы. Иначе… Я тебе не завидую. Комната снова окунулась в кромешную тьму. Саша слышала, как слегка скрипнуло кресло, принявшее на себя вес мужчины, слышала, как щелкнул выключатель, погружая и коридор в темноту, вот только отреагировать на это не могла. Во что же она вляпалась? Что от нее хотят? То, во что она упорно не хотела верить, вдруг накрыло с головой. Она заложница злейшего врага родного отца. Разменная монета их будущей игры. * * * – Слава! Мы ждали тебя позже! – стоило Яру открыть дверь, как навстречу вылетела Глафира, видимо, увидевшая его из окна кухни. В руках женщина держала какой-то черпак, а на фартуке виднелись хлопья муки. – Я спешил к тебе как мог, Глаша, – он склонился к женщине, позволяя себя обнять. Именно она заменила ему мать. За это он предоставил ей жизнь, достойную ее доброты, в которой он сам когда-то так нуждался. Его французский дом был предоставлен Глафире полностью, за редкими исключениями. Например, когда он нужен был ему, чтобы держать тут Александру Титову. – Я тебе не верю, негодяй, – Глаша поцеловала несносного мальчишку в щеку, провела по лицу, будто проверяя, цел ли ее мальчик, и лишь потом отпустила. – Ты даже не звонил эти два месяца. Если бы не… обстоятельства, – она сделала паузу, намекая, что к этим обстоятельствам относится очень скептически. Когда ей запретили зайти в комнату к гостье, поздороваться, Глафира поняла, что все не так просто, как пытается ей навязать Артем. – Ты бы не явился как минимум до Нового года. – Прости. Я… – но вместо того, чтобы выдумывать очередную отговорку, просто улыбнулся, заставляя няню расплыться в ответной улыбке. – Негодяй, – констатировав факт, Глафира еще раз обняла своего любимого мальчика и отступила, предоставляя его в распоряжение незаметно подошедшего Артема. – Ярослав Анатольевич, – он протянул руку, которую шеф незамедлительно пожал. – Как наши дела, Артем, все удачно? – они оставили качающую головой домоправительницу в холле, а сами направились вверх по лестнице, подальше от ее ушей. – Да. Удачно, – наверное, одна из черт, которые заставили Ярослава доверять Артему безоговорочно – его немногословность, за которой скрывается такая многозначность. – Как она вела себя? – Лучше, чем я мог бы рассчитывать… – Артем как обычно флегматично улыбнулся, вспоминая единственную вчерашнюю попытку открыть дверь. Раньше подобным ему заниматься не приходилось, но почему-то казалось, что реакция у выкраденной должна быть другой: истерика, попытки выцарапать глаза нападавшему и вырвать клок волос у себя. Александра этот его стереотип разрушила. – Рыдает, требует немедленно вернуть ее папочке? Возмущается по поводу отобранной куклы? – Нет. Самарский остановился на секунду, удивленно взглянув на собеседника. – А что тогда? – Ждет вас. Хочет знать, где ее подруга и почему ее тут держат. – Ждет? – Яр улыбнулся своим мыслям. – Ну, пусть ждет. – Титов уже в курсе? – чем быстрее о случившемся узнает папаша, тем быстрее согласится на все условия Самарского, вернет себе дочь, а лично ему, Артему, уверенность в том, что они все же не отожествляют собой «сторону зла». – Нет. Я ему не сообщал. – Почему? – наверное, впервые начальник охраны не смог скрыть за своим напускным равнодушием удивления. – Позвонит девчонка. Как ее? – Александра. – Да. Позвонит сама. Думаю, папашу больше тронут всхлипы Александры, чем мои деловые предложения. Артем остановился у двери, за которой скрывалось их тайное оружие, всю оставшуюся ночь и утро ведущее себя подозрительно тихо. Мужчина заглядывал утром в комнату – сморенная нервами, собственными мыслями и элементарной усталостью, Саша таки заснула, свернувшись калачиком на самом краю кровати. Она была похожа на его сестру, младшую, ей тоже всего двадцать, она учится на филфаке, и понятия не имеет, чем занимается ее брат. Именно поэтому ему так сложно было исполнить это задание, так жалко было действительно случайную жертву обстоятельств. – Что? – Ярослав снова оглянулся на остановившегося Артема. – Вы хотели поговорить… – мужчина взялся за ручку, собираясь отомкнуть дверь, впустить Самарского к бедняге. – Не сейчас. И Титову, и девчонке нужно время, чтобы понять, в какую же дрянь они вляпались. * * * Когда Саша во второй раз проснулась в этом, неизвестном ей, доме, на улице снова светило солнце. Голова все так же трещала, вот только как-то сразу вспомнилось, и где она, и почему ей тут так некомфортно. За время сна часов в комнате не прибавилось, узнать, который в мире час – не суждено. А вот на смену вчерашней еде принесли новую. Тосты, снова апельсиновый сок, джем, на тарелочке лежало подтаявшее масло. Саша сползла с кровати, дотронулась до чашки с чаем. Еще теплая, значит, кто-то заходил не так давно, а она даже не заметила. Не так должна вести себя испуганная заложница! Ей нужно быть постоянно на чеку, вокруг – неизвестные, совсем не дружественно настроенные люди. В голове будто бил барабан, отдавая дикой болью. Раньше, в детстве, она часто мучилась подобным, вот только в один момент боли пропали, а теперь вернулись. Девушка спустила ноги на пол. Встала, проверяя способность двигаться, обошла кровать с другой стороны, склонилась к накрытому столу. Истина знакомая с детства – голова может болеть от голода. Правда еще она может болеть от той химии, которой ее усыпили, или просто от ситуации, в которую она попала. Втянув ароматы носом, Саша метнулась в ванную. Нет, есть сейчас не лучшая идея, если даже от одного запаха ее уже тошнит. Включив холодную воду, Саша сначала подставила под струи руки, потом плеснула несколько раз в лицо, смывая остатки былой роскоши – от недавнего макияжа остались лишь темные следы под глазами. Умывание оказалось более продуктивным, чем возможная трапеза. Сознание чуть-чуть прояснилось. Итак, ее выкрали, взяли в заложники, держат с целью получить выкуп, в общем, как не назови, суть одна. Из этой комнаты выйти она сможет только тогда, когда люди, удерживающие тут, получат желаемое. Страшно? Да. До дрожи в руках. Вот только слишком много мыслей в голове, чтобы страх смог занять в этом сумбуре достойное место. Чего они хотят? Артем не объяснял, да она и не спрашивала, хотя ведь ответ очевиден – они пытаются подобраться к ее отцу. Она сама быть причиной не может. Слишком много чести для обычной студентки, не имеющей ни толком друзей, ни тем более врагов. Друзей… Алиса. Ей нужно знать, все ли хорошо с Алисой. И если подруга не тут – она обязательно поможет, свяжется с отцом, и тот разыщет Сашу по горячим следам. Ведь не мог никто не заметить, как ее выносит из кафе какой-то мужчина! Это должно было привлечь внимание. Должно! Саша вернулась в комнату, подошла к двери, прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам. Такая же тишина, как и после ухода Артема. Девушка прошла к окну, в десятый раз попыталась его открыть, не надеясь на успех. Даже если разбить – оно ограждено решеткой, бессмысленно. Снова села на кровать. Неопределенность пугала больше всего. Чтобы бороться, нужно знать с чем. Она готова была пытаться, что-то придумывать, договариваться, просить, драться, что угодно. Лишь бы знать, что именно нужно делать! Что сказал Артем? Самарский должен появиться сегодня? Ну и где он? Черт. Она, наверное, видела его множество раз – в журналах, в каких-то светских хрониках или бизнес новостях, но ни разу не пыталась запомнить, ни разу не обращала внимания на то, что это именно он, никогда не относилась серьезно к просьбам отца быть осторожной! Зря. Дура. Знала бы, была бы внимательней, могла бы узнать этого наемного Артема, могла бы просто не поехать, не подставлять ни себя, ни близких. Могла бы сидеть дома под присмотром отцовой охраны. Могла, могла, могла… А вместо этого сидит сейчас здесь и не может сделать ровным счетом ничего. Самарский… Что она знает о нем? Он владеет строительным холдингом под дивным названием ССК. Впрочем, тем же может похвастаться и семья Титовых, да и еще множество людей в стране, где миллионер погоняет миллионером, а население при этом бедствует. Она даже понятия не имеет, как этот человек выглядит, не говоря уже о том, что у него на уме. Неведенье убивало. Ожидание всегда страшнее, чем расплата, эту истину знает каждый, и бессилие это изменить – не менее изощренная пытка. Саша уже в десятый раз встала с кровати, чтобы сделать очередной круг по комнате. Самарский, Самарский, Самарский… Черт. * * * – А что Дмитрий Олегович? – Артем дождался, пока шеф закончит разговор по телефону, чтобы задать интересующий вопрос. – Это был он, – Яр кивнул на отложенный секунду назад аппарат. – Дима остался за старшего в Киеве. Надеюсь, надолго это все не затянется, но оставлять дела без руководства я тоже не могу. – Вы можете руководить отсюда… – ничего удивительного в том, что антипатия Артема и Димы была обоюдной, Ярослав не видел, ему даже льстило такое своеобразное проявление ревности между ними. Конечно, ревности к влиянию на него. Здоровую конкуренцию он одобрял и поощрял, но лишь до поры до времени. – Я и буду руководить отсюда. Лучше скажи, как все прошло? – Без проблем. Титову мы забрали, ее подруга уже, должно быть, в Киеве. Возможно, даже успела попасть на прием к отцу. – Что она знает? – Кто? Подруга? Или Александра? – Обе. – Подруге мы посоветовали не задавать лишних вопросов, отвезли в аэропорт, посадили в самолет. Там-то в милицию она не пойдет, а тут нам эти проблемы не нужны. Она вела себя смирно, ничего не спрашивала. А Александра знает, у кого она … в гостях. – Артем многозначительно посмотрел на босса. Его самого уже изрядно подташнивало от того, что они в один голос величали гостинами. И, если честно, он со страхом ждал, кому из участников каламбура по этому поводу первому сорвет крышу. Что-то подсказывало, что все той же, казалось, такой спокойной девчонке. – И что она? – Ничего. Вообще ничего. Она ведет себя тише воды, ниже травы. – Она странная? – Самарскому даже стало интересно, как так? Он не жаждал, лишь оказавшись в доме, услышать визг заложницы, увидеть выломанную дверь в комнату, просто был к этому готов, а не получив – искренне удивился. – Нет. Она просто видимо не понимает еще… – Наверное. Что спрашивала? – Постоянно спрашивает о своей подруге, где она… Ничего особенного. – Ну, ты ей все объяснил? – Яр посмотрел на начальника охраны слегка насмешливо, ведь чудесно помнил, что сам приказывал свести контакты к минимуму, и собственные, и, тем более, Глафиры. – Она ждет вас. – Ах да, я уже забыл. Ждет меня… Ну что ж, ведь нельзя заставлять девушку ждать? – Ярослав оттолкнулся от поручней кресла, рывком встал. Артем последовал за ним. Вот только стоило открыть дверь, как мужчина столкнулись нос к носу с одним из охранников. – Что? – Артем будто перевоплотился, мягкость в голосе мгновенно пропала, подчиненных он держал в строгости, не допуская даже мысли о нарушении субординации. – Там Титова… – молодой совсем парень замялся, переводя взгляд с одного серьезного лица на другое. – Она требует Артема… – Требует? – Яр оглянулся на оставшегося чуть позади виновника торжества. – Да. Сказала, что ей срочно нужен Артем. – А зачем, не сказала? – Я спрашивал, отказалась отвечать. На вопросительный взгляд шефа, Артем лишь пожал плечами, не понимая, какие дела девчонка может доверить только ему. – Ну, пошли, «советчик», будем консультировать Александру, или как там ее, в вопросах, которые она может доверить только тебе. Глава 2 Может это и глупо, но постучав в дверь, Саша надеялась увидеть Артема. Нет, тут не шла речь о доверии – какое доверие к тому, кто выкрал тебя? Просто она почему-то была уверена – этот, которого поставили на замену ее первому охраннику, – знать ничего не может в принципе, и ответить на ее вопросы тоже не сможет. А сидеть в четырех стенах ей уже надоело, до одури хотелось хоть какой-то определенности. Хоть минимальной. И теперь, нервно заламывая руки, она кружила по комнате, готовясь снова высыпать на Артема все важные для нее вопросы и любой ценой заставить на них ответить. Когда за дверью послышались голоса, и трижды щелкнул замок, сердце ускорило темп. Первым в комнате появился все тот же парень, которого она застала, постучавшись десять минут тому, вслед за ним показался Артем, а вот третьего она узнала не сразу. Мужчина, выглядящий может ровесником, или чуть младше Артема, выше обоих охранников на пол головы, с темными, слегка завивающимися волосами, и контрастно светлыми глазами. В отличие от облаченных в костюмы бодигардов, этот был одет в темные потертые джинсы, футболку свободного кроя. Он не был похож сейчас на того, кто должен вселять в нее ужас. Самарский Ярослав Анатольевич. Мужчина бросил безразличный взгляд на застывшую девушку, кивнул охранникам, позволяя оставить их наедине. Все так же храня молчание, один из них вышел, а вот Артем остался. Пока. – Александра Константиновна? Вы что-то хотели? – Яр уже во второй раз за день оглянулся на своего помощника с удивлением. «Александра Константиновна… Вы», он будто общался с наследницей короны, причем прибывая у нее в гостях. Саша открыла рот, чтобы в сотый раз задать один из тех вопросов, которые ее сейчас волновали, но не успела издать ни звука. – Думаю, на все вопросы Александры Константиновны, – мужчина с холодными глазами перевел взгляд на нее, – я отвечу сам. Кивнув, Артем последовал примеру своего товарища, ретировавшись из комнаты. В помещении снова воцарилась тишина. – Вряд ли эта встреча для вас столь же приятна, как для меня, но, думаю, стоит представиться. Самарский Ярослав, – он сделал шутливый реверанс, с наслаждением отмечая растерянность девушки. Правда странная. Любая на ее месте уже давно рвала бы волосы на себе, если не пыталась бы наброситься на него, а эта – стоит, ловя ртом воздух, будто рыба. Не получив хоть какого-то ответа, Самарский усмехнулся своим мыслям. Нет, о том, что дочь Титова блаженная, он не слышал. Какого ж лешего тогда папаша отправил ее одну в Париж? Хотя не его ума это дело. Яр прошел вглубь комнаты, сел в одно из кресел, демонстрируя полную уверенность, владение ситуации и расслабленность, закинул ногу на ногу, и лишь потом вновь заговорил: – Так что, неужели вопросы адресованы были лишь Артему? И я никак не смогу помочь? С того момента, как дверь за охранниками закрылась, Саша пребывала в ступоре. Она представляла себе похитителя не так. Старше, страшнее, по-другому. А этот Самарский… Он будто издевается, просто издевается. Лишь его насмешливый вопрос заставил девушку повернуться к креслу. – Зачем я тут? – хоть и не так страшен, как она думала, девушка решила пока не приближаться, на безобидного щенка мужчина тоже явно не походил. – Это… – он развел руки, – мой скромный дом, вас все устраивает в комнате? – и еще одна снисходительная полуулыбка, заставляющая не только побаиваться, но и раздражаться с каждой секундой все больше. – Где я? Что вам от меня нужно? И где Алиса? – Саша выпалила три интересующих ее вопроса на одном дыхании. Нет, он ошибся, кажется, не полоумная. Во всяком случае, быстро прийти в себя все же смогла. Удивительно, но на фотографиях она выглядела не так. Говорят, что люди отличаются в динамике и статике, это о ней. Яр мог бы и не сразу узнать дочь Титова после тех пары снимков, которые ему принес Артем, увидь ее на улице. Собранные сейчас в тугую косу волосы, она обычно носила распущенными, во всяком случае, тогда, когда ее снимали. Цвет – слегка отливает рыжиной, но все же темный, черты лица, казавшиеся на фото слишком заостренными, сейчас сгладились, медового цвета глаза смотрели на него из-под насупленных бровей, безмятежности в выражении – ни грамма. Яр попытался понять, похожа ли она на отца, и вот сейчас – да. Слегка курносый нос, сжатые в тонкую линию губы, так же выглядит Титов, когда ему приходится расставаться с прибылью или только надеждами на прибыль. Об этом Ярослав был осведомлен из первых уст, именно он обычно становился виновником таких событий в жизни Константина Титова. Единственное, что сильно отличало девушку от отца – ее хрупкость. Невысокий рост, тонкие кисти, длинная шея. Это создавало впечатление беззащитности и нежности, чего отродясь не было в Титове-старшем. – Алиса, это подруга, госпожа Титова? – он почему-то решил подыграть такому вежливому обращению к ней Артема. Возможно, все и правда окажется намного легче, чем они думали. – Да. – Скорей всего, с минуты на минуту влетит в кабинет вашего многоуважаемого папеньки, конечно, если подруга настоящая… – Она не тут? – Саша почему-то была уверена, что Лису они не отпустят. – Она в Киеве, – Самарский стал серьезным. Не любил повторять, и глупости человеческой не переносил, не делая скидки на обстоятельства. – Что-то еще? Или это все, что вас интересует? – Что вам нужно? – От тебя мне не нужно ничего. Хотя нет… Не так. Мне нужно кое-что от твоего отца… – Сколько? – почувствовав облегчение от того, что Лиса в безопасности, Саша закрыла на секунду глаза. А вот теперь распахнула их, бросив на Самарского злой взгляд. Пусть совсем скоро храбрости ей будет уже недоставать, хотя бы сейчас она могла показать, какого «высокого» мнения об этом человеке. – А сколько отец даст за такое сокровище? – Яр склонил голову, глядя оценивающе. Он просто издевался, ему всего лишь стало интересно, во сколько она себя оценит. – А сколько вы дали бы за родную дочь? – еще один злой взгляд. – Я бы не пускал дочь без сопровождения в сомнительные места, чтобы там ее похищали разные злые люди. – Сколько? – меньше всего ей сейчас хотелось еще из чьих-то уст слышать о том, какую же глупость она совершила, поехав в это путешествие. – Я не нуждаюсь в деньгах, у нас будет честный уговор – услуга за услугу. Я – возвращаю наследницу в объятья любящих родителей, а твой отец – отказывается от одного малюсенького тендера. Ничего сверхъестественного. Тендер. Саша знала, что они конкурируют уже много лет, не в состоянии поделить рынок застроек. Знала, что каждый новый объявленный тендер или конкурс – усиление охраны, нервные вечера в компании отца, а часто в раздумьях, где он может быть сегодня и страхом даже позвонить, а каждое завершение – или пир на весь офис, означающий победу, или несколькодневный траур по проигрышу. Так было всегда, вот уже много лет. Саша знала, что сейчас вновь проводится тендер, отец об этом не раз говорил. И поехала она в Париж после совещания с отцом, чтобы быть подальше ото всего, пока сам он занят делами более важными, чем надзор за ней. Вот только зря он не подумал о том, что его могут достать именно через нее. Зря он не сильно настаивал на сопровождении охраны, а она зря так просто от этого предложения отмахнулась. – Что ответил отец? – обидно быть причиной провала родителей. Обидно быть причиной провала уже не единожды. Но сомнений в том, что папа на условия Самарского согласится, у Саши даже не возникало. – Пока ничего. На этот вопрос ответишь мне ты, – Самарский достал из кармана телефон, набрал какой-то номер. Когда мужчина включил громкую связь, по ту сторону раздались гудки. – Да! – сколько Саша себя помнит, лишь однажды ей приходилось слышать подобную интонацию в голосе отца. И тот единственный раз оставил в ее памяти неизгладимый след. Она содрогнулась. – Добрый день, Константин Львович, – Самарский говорил все так же спокойно, улыбаясь, чем раздражал еще больше. – Ты, сукин сын, где Алекс? – телефон не может передать всего, что вкладывает в слова человек, но и этого было достаточно, чтобы понять – Титов до одурения зол. – Наслаждается моим гостеприимством. Правда, Александра Константиновна? – голубые глаза выжидающе уставились на нее. А в трубке – напряженное, давящее молчание. У Саши перехватило дыхание. От нее чего-то ждут. Ждет папа, ждет Самарский. Каких-то слов. Но каких? Ей задали вопрос? Что? – Алекс? – в трубке недоверчивый оклик отца, тон чуть менее жесткий, чем тот, которым он говорил с похитителем. – Ты слышишь меня, Алекс? – Да, – оклик вывел ее из ступора, она метнулась к сидящему в кресле Самарскому, попыталась схватить телефон, вот только он дернул его на себя, предупредительно мотнув головой. – Не дури. – Отпусти ее, ублюдок, приезжай ко мне, и поговорим тет-а-тет. Или боишься? Ты смелый только чтоб вот так… шантажировать? – отец явно снова обращался к своему давнему противнику. – Приеду, обязательно приеду, Константин Львович, только не поговорить, а проследить за тем, как вы отказываетесь от тендера. По ту сторону снова повисло напряженное молчание, а Саша как завороженная смотрела на светящийся экран, который отсчитывал секунды разговора. – Ублюдок, – наконец-то прозвучало из Киева. – Я на вашем месте попридержал бы язык, мое терпение тоже не безгранично. За ваши слова придется отвечать не вам. Неужели не жалко собственного ребенка? – Алекс, ты слышишь меня? – сначала девушка лишь кивнула, и только увидев, как ненавистное уже лицо расплывается в улыбке, поняла, что по телефону ее кивок не передастся. – Да. – Я решу все в несколько дней. Слышишь меня? – Да. – У тебя есть все необходимое? – Саша подняла взгляд, встречаясь глазами с жестким, тяжелым ответным взглядом Самарского. – Да… – не так уверено, как хотела. По правде, ничего необходимого у нее с собой не было. Ее сумку забрали, оставив не только без средства связи, а и без единственного действенного средства в случае чего… – Не недооценивайте меня, Константин Львович, я содержу вашу дочь не хуже, чем вы сами. Во всяком случае пока… А что будет дальше – всецело зависит от вас. – Если с ней что-то случится, Самарский, клянусь, ты за это заплатишь, – интонация, с которой были сказаны слова, не предвещала легкой смерти, хотя вряд ли могла сейчас и вправду испугать Яра. – Все зависит только от вас одного, всецело. Не забывайте об этом… – и прежде, чем Титов успел что-то ответить, Самарский нажал отбой. Резкость была присуща этому человеку во всем, как в словах, выражениях, взгляде, так и в движениях. Стоило разговору закончиться, как он уже встал, тем самым заставляя Сашу отпрянуть. – И что же из «необходимого» у тебя есть? – Мне нужны мои вещи, – Саша вскинула голову, пытаясь если не бросить вызов, то перестать чувствовать себя столь ничтожной, уткнувшись взглядом в широкую грудь. – Какие? – Мне нужна моя сумка. – Что в ней? – Мои вещи. Яр сделал глубокий вдох, пытаясь сохранить самообладание. – Девочка, ты понимаешь, что подобным поведением заставляешь меня сильно нервничать? – Мне. Нужна. Моя. Сумка, – Саша отчеканила каждое слово, будто проблема была в том, что собеседник их элементарно не понимает. – Зачем? Что в ней? – Мои вещи. – Нет, – терпение Самарского закончилось. Если раньше, возможно, он пошел бы на небольшие уступки, подобная манера общения не вызывала в нем никаких чувств, кроме как желания пристукнуть эту маленькую заразу на том же месте. – Если ты будешь продолжать в том же духе, комнату придется сменить на подвал… Приятного дня, Александра Константиновна, – и так же поклонившись, как сделал это в самом начале беседы, Яр вышел из комнаты. За дверью послышались голоса, люди перекинулись парой фраз, снова трижды сработал замок. – Черт, – Саша вернулась к кровати, упала, зарывшись лицом в подушку. Спокойно, папа сказал, что все решит быстро, значит так и будет, а с этим… С этим, может ей и не придется больше встретиться. Во всяком случае, есть надежда, что все необходимое от нее он уже получил. Главное – не поддаваться панике. * * * – С ней была сумка? – Яр вышел из комнаты, протянул руку, требуя у стоявшего неподалеку Артема ключ. – Бал. Я взял ее с собой. – Что в ней? – замкнул, вернул ключ «хранителю» сокровища, которое непостижимым образом успело уже изрядно взбесить. – Телефон, деньги, наушники… Ничего особенного. – Принеси мне, я посмотрю. – Хорошо. * * * В самолет Алиса села под пристальным надзором странного мужчины. Странного мужчины, подсевшего за их столик в тот самый момент, как она собиралась уже идти разыскивать Сашу. – Не стоит спешить, – он положил руку поверх ее ладони, предостерегая от движения. – Мы знакомы? – Алиса почему-то подумала, что мужчина – такой же турист, как она сама. – Скажем так, я знакомый вашей подруги, Александры. – Да? – девушки дружили давно, тесно, но утверждать, что она в курсе всех знакомств Алекс, Алиса бы не стала. – Она должна вернуться с минуты на минуту, а лучше я сама ее приведу… – Алиса еще раз попыталась встать, правда, все с тем же успехом. – Я хотел сказать, что Александра уже ушла. – Куда? Вы шутите? – нет, ее подруга никуда бы не ушла. Сама, в чужом городе, не сказав ни слова… – Вы закончили? – незнакомец кивнул на еще даже не тронутую еду. – Мне кажется, нам нужно прогуляться. В воображении Алиса начала вырисовываться странная, совсем не нравящаяся ей картина. – Я никуда с вами не пойду. Где Алекс? – она выдернула руку, все-таки встала. Незнакомец тоже встал, вот только когда девушка направилась в сторону уборных, следом за ней не пошел. Она спустилась, открыла дверь туалета, там пусто. Совершенно. – Алекс? – Алиса уже даже сама не верила, что подруга отзовется. – Ты здесь, Алекс? – выждав минуту, повторила оклик. – Ну что, может, все же поговорим? – в дверях снова стоял тот же, подсевший за столик, мужчина. Нет, разговаривать с ней никто не стал. На ее вопросы отвечать тоже. Крепко сжав предплечье, незнакомец «проводил» ее на улицу, предупредив, что лучше слушаться, и не привлекать внимания, усадил в автомобиль, сам сел за руль. Все, что ей удосужились объяснить, не лезло ни в какие ворота – Саша встретила какого-то давнего знакомого, он предложил ей продолжить путешествие вдвоем, она, несомненно, согласилась, а вот Алисе об этом сказать почему-то не захотела, смывшись с этим знакомым прямо из уборной, через форточку, видимо. При этом саму Алису отвезли в аэропорт, всучили именной билет, чемодан, заполненный частично ее, а частично Сашиными вещами. Лишь оставшись в зале ожидания сама, Алиса осмелилась попытаться позвонить подруге. Абонент вне зоны доступа сети. Кто бы сомневался? И без того слишком натянутая версия незнакомца теперь казалась совершенно абсурдной. Вот только выйти из аэропорта, вернуться, пойти в полицию смелости не хватило. Об этом «знакомый» тоже позаботился, пригрозив напоследок: – Если дорожишь собой, не стоит вмешиваться в чужие дела. Подруга. Ну и какая она после этого подруга, если вместо того, чтобы разыскивать пропавшую, спокойно ждет, когда объявят ее рейс? Нет. Все правильно. Тут она не поможет. Она в принципе не поможет. Она должна сообщить все, что знает Титову. Он выяснит, что произошло с его дочерью. Рейс порядком задержали, запланированный на девять вечера, вылет перенесли на два часа. Они летели в ночь. Вот только проведенное в сумбурных раздумьях время не принесло желаемого – в голове все воедино не сложилось. А страх усилился. И не только за Сашу, но и за себя. Как? Как о таком сказать ее отцу? «Простите, я оставила вашу дочь неизвестно где, неизвестно с кем, а сама прилетела первым же рейсом подальше от греха?» Она была под офисом в семь утра, а вот зайти осмелилась лишь в полдень. – Алиса? Вы уже вернулись? Я думал, встречать вас только в субботу, или я что-то перепутал? – девушка успела подойти к рецепции, репетируя речь, которую пропоет перед сидящей за столиком блондинкой, как ее окликнул мужчина. Гена. Геннадий Светличный. Один из многочисленных помощников Титова. Не правая рука, но человек приближенный. Об этом сама Алиса знала от Алекс. По совместительству, Гена числился в воздыхателях последней. У молодых людей были странные отношения, с одной стороны, близко к себе его Саша не подпускала, с другой, прямо тоже не посылала. Когда Алиса пожурила ее за такое поведение, только отмахнулась. Правда и Геннадий не вел себя как завоеватель, жаждущий, чтобы его крепость сдалась. Он давал ей право выбора, возможность самой решить – хочет ли она быть с ним. Он хотел. – Перепутал? – среднего роста молодой человек с милым, даже может слишком слащавым лицом, подошел к растерянной Алисе, поставил кофейный стакан на стойку. – Нет. Я вернулась раньше, – Алиса моргнула несколько раз, пытаясь придать лицу выражения не такой потерянности. – А Алекс? Она тоже тут? Вот будет сюрприз, Константин Львович будет рад, – он улыбнулся подруге своей подруги, искренне желая, чтоб его слова были правдой. – Нет. Алекс… – Алиса осеклась. – Гена, Алекс пропала… – может, если рассказать ему, он сам возьмется сообщать новость своему начальнику? – Что значит пропала? – Гена резко выпрямился, вырастая в момент на полголовы. – Что за шутки, Алиса? Где Александра? – Я не знаю, Гена! Я не знаю! – лишь когда секретарша, следящая за ними, кашлянула, оба поняли, что их разговор грозит стать достоянием общественности. – Идем со мной, – не особо церемонясь, позабыв об оставленном на стойке кофе, Гена схватив Алису под руку, направился размашистым шагом к лифтам. В полной тишине они поднялись на один из последних этажей, все так же молча Гена подвел ее к дальнему кабинету, на котором висела табличка «Титов К. Л. генеральный директор». – Если ты шутишь, Алиса, лучше объясни мне, когда нужно смеяться тут, иначе… – Я не шучу. Алекс пропала. Гена трижды постучал, услышав глухое «войдите», толкнул одну из створок. – Что? – Константин Титов, мужчина средних лет, чьи виски уже покрыла седина, сидел в своем кресле, следя за тем, как шарики бьются друг о друга, успокаивая нервы и нервируя своей монотонностью одновременно. Он поднял взгляд на вошедших. Гена часто удивлялся, как одни и те же глаза могут быть такими разными. Сейчас на него смотрел Титов-старший, человек-скала, непрошибаемый ничем – ни счастьем, ни горем. А вот глаза Титовой-младшей хоть и казались точной копией отцовских, но где-то на дне всегда прятали мольбу о помощи, поддержке. Она никогда в этом не признавалась, но нуждалась в том, кто сможет подставить плечо, отец на эту роль не подходил. – Константин Львович, это Алиса, подруга Алекс. Алиса остановилась за спиной Гены, боясь реакции угрожающего вида мужчины, которого видела-то всего несколько раз в жизни. – Очень приятно, – он снова отвел шарик, а потом отпустил, заставляя отбивать постепенно замедляющийся ритм. – Чем могу помочь? – Саша пропала… – Алиса сказала слова прежде, чем успела испугаться окончательно. Мужская рука легка на шарики, заставляя их остановиться. – Как? Ни как, ни кто, ни почему – Алиса ответить не смогла. Пропала и все. Ушла в туалет и не вернулась. Почему подруга не пошла за ней? Пошла, но поздно. Почему не обратилась в полицию? Ее саму загрузили в машину, выкинули уже в аэропорту. Кто? Он не представился. Как выглядел? Она уже и не вспомнит. – Черт, Гена, убери эту дурочку, пока я ее не пришиб! – и прежде, чем Титов старший и вправду не выбросил беднягу из окна или чем-то не пристукнул, Гена вывел ее в коридор. – Жди меня здесь, слышишь? Уйдешь – пожалеешь, – слабо кивнув, Алиса упала в подвернувшееся кресло. Руки тряслись, сердце вылетало из груди, а на душе было тошно. Ужасно тошно. Она ведь искренне, всем сердцем любит Алекс, так почему же повела себя как последняя дрянь, бросив подругу в беде? – Что она несет? – Титов успел обойти стол, и теперь прохаживал по комнате, сжимая-разжимая могучие кулаки. – Они с Алекс были в Париже, в каком-то кафе, Алекс ушла, Алиса осталась за столиком. И Алекс пропала. Все. – Каком кафе? Что значит пропала? Ты пытался ей дозвониться? – Еще нет. Сейчас, – Гена достал из кармана телефон, нажал один из последних набранных. Даже не пошли гудки: «Абонент вне зоны действия сети». – Отключен. – Что за …? В какой гостинице они остановились? Звони туда, узнавай! – Константин остановился напротив помощника, возвышаясь над ним на голову. – Я предупреждаю тебя, Гена, если Саша не найдется, ты лично поедешь в Париж ее искать. Ясно? – Ясно. – Гена собирался вернуться в коридор, взять в охапку Алису и вправду отправиться на поиски, когда телефон зазвонил уже у Титова. – Самарский… – он сжал трубку с такой силой, что, казалось, она сейчас затрещит, разлетаясь на куски. – Молись, сученок, чтобы это было просто совпадение. Гена застыл на полпути к двери. Ему тоже очень хотелось верить, что этот звонок конкурента – стечение обстоятельств. – Да. Ты, сукин сын, где Саша? – Титов рявкнул обвинение в трубку раньше, чем человек по ту сторону успел заговорить. По моментально потемневшему лицу заходили желваки. – Алекс? Ты меня слышишь? Сердце Гены юркнуло в пятки. Она у Самарского. А это плохо. Очень плохо. Этот не отступит. Он слушал весь разговор не шевелясь, боялся пропустить хоть звук, слово, интонацию. По ту сторону говорили двое. Алекс, и, наверное, сам Самарский. Тендер… Он хочет, чтобы Титов отказался от тендера. Когда там положили трубку, Титов напоминал готового на все убийцу. Причем от его рук мог пострадать первый же подвернувшийся человек. – Ты все слышал? – он отбросил телефон на стол, а сам продолжал наматывать круги по комнате, громко дыша, будто дракон, готовый в любую секунду извергнуть пламя. – Не все. Чего он хочет? – Он хочет, чтобы мы отказались от тендера. Ублюдок! – в стену полетел стакан. – Щенок, не знает еще, с кем связался. Это будет его последняя выходка, я обещаю. Мы получим этот проект, чего бы мне это не стоило. – Подождите… – Гена развернулся, уставившись на босса совершенно не понимая… – Что значит: «мы получим»? У него Алекс! Мы должны отказаться, он же неуравновешенный! Титов снова остановился как вкопанный. – Нет. Я не буду спешить. Он ничего не сделает Саше. Этот тендер я не могу упустить. Мы слишком много потеряли на протяжении года, – мужчина посмотрел куда-то за плечо Гены так решительно, что сомнений не оставалось – он принял для себя решение. – Но ведь у него Саша! – Он. Ничего. Ей. Не. Сделает, – отчеканил любящий отец, продолжая смотреть куда-то вдаль. – Как вы можете быть так уверены? Это ваша дочь. Какой тендер стоит жизни Алекс? – Не истери, Светличный. Я знаю, что делаю. Хочешь спасать – вперед, я не против, но идти на поводу у этого щенка, я не буду. Ясно? – Но Алекс! – Что Алекс? Не ной, Гена, она моя дочь, думаешь, я волнуюсь за нее меньше, чем ты? Я просто знаю, что делаю. И не смей меня учить, ясно?! – лицо снова темнело по мере того, как в крови с новой силой закипал гнев. – Ясно, – боже, ему хотелось ослышаться. А лучше, чтобы это все было сном. Тот, для кого не могло быть ничего важнее, чем благополучие собственного ребенка, только что поставил на чашу весов жизнь дочери, а на вторую – какой-то гребаный тендер. Глава 3 – Привет бойцам невидимого фронта, – Яр улыбнулся, услышав голос друга. – Не верю, что сам Самарский снизошел до того, чтобы позвонить мне, простому смертному… – Не ёрничай. Ты не в офисе? – на заднем плане разговора различались звуки, сильно напоминающие дорожный трафик. – Нет, – Дима нажал на клаксон, желая водителю, создавшему эту пробку, долгих лет жизни. Он уже порядком опаздывал на встречу. – Знаешь, я тебя сейчас ненавижу. Вместо того чтобы париться в пробке, я мог бы смотреть на елисейские поля, есть французские круассаны, и… чем ты там еще занимаешься? – Ничем, только этим, можешь ненавидеть сколько угодно. Дима рассмеялся, радуясь возможности хоть чуть-чуть отвлечься от напряженной дороги. – Так как у вас дела? В офис Титов не являлся. Он не собирается разносить нас по кирпичику? – Видимо, нет, – Яр бросил взгляд на календарь. С момента звонка Титову прошло три дня. Три дня без сдвига. Титов никак не походил на поверженного горем отца. Он не пытался выйти на похитителя, не обрывал телефон, даже в офис не вломился, как сделал это после их последней стычки. Это начинало уже порядком раздражать. Иногда Самарскому даже казалось, что это его облапошили, подсунув в заложницы не ту, а не он полностью владеет ситуацией, держа Титова на коротком поводке. Но на постоянно повторяющиеся вопросы Артему, уверен ли он в правильности похищенной, тот всегда отвечал утвердительно. – Так что мы делаем, Яр? Может мне самому съездить к нему? Или вы не слишком там правдоподобно страдания изобразили? – Мы не изображали… – Ты что, правда, решил поиграть в пыточную? Слава? Ты ли это? – в голосе друга слышалось наигранное удивление. – Не мели чушь. Я не собираюсь играть ни в какую пыточную. Во всяком случае, пока в этом нет необходимости. – Думаешь, нет? Ты ведь так можешь годами там сидеть, в ожидании, пока Титов соскучится по дочурке. Может стоит его слегка подтолкнуть к действиям? Ведь никто не заставляет тебя орудовать раскаленными клещами, а так… Припугнуть, – раздражение снова дало о себе знать, Дима ударил по сигналу, смачно ругнувшись. – А ты гуманист, Дима. – Ну уж простите… Я не имею ровным счетом ничего против этой… Как ее там? – Алекс. – О Боже, Алекс? Серьезно? Это как Габриэлла или Эрика? Так же обычно себя называют звезды трансвеститы. – Тебе видней, как себя называют трансвеститы, я в этом не силен… – и Дима еще раз ругнулся, уже намекая другу, что шутка выдалась не сильно удачной, а вот Яр развеселился. – Так что ты там? Не имеешь ничего против? – Да. Я не имею ничего против этой … Алекс… Просто девочка попала под раздачу, а раз ее папаша не хочет действовать быстро, нужно его стимулировать. – Хорошо, попрошу сегодня у Глаши иголки, начнем, пожалуй, с них, а там уже, может, и до раскаленных щипцов дойдем. В разговоре наступила пауза. – Я пробил этого Шутова, – первым снова заговорил Дима. – Которого? – Третьего претендента на тендерные застройки. Наверное, впервые за последние несколько лет в их противостояние вступил кто-то третий. Не слишком известный в городе застройщик, появившийся будто ниоткуда. Относительно новая фирма, неизвестно кем проспонсированая, дошедшая до второго тура, значит, имеющая подвязки в верхах. Пусть серьезно ее как соперника не воспринимал ни Титов, ни Самарский, перестраховаться было нужно. – И что узнал? – А в тот-то и дело, что ничего. Я просил пробить по базе, а там толком ничего. – Может менял фамилию? – Скорей всего, но это тоже настораживает. Просто так люди фамилию не меняют. Он же не замуж выходил. – Хорошо, узнай больше. Не хочу, чтобы еще и с ним возникли проблемы, мне хватит пока Титова. – Есть, сэр, – снова в трубке замолчали. – Снежа еще злится. – Я знаю… – Яр закрыл глаза. – Она не отвечает на звонки. – Ты пропустил ее выставку, чего ты ждал? – Ждал, что она поймет – я не могу по-другому. – Она будет «понимать» всю свою жизнь, дай ей возможность хоть сейчас показать, кто в доме хозяин. Это Снежа, Яр, она скоро успокоится, а как успокоится – позвонит сама. – Передай ей привет. – И все? А как же, что ты безумно ее любишь, что рвешь на себе волосы из-за разлуки, что закрываешь глаза и видишь ее? Самарский, ты полный профан в попытках попросить прощение… – Если мы будем продолжать в таком же духе, скоро, чувствую, стану профи. Ладно, позвонишь, когда что-то прояснится с этим Шутовым, ну и если Титов решит связаться со мной через вас. – Жди звонка и передавай привет Алекс… – Дима понизил голос, произнося имя так, как это делают представительницы самой древней профессии, предлагая свои услуги по телефону. Самарский положил телефон на стол, погружаясь в свои мысли. Пусть и слишком кардинально, но Дима прав, ему не хочется просидеть тут месяц, а то и больше, в ожидании, когда Титов соблаговолит снять свою кандидатуру. Выбор компании предстоит через семь с небольшим недель. Этот старый пень может тянуть сколько угодно. Еще и неизвестно откуда взявшийся Шутов. Кто он? Почему вдруг появился так некстати? Как дошел так далеко? Ему самому предстоит в этом разобраться, а чтобы взяться за него, сначала нужно было решить все с Титовым. * * * Что значит быть заложницей? В представлении Саши, смотревшей в детстве десятки сериалов о буднях милиционеров, разборках братков образца девяностых, каких-то американских фильмов-боевиков, все должно было быть не так, как происходило с ней. И слава Богу. Пятый день она пребывала «в гостях». Пятый день к ней наведывался вежливый до одурения Артем, оставляя и забирая еду. Ее кормили по расписанию, стоило Артему увидеть оставленный девушкой обед, он неизменно чинно спрашивал, что же не пришлось девушке по вкусу. На ее редкие вопросы почти всегда отвечал. Не было темного подвала, сырого топчана, крыс, снующих прямо перед носом, похлебки в жестяной тарелке. Не было палача, не дающего расслабиться ни на секунду. На нее не давили ни морально, ни физически. Единственное лишение – запрет передвигаться по дому, отсутствие простого человеческого общества. Самым родным существом на планете в эти дни Саше казался Артем. Она радовалась его приходам, будто ребенок, возвращению мамы с работы. – Не понравился пирог? – он взял со столика поднос, не замечая, с каким немым обожанием на него смотрит Саша, получившая наконец-то хоть какой-то объект за который можно зацепиться глазом. – Глаша расстроится. – Кто? – Артем улыбнулся, продолжая собирать посуду. – Глафира. Хозяйка дома. Она готовила пирог специально для вас. – Глафира? Мы что… Мы не во Франции? – Саша пыталась ухватиться за любой намек на их местонахождение, как за соломинку. – Я этого не говорил. И впредь лучше о подобном не спрашивать. Саша лишь тяжело вздохнула, в очередной раз, смиряясь с таким положением вещей. – Сколько я еще буду тут? – папа обещал решить все быстро, и она верила, вот только его «быстро» начало затягиваться. – Это зависит не от меня. Лучше спросить у Ярослава Анатольевича. – А где он? Как я могу спросить что-то у человека, которого видела раз в жизни? – пытаясь завязать волосы, Саша слишком сильно дернула резинку, та порвалась. – Блин, – девушка посмотрела на ни на что негодную теперь ленту. Кроме как о еде, ее похитители позаботились так же и о быте, частично. Ей был предоставлен сменный комплект одежды, не слишком подходящего размера. Обычного кроя сарафан, плотно облегающий до талии, а потом спускающийся вниз до колен, из банных принадлежностей ей было положено довольствоваться лишь тем, что хранилось в ванной изначально, набор весьма скудный, например, расческу пришлось просить у Артема, подобной роскоши тут не наблюдалось, а для длинных волос ее отсутствие – сродни смерти. Все эти пять дней Саша мечтала оказаться дома, просто снова там, где можно почувствовать себя свободной, где не приходится дергаться от каждого шороха, где не нужно изощряться, в поисках замены элементарным средствам личной гигиены, боясь попросить об оных у собственного похитителя. Порванная секунду тому резинка – единственная, найденная в кармане джинсов совершенно случайно. Глупое. Ее положение в этом доме можно было назвать лишь глупым. И это прекрасно понимала она сама, и боялась, что это же понимает и Самарский, а значит, рано или поздно, решит что-то менять. Единственное, о чем Саша молилась каждый день, чтобы переговоры, в которые ее больше не посвящали, имели свой успех. Молилась, не имея возможности даже узнать, есть ли в этих молитвах толк. – Из гостиницы доставили ваш чемодан… – Артем задумчиво смотрел на порванную резинку. – Как только мы его проверим, некоторые вещи оттуда можно будет взять. – Спасибо, – Саша бессильно опустила руки, смиряясь. По какому принципу будет проходить отбор этих «некоторых вещей» – ей явно не ответят. – А Ярослав Анатольевич… Уж поверьте, он тоже не намерен тянуть. Всем выгодно, чтоб ситуация разрешилась быстрее. – Чтоб она разрешилась, достаточно просто меня отпустить, клянусь, я не стану распространяться о том, кто и при каких обстоятельствах меня похитил! У меня даже доказательств не будет! Артем усмехнулся – разоблачение грозило им меньше всего. Французские власти за разборки славянских мафиози, как они называли всех бизнесменов из постсоветского пространства, не возьмутся, а единственный человек, которое это касается, уже давно в курсе, кто, зачем и почему выкрал его дочь. – Вы ведете себя очень хорошо, Александра Константиновна, просто продолжайте в том же духе, и совсем скоро мы расстанемся, вряд ли друзьями, но хотя бы не так плохо, как это могло бы быть. Слабое утешение. Очень слабое. Не сказав больше ни слова, Артем взял со столика собранный уже поднос, вышел из комнаты, а через несколько десятков секунд Саша снова услышала тройной щелчок. Закрывать ее не забывали никогда. Боже, это все похоже на какой-то фарс! Неудачный прикол. Вот только не смешно, совершенно не смешно. Как и вчера, и позавчера, после этого обеденного визита Артема, ей предстояло коротать время, вышагивая из угла комнаты в угол, в ожидании его возвращения с ужином. Какое сегодня число? Наверное, двадцатое августа, а может девятнадцатое или двадцать первое. Она даже уже не была уверена, в какой день ее точно выкрали, не была уверена, что проспала после похищения всего лишь несколько часов, а не полноценные сутки, не была уверена, что просыпается каждое утро, а не через одно. Если похитители ставили себе целью попытаться свести ее с ума, им это удавалась. А если так мечется она, не в состоянии никак повлиять на ситуацию, то что же должен чувствовать сейчас папа, от которого все зависит? Ему-то во стократ хуже, он ведь даже понятия не имеет, от каких мелочей мается она, он-то не знает, что ее не окружает сырой подвал, крысы, жестяные тарелки! Чертов Самарский со своими играми… Каждый день Саша просыпалась с мыслями о том, что она ненавидит этого человека, своего похитителя и злейшего врага. Артем, который, в общем-то, исполнял каждый его приказ, не заставлял клокотать в ней злость с такой силой. Ему она даже была благодарна за то, что тот пытается облегчить ее участь как может. А вот этот самоуверенный, напыщенный индюк, вершитель судеб… Каждый раз, стоило только подумать о нем, кулаки непроизвольно сжимались. * * * Яр вышел из кабинета, собираясь наконец-то спуститься к обеду. Глафира звонила ему уже трижды, а перед этим даже поднялась. По приезду они еще ни разу не обедали так, как это было раньше. Не сидели в гостиной, обсуждая все на свете. По этому скучала Глаша, да и он сам. Вот только ей сейчас не объяснишь, что подобные посиделки неуместны, когда у тебя в доме содержится заложница… Ярослав уже практически проскочил мимо комнаты, вокруг которой сейчас крутилась вся жизнь этого дома, когда вдруг осознал, что кресло напротив пустое… Где охрана – неизвестно. Облокотившись о дверь, он решил подождать, пока «исправно» исполняющий свои обязанности бодигард вернется и объяснит, какой же понос его прихватил, заставив бросить пост. Зачем такие сложности? Зачем круглосуточная охрана под дверью, если как минимум двадцать человек снуют в доме и окрестностях? Именно потому, что ни в одном из них Яр не мог быть уверен. Царившая в коридоре тишина заставляла непроизвольно прислушаться к звуком за дверью. А там что-то явно происходило. И если сначала Яр отмахивался от ненавязчивого шебуршения, то когда что-то тяжелое грохнуло о пол, решил вмешаться. Ключ лежал на тумбе за вазой, Яр знал точно, так ему докладывал Артем, три щелчка, и он во второй раз является пред светлый взгляд личной заложницы. * * * Саша и сама бы сейчас уже толком не объяснила, почему идея подвязать волосы кисточкой шторы казалась ей еще пять минут такой гениальной… В реальности она провалилась. Сначала не хотел развязываться узел, потом оказалось, что лента к этой самой шторе просто напросто пришита, а когда, осознав это, Саша, рассердившись, дернула, на нее с потолка полетел деревянный карниз. В последний момент она успела отскочить, продолжая держать в руках злосчастную штору. Шнур так и не оторвался… – Блин… Кто-то вставил ключ в замочную скважину. Как любой человек, нанесший увечья чужой вещи, Саша испугалась возможной реакции Артема, который должен был уже через секунду оказаться в комнате. Но смысла пытаться вернуть все на место до его прихода не было. Как только Саша услышала звук открывающейся двери, выпалила на одном дыхании: – Я все исправлю! – и лишь потом обернулась. * * * Что он ожидал увидеть, открывая дверь? Забаррикадированный вход, оборонительные позиции у кровати, может, уже лежащего без сознания охранника, взятого в пленные. Яр успел передумать многое, но девушке удалось-таки удивить Самарского. У ног валяется упавший карниз, в руках – подол одной из штор. Она смотрит сначала на него, потом на штору, опять на него, а потом бросает орудие преступления. – Что тут происходит? – она выглядела не менее растерянной, чем он сам. Вразумительного ответа у Саши не нашлось, она могла лишь смотреть на неожиданно возникшего как из-под земли Самарского, хлопая ресницами. – Ты успела оглохнуть за несколько дней или забыла язык? – Яр подошел ближе, щелкнул пару раз пальцами, выводя испугавшуюся почему-то Сашу из ступора. Мужчина подошел к карнизу, поднял взгляд вверх, любуясь вырванной с мясом дырой на потолке, снова обратился к Саше: – Это тоже придется оплатить твоему отцу… И тут Саша наконец-то вспомнила кто же все-таки она, кто он, и что карниз сейчас должен интересовать ее меньше всего. – Сколько я тут пробуду? – она сложила руки на груди, чуть отступив. – Сколько потребуется. – Это не ответ. Даже у арестантов есть право одного звонка. – А мы уже звонили… Забыли, госпожа Титова? – Звонили вы. Мне нужно связаться с отцом. Самарский уже открыл рот, собираясь что-то ответить, но дверь вдруг снова резко открылась. На пороге показался побледневший Артем. Сначала он тоже узрел лежавшую у окна кучу, а уж потом людей в двух шагах от нее. – Что тут…? – задать вопрос он не успел. – Надеюсь, госпожа Титова сейчас мне это объяснит, свободен. Вечером зайдешь ко мне, – не смея ослушаться, Артем так же стремительно вышел. – Я тоже считаю, что пора бы позвонить Константину Львовичу… А то как-то не слишком он активно исполняет свою часть уговора. В отличие от нас… Яр достал из кармана телефон, зашел в адресную книгу. Звонить со своего аппарата он не боялся, ведь позаботился о безопасности. Засечь трубу сейчас нереально, говори хоть десять секунд, хоть час. – Только сначала мои пожелания… – он постучал телефоном по подбородку, будто что-то обдумывая. – Ты ведь хочешь быстрее оказаться дома, верно? Саша кивнула, не замечая пока подвоха. – Вот и славно. Я тоже не против, если ты избавишься от нашей компании как можно быстрее. Но для этого нужно прибегнуть к небольшой лжи. Ну конечно, без подоплеки обойтись тут не могло. – Считай это ложью во благо… Скажем так, тебе придется убедить папочку, что тебе тут плохо… Очень плохо… Понятно? – Нет, – в девичьих глазах блеснул гнев. Ей-то понятно, понятно, что Самарский хочет, чтоб она притворялась страдающей, чуть ли не умирающей в плену, чтоб отец поверил в плачевность ее состояния и поторопился. Проблема лишь в том, что ей хотелось быстрее оказаться на свободе, но не ценой нервов родителя. Он, наверняка, и без того тратит дни напролет на поиски выхода, и такое стимулирование ему ни к чему. – Что именно тебе непонятно? Можешь плакать, хочешь – кричи, мне не важно, главное – правдоподобно. – Нет, – Саша сделала еще один шаг в сторону. Яр глубоко вдохнул, пытаясь побороть раздражение. Она, правда, иногда напоминает дурочку, это если мягко… – Что нет? – Я не буду лгать. – Почему? – Он спросил будто невзначай, оглядываясь на дверь… Кажется, щипцы таки понадобятся… – Не собираюсь упрощать вам задачу… – она сама понимала, что нарывается, что до этого разговора ее содержание напоминало рай, по сравнению с тем, что ей могут устроить, но врать отцу было почему-то страшнее. – Вот так? – Самарский перекатился с пятки на носок, вложил телефон обратно в карман. Не говоря больше ничего, направился к двери, и только у самого выхода остановился. – А ведь может, врать-то и не придется. Подумай, Саша, даю время до вечера. Он вышел, снова три щелчка, недолгий разговор за дверью с Артемом, тишина. А Саша опустилась на кровать, чувствуя, какой бешеный ритм отбивает сердце. Чего она там боялась? Подвала, крыс, жестяной тарелки? Кажется, это ей могут с легкостью устроить. * * * Алиса глотала слезы, уже в десятый раз повторяя Гене одну и ту же историю. Она понятия не имела, куда пропала Алекс, кто ее выкрал, и как ей помочь. Но чувствовала свою вину, а значит, сидеть, сложа руки, не могла. – Нужно пойти в милицию, не знаю, обратиться в Интерпол, хоть что-то! – Алиса отбросила мокрую уже от слез салфетку на стол, собираясь встать. – Постой… – Гена опустил отяжелелую за последние дни голову на руки. – Мы не можем никуда обратиться. – Почему? Человека начинают разыскивать через двое суток после исчезновения, мы понятия не имеем где Алекс уже почти неделю! – Никто не возьмется впутываться в разборки бизнеса. Не дури. Кроме того, Константин Львович не позволит… – Что значит, не позволит? – Кто-то из них явно что-то недопонимает, она, Гена или сам Титов… Иначе это просто не укладывается в голове. – Он запретил привлекать посторонних. – Это правоохранительные органы, а не посторонние! – Не смеши, Константин Львович запретил. Точка. И ты никуда не пойдешь. – Дурдом, – Алиса отшвырнула подвернувшуюся под руку чайную ложечку. – Вы знаете, где Саша? С ней все хорошо? Как ты можешь быть так спокоен? Ты же как бы по ней сохнешь! – наверное, именно сейчас Алиса начала понимать, почему подруга так осторожничала с Геной. С каждым подобным разговором этот супермен раздражал все больше. – Нет. Мы не знаем. Но делаем все, чтобы узнать… – все, что позволяли требования Титова – действовать тихо, не создавая вокруг исчезновения ажиотажа. – Плохо делаете, – она бросила на собеседника еще один яростный взгляд. – Забыл тебя спросить… – Гена сверкнул в ответ глазами не менее гневно. – Алиса… – он попытался снова взять себя в руки. Если она считала, что эти дни стали для него сказкой – сильно ошибалась. Он оказался между сотни огней. Титов, жаждущий оставить все в тайне, никак не реагирующий на его неуверенные просьбы начать делать хоть что-то более эффективное, чем выжидание, Алиса, звонящая каждые пять минут, требуя подробный отчет о пропавшей подруге, иначе она пойдет в милицию. И именно ему положено было тушить подобные ее пожары по велению непосредственного начальника. Он даже реально волноваться за Алекс успевал не всегда, разрываясь между этими двумя. – Что? – Как только что-то будет известно, я сообщу тебе. Перестань вести себя как ребенок, и не трепись о случившемся на каждом углу, тебе ясно? О большем не прошу. – Когда это случится, Гена, когда станет известно? – Я сообщу, Алиса… – мужчина почувствовал, как непроизвольно сжимаются кулаки. Алиса кивнула, прекрасно понимая, что ей сообщат последней, вот только сделать с этим она не может ничего. – Хорошо. Только дам один совет, даже не так. Тему для размышлений: как думаешь, сколько Саша тянула бы с поисками пропавшего тебя или меня? Неделю? – девушка встала, чувствуя сейчас себя гадко, не только за Гену, Титова, но и за безвольную себя. – Я очень боюсь, что она вернется и узнает, какими лживыми трусами мы оказались. Гена снова закрыл глаза, считая про себя удары каблуков Алисы о кафельный пол террасы кафе. Он тоже очень надеется, что Алекс об этом не узнает… * * * – Ну что, госпожа Титова? Вы хорошо подумали? – Самарский снова вальяжно устроился в кресле, сверля сидящую напротив девушку твердым взглядом. – Врать отцу я не буду. Яр закрыл глаза, считая про себя до десяти. Из-за собственной гуманности ему, видимо, предстоит потратить вагон терпения. Но почему-то действительно не хотелось отправлять эту девчонку в подвал. – Ты же сама нарываешься на то, чтобы врать не пришлось. В ответ – только полный презрения взгляд дурочки. – Неужели у тебя нет элементарного инстинкта самосохранения? Или ты до сих пор не поняла, что с тобой произошло, и куда ты попала? Так я объясню. Сашенька, – он обратился будто ласково, но от лицемерности тона девушку передернуло. – Тебя похитили с целью заставить многоуважаемого папеньку сделать одну очень важную вещь. Это не отпуск, не незабываемое приключение, я не собираюсь с тобой нянчиться. Нужное мне я получу в любом случае. Просто из чувства человеколюбия предоставляю тебе возможность сделать все без принуждения. Но мое терпение не безгранично. Думаешь, у тебя есть два выхода? Нет, Титову ты позвонишь в любом случае, вот только рыдая по-настоящему или притворяясь – решать тебе. Саша открыла уже рот, чтобы снова ответить отказом, но не успела, Самарский продолжил: – Неужели ты не боишься, что я поведу себя так, как положено похитителям? Ему сейчас меньше всего хотелось выяснять, что же становится причиной ее отказа, упрямство или храбрость. И то, и то – глупо. И с тем, и с тем бороться можно лишь одним путем – заставляя испугаться. – Я слышал, что пленницам обычно отрезают сначала прядь волос, потом палец, ушко, отправляют все это родным, для наглядности, если ты понимаешь… – и улыбнулся так искренне и многообещающе, будто уже предвкушал все описанное. – Можете начинать. Я лучше умру от потери крови, чем… – Ты ведешь себя глупо, – наверное, все-таки и то, и другое – и храбрость, и упрямство, которое не оценит ни он сам, ни, скорей всего, ее отец. – А умно, это бросаться навстречу похитителю с распростертыми объятьями, каждый раз, когда вам придет в голову со мной побеседовать и сливать всю известную мне информацию или врать родным, заставляя их при этом дико нервничать? Чего вы хотите? Денег? Так скажите сколько! Только не стройте из себя благородного, предоставляющего мне возможность выбора… Пошел ты знаешь куда, со своим выбором… – нервы, к сожалению, как оказалось, действительно не железные. Саша понимала, что переходит грань, но остановиться не смогла. – А еще я могу разрешить своим доблестным стражам наведываться к тебе… – он продолжил свои размышления, будто и не было ее злобной тирады, а если и была, значила меньше комариного укуса. – Тебе ведь понравился Артем? Поверь, разнообразие тоже понравится… – Подонок! – Саша выплюнула оскорбление, желая скрыть подальше проснувшийся внутри страх. А ведь он может. – Что, не нравится такая перспектива? – Яр резко встал, облокотился о ручки ее кресла, склоняясь ближе. Саше пришлось вжаться в спинку, чтобы оставить между ними хоть какое-то расстояние. – Ты просто не знаешь, от чего отказываешься… Высокие, сильные, не дурны собой, и, подозреваю, от таких как ты – отбоя нет. Где ты еще получишь такое предложение? Хочешь, чтобы я сделал сказку былью? Продолжай сопротивляться, Саша, и твои ночи станут намного красочней. И так же резко, как приблизился, он оттолкнулся, вышел, хлопнул дверью. А вот Саша осталась сидеть, вжавшись в кресло. Ее пробрала дрожь. Черт, доигралась. Он не угрожал больше. Предупреждал. * * * Глаша взяла верх – выйдя из комнаты пленницы, Яр направился не обратно в кабинет, чтобы вести свои дела отсюда, а вниз, навстречу той, которую заставлял скучать о себе, даже будучи так близко. Он прошел к двери кухни, вечно остававшейся открытой, постучал, заискивающе посмотрел на Глафиру, которая продолжала что-то нарезать, мурлыча знакомую мелодию себе под нос. – Можно? – Тебе можно все, мой мальчик… В этом мире существовало трое самых близких для него людей, Дима, лучший друг с детства. С тех времен, когда мальчишки дают друг другу клятву на крови идти по жизни вместе, считая худшим грехом – предательство доверия. Снежа, в которой он нуждался так сильно… Которая олицетворяла все доброе, что только можно представить. Ему нужен был этот белый цвет, чтобы не ощущаться себя таким темным. И Глафира… Первая учительница, лучшая няня, искренне любящая почти что мать, хотя возможно даже больше. Продолжая улыбаться, Яр прошел на кухню, сел за стойку, внимательно следя за всеми манипуляциями еще и лучшей в мире хозяйки. – Гостье не понравился мой пирог? – нарушила уютную тишину Глаша. – С чего ты взяла? – Самарский непонимающе прищурился. – Артем вернул обед нетронутым. – Он был очень вкусный, не бери в голову… – перегнувшись через стол, Яр схватил лежавшее в корзинке яблоко, откусил. – Помыл бы ты руки… Как малый ребенок, – Глаша попыталась пожурить мужчину. – Кто она, Слава? Зачем такие меры? – Гостья… – Самарский напрягся, предчувствуя, что таким ответом любопытство Глаши не удовлетворить. – Гостья… – няня тяжело вздохнула. – Слава, я ведь никогда не лезла в твои дела, правда? Он кивнул. – Но я должна тебя предостеречь, это моя обязанность. Не совершай глупостей. А если уже натворил, то, Слава, ведь еще не поздно все исправить… – О чем ты, Глаша? Какие глупости? – взгляд мужчины из мягкого, улыбающегося, стал холодным. – Если ты хочешь что-то мне сказать, сделай это, а не поучай двузначностями. – Да нет, я сказала все, что хотела. А ты уж понимай, как хочешь, – не обидевшись на грубость, Глафира продолжила заниматься своими делами. – Если я снова попытаюсь познакомиться с гостьей, Артем отправит меня обратно так же деликатно, как сделал это уже трижды? – Да. – Почему? – Она предпочитает уединение. – Ну да, как же я сама не догадалась… – Глаша… – Яр встал, обошел стол, забрал из рук няни нож, развернул. – Мы ведь уже говорили об этом. Я забочусь о тебе, именно поэтому тебе лучше держаться подальше от тех мест и тем, которые я считаю для тебя опасными. Это – одна из них. Если хочешь знать, гостью зовут Александра. Уверен, пирог пришелся ей по вкусу, а даже если нет – это не твоя вина. Знакомиться вам смысла нет, со дня на день Александра покинет наш скромный дом, продолжит свое путешествие. Это все, что тебе стоит знать. – Я люблю тебя, мой мальчик, поэтому, безоговорочно доверяю. Честно. Хотя и прекрасно вижу, как ты врешь… – скинув руки Самарского со своих плеч, Глаша снова отвернулась. А ведь он знал, что просто это все ему не дастся. Не зря. Надо решать все как можно скорей, иначе он получит еще одну проблему в лице Глаши. Проблему, с которой он уже не сможет справиться, как привык – отбросив эмоции и простые человеческие чувства. Глава 4 Если Самарский хотел испугать, ему удалось. Принесшего ужин Артема Саша встречала уже не так воодушевленно, как днем. Как ни в чем не бывало, мужчина вошел в комнату, поставил поднос, начал выкладывать все на стол. Саша в это время стояла у двери в ванную, рассматривая его по-новому. Достаточно высокий, не слишком впечатляет своими объемами, но Саше почему-то была уверена – силы ему не занимать. Захочет побороть ее хилое сопротивление – сделает это одной левой. Она и без того чувствовала себя тут не слишком уютно, а после угроз Самарского стало откровенно страшно. – Что? – Артем выпрямился, посмотрел вопросительно, приподняв бровь. Саша моргнула, возвращаясь в реальность из своих размышлений. – Что? Мужчина хмыкнул. Он отметил и странный взгляд, настороженный, изучающий. Она не смотрела так, даже когда он преградил ей путь в кафе. Даже тогда смотрела открыто. Отметил и то, что она стоит, придерживая ручку в ванную за спиной, будто собирается сбежать. – Вот и я спрашиваю, что? – Артем уже открыто улыбался. Она его забавляла. Эта девочка сильно напоминала его младшую сестру, он удивлялся этому сходству каждый раз, как видел Титову, и не мог заставить себя относиться к ней беспристрастно. – Снова вопросы, Саша? – Нет, – откровенно испугавшись этого шутливого тона, она ответила быстро и уверено. Сейчас ее пугали любые отклонения от установленной на протяжении проведенных тут дней «нормы». – Уверена? А я хотел ответить на один любой… – не совсем правда, на один, который не сможет повредить Самарскому, и то, чисто из любопытства. Артем сделал шаг в ее направлении. Прищуренные, до этого его движения, глаза вдруг распахнулись, излучая истинный ужас. – Не подходите! Удивленный Артем, правда, остановился. – Если этот придурок считает, что я соглашусь на все под … таким давлением, передайте, что он ошибается. Ничего он этим не добьется! Теперь уже Артем непонимающе посмотрел на девушку. – Что? О чем ты? – Я прекрасно знаю, как именно Самарский приказал заставить меня звонить отцу, и я этого не сделаю! Можете так и передать, а если сделаете еще шаг, я скорей утоплюсь в раковине, чем позволю к себе притронуться, ясно? За труп отец вас точно не поблагодарит! – сказав все, что считала нужным, Саша дернула дверь, собираясь скрыться за ней. Не успела, реакция у Артема отменная, он захлопнул дверь, правда тут же отскочил, жестом призывая не двигаться и не повторять попытки. – Я не собирался к тебе прикасаться! О чем ты? – или она пересмотрела фильмы о похищениях, или Самарский пригрозил ей чем-то таким, о чем забыл предупредить самого Артема. И, кажется, Артем даже понял чем… – Оуууу, – он окинул взглядом все так же убийственно следящую за ним Сашу. А Самарский, однако, действительно не прогадал, она испугалась, по-настоящему… Вот только ему самому от осознания ситуации почему-то стало смешно. Не в состоянии сдержаться, он прыснул, а потом и вовсе рассмеялся в голос, заставив бедную Сашу растеряться. – Прости, малышка, но ты не в моем вкусе! – это правда, Артем больше любит блондинок, повыше, да и к тому же, часто, она больше смахивала на подростка, чем на женщину. Может, конечно, только для него, но ни о чем подобном, он даже не помышлял. – О боже… – осознавшая свою оплошность, Титова залилась краской, скрыть это она попыталась, пряча лицо в ладонях. Черт, он ее облапошил. Даже не собирался исполнять угрозу, прекрасно зная, что она и без этого достаточно испугается. – Простите! – девушка лишь на секунду снова подняла взгляд на Артема, а увидев, как тот еле сдерживается, чтобы снова не рассмеяться, нырнула в свое укрытие. – Нет, конечно, если ты настаиваешь, я могу передумать… – Нет! – Саша так резко выпрямилась, что Артем таки не смог сдержаться, опять заливаясь смехом. Проходи кто-то мимо двери в этот момент, подумал бы, что пленницу решили взять смешливым измором. Когда мужчина чуть успокоился, да и Саша перестала чувствовать себя так глупо, девушка все же попыталась оправдаться: – Самарский хочет, чтобы я любой ценой помогала ему обвести вокруг пальца собственного отца… – сказала, а только потом подумала, что, наверное, зря. Ведь Артем помогает ему в том же. Он не тот, кому можно жаловаться на свою тяжкую долю. – Позволишь дать тебе совет? – Артем чуть отступил. Он сам бы не сказал почему, но ему захотелось попытаться ей помочь или хотя бы понять. Саша кивнула. – Все решается не тут, не в этой комнате. Поверь, Ярослав Анатольевич получает то, что хочет. Он получит это и без твоей … помощи. Просто так оправдывается твое тут пребывание. Лучше так, Саша. Ведь оно может оправдываться и по-другому. Подумай об этом. Сработало. Саша действительно задумалась. От нее же и правда зависит не многое. Совсем не так много, как она сама на себя пытается взвалить. – Но я же обещал ответ на один вопрос, я о своем обещании помню, готов выслушать. – Чемодан. Вы… – под чуть насмешливым взглядом Саша исправилась, – ты говорил, что из гостиницы привезли мой чемодан, когда я смогу получить свои вещи? И сумку. – Вещи завтра, а вот сумку… Она не у меня. Это нужно спрашивать у Ярослава Анатольевича. Хотя зачем тебе сумка? Телефон, документы тебе не отдадут, а сама по себе она особой ценности не представляет. Или… – Нет. Не представляет, просто я хотела получить обратно свои вещи. – Я могу спросить у Ярослава Анатольевича, думаю, он не будет против… – Нет! – уже дважды за меньше чем минуту, Саша его перебила. – Не нужно спрашивать. – Как знаешь, Александра Константиновна. – Артем сделал в сторону двери несколько шагов, а когда поравнялся с Сашей, оглянулся, снова чуть сузил глаза, рассматривая девушку, как бы изучая. – Хотя, может я погорячился? Насчет не в моем вкусе? Как он и думал, только немного расслабившаяся девушка, вновь моментально напряглась, схватилась за спасительную ручку. Похожа на перепуганного зайца. Усмехнувшись, Артем спокойно пошел дальше к двери. – Меня можешь не бояться. Обещаю, я тебе вреда не причиню. Я просто пошутил, – снова улыбнувшись, мужчина вышел. Если физически они и правда не причинили ей вреда, то морально Саша чувствовала себя совершенно истощенной. Пошутил… Его шуток и угроз Самарского вполне достаточно, чтобы руки еще долго тряслись, не переставая. * * * – Так что, я готовлю документы? Сливаемся? – Титов сидел в кабинете со своим старшим юристом, заместителем, большим специалистом своего дела и человеком, которому, наверное, доверял в фирме больше других. – Нет. Я не допущу, чтоб этот щенок помыкал мной, как и когда ему захочется. Не дорос еще сопляк, чтоб за шантаж браться! – Что мы тогда делаем? – Ковальский Эдуард, тот самый юрист, знал Титова долго, достаточно долго, чтобы понимать – задавать вопросы о причинах ему сейчас не следует, его должны волновать лишь указки к действиям. – Ничего, я отказал журналу в интервью, помнишь? – собеседник кивнул. – Скажу, что передумал, дам интервью, где расскажу о серьезности своих намерений. Я не собираюсь плясать под дудку Самарского, сначала мы возьмем тендер, а потом он получит по заслугам за то, что ввязался во взрослые игры. Ни слова о Саше, это Эдуард тоже отметил. Лишь плоскость бизнеса, месть за то, что влез во взрослые игры, а не похитил дочь. Одно из двух: либо Титов пытается таким образом защититься сам от тех чувств, которые должны обуревать родителя, у которого пропал единственный ребенок, либо он просто не понимает, что же произошло. – Ты знаешь, где они ее держат? – кроме всего прочего, Эдуард считал себя другом мужчины, и такие вопросы ему, как другу, были позволены. – Нет, – Константин взял со стола дротик, метнул его в мишень на противоположной стене. Давно пора повесить там фотографию щенка. – Его не могут засечь. – В офисе заседает Димочка Ермолов, помнишь, блондин? – Титов кивнул. – Самарский в отъезде. – Еще бы… Искренне надеюсь, что этот придурок развалит Самарскому все к чертям, пока он сам пытается тягаться со мной! – Я до сих пор не могу понять, Костя, как она оказалась в Париже одна? Ведь ты знал, что… – Что? Что я знал? Я понятия не имел, что этот придурок возьмется за подобный абсурд! Я для того и отправил их подальше, чтоб не нарвались здесь. Вот откуда я должен был знать, что Самарский решит поиграть в похитителя?! – еще один дротик полетел точно в цель, но с фотографией было бы в разы приятней. – Он сделал ошибку, серьезную, непростительную. Он-то не знает, что я в эту игру уже не раз играл. И я готов играть до конца, а вот он нет. Он ничего Саше не сделает, я уверен, – третий, четвертый, пятый и шестой дротик были брошены молча, с такой силой, что Эдуарду даже захотелось подойти и проверить, не пробили ли они стену. – С тобой хочет встретиться Шутов. – Кто? – Константин резко обернулся, отвлекаясь от своего кровожадного занятия. – Третий претендент, помнишь, «Билдинг фо»? – Они еще не слетели? – много чести помнить компанию, появившуюся лишь затем, чтобы с треском провалиться. – Нет. – Удивительно. Что он за кадр? Я даже не слышал о таком. Запомнил бы. – Я тоже. Говорят, всего лишь назначенный, а за ним стоят более серьезные люди. – Кто? – Если бы я знал… – Эдуард взял со стола друга фотографию – улыбающаяся Алекс лет шести на коленях у такого же солидного, серьезного как сейчас Титова, резкий контраст детскости и взросления, а ведь в детстве Титов должно было улыбался так же, как и его дочь. – Я не буду встречаться с тем, о ком ничего не знаю. Пробей его. Лично. Тогда поговорим, кроме того, они все равно слетят. – Хорошо, надеюсь, они окажутся за бортом раньше, чем я успею этим заняться. Константин подошел к мишени, по одному достал все дротики. – Ты слишком ленив, никак не могу понять, почему ты до сих пор не уволен? Неужели я еще жду, пока ты выйдешь на пенсию? – Нет, Костя, это я жду, когда тебя наконец-то пристрелят, и я займу место исполняющего обязанности генерального директора, – Титов рассмеялся в голос, по достоинству оценив очередную язвительную шутку друга. Правду говорят, в каждой шутке есть доля шутки. * * * – Зайди на почту, – Дима не поздоровался, говорил не как обычно – неспешно, будто смакуя каждое слово, а быстро и четко, значит дело серьезное. Не мешкая, Яр открыл почтовый ящик, последнее не открытое письмо. – Что это? – в него были вложены сканы какого-то журнала. – Читай. «Константин Титов, президент строительной компании «Апартмент групп», известный благодаря своей активной общественной деятельности, частый гость проводящихся в городе благотворительных акций, меценат фонда помощи неблагополучным семьям, участник общественной инициативы обеспечения нуждающихся жильем …» Яр перескочил взглядом перечисление всех регалий, прекрасно понимая, зачем Титову нужна вся эта благотворительность – простой набор очков в глазах окружающих, он сам вел себя так же: участвовал, спонсировал, привлекал. «Несомненно, сейчас у нас в приоритете получение государственного заказа на застройку нового микрорайона. Серьезный проект, трудоемкий и длительный, но, учитывая наш опыт, два десятилетия стабильной работы на рынке, идеальную репутацию наших домов, кому как не нам стоит поручить это?» Похоже, дедуля совсем свихнулся. Яр перевел взгляд на дату вверху страницы – вчера. Вчера Титов дал интервью, в котором ни слова не сказано о возможности отказа от тендера. «Это должны понимать все. «Апартмент» исполняет взятые на себя обязательства. Ничто и никто не может заставить нас оставить проект недостроенным. Вы не найдете в городе ни одного дома, лишенного окон, крыши, без проведенного водоснабжения, сооруженного «Апартментом». Так было всегда, так будет и дальше. Ничто и никто не заставит нас свернуть с дороги качественного и своевременного исполнения своих обязанностей». Тонко, Титов, тонко. Никто и ничто, «даже вы, Самарский Ярослав Анатольевич», будто читалось между строк. Но только он не рассчитал, что то же самое Яр мог сказать и о себе – никто и ничто не заставит отказаться от своих планов его. – Он сам заставляет делать меня то, что я не хотел. – Перестань нянчиться с Титовой, Яр, ты что, не видишь, он насмехается над нами? – Посмеемся вместе, – Самарский дал отбой, со злостью захлопнул крышку ноутбука. Чертов Титов… Он сам заставляет его становиться тем, кем бы очень не хотелось, пытается взять на слабо, старый идиот. * * * Ненавистные уже три щелчка, и Саша даже не оборачивается, чтобы в очередной раз встретить взглядом Артема или изредка кого-то другого, заменяющего мужчину на этом почетном посту. Достало. Это тупое, нелогичное, идиотское заточение ее достало. – Что за черт? – звук бьющегося стекла, скребущего по полу метала. Сегодня Саша решила объявить голодовку. С одним единственным условием: отпустить ее. И пусть сама она никогда не понимала, в чем смысл подобных методов шантажа, другого способа проявить протест не имелось. Принесенный на завтрак поднос она заботливо опустила под дверь, надеясь, что ее тонкий намек на то, что есть она не станет, будет понятен тому, кто придет его забирать. Но на то, что его сшибет резко открывший дверь Самарский, Саша как-то не рассчитывала. Когда девушка обернулась, Яр рассматривал кашу, образовавшуюся из осколков, сока и салата, частично вылетевшего из тарелки. – Что за представление? – бросив еще один яростный взгляд на пол, мужчина перешагнул поднос, громко хлопнув дверью за спиной. – Голодовка, – пытаясь приободрить саму себя, Саша уперла руки в боки. Если честно, это не сильно помогло, уверенности пока хватило всего на одно слово. – Чудесно, – Самарский стремительно подошел, снова скалой нависнув над жертвой. – Скажешь об этом папочке. Сейчас. Как можно красочней. Поняла? Он тоже говорил отрывисто, вкрадчиво, но, кажется, никак не от страха, скорей пытался сдержать гнев. – Нет, – ну вот, оказывается, хватило смелости на целых два слова. – Дура… – сначала Яр просто сверлил ее взглядом, не то пытаясь окончательно испугать, не то решая, что делать дальше, а потом подхватил, развернулся к креслу, швырнул в него, не заботясь особо о том, доставляет ли неудобства. От неожиданности Саша даже не успела воспротивиться. – Слушай сюда, если думаешь, что включишь стерву, и я начну прыгать вокруг драгоценной Сашеньки на пальцах, ошибаешься. Мне посрать на твои голодовки и отказы. Не хочешь по-хорошему, пришло время учиться по-плохому. Так же неожиданно как приблизился, Яр отстранился, вернулся к двери, поднял отлетевший в сторону немного раньше осколок стакана, и уже через мгновение снова нависал коршуном над девушкой. – Ну что, Саша, звоним папе, или сначала мне придется подпортить тебе лицо? – он раскрыл перед ее глазами кулак, демонстрируя острое орудие возможных пыток. – Ты не посмеешь! – Саша говорила и сама не сильно себе верила. Посмеет, еще как посмеет. Даже в глаза ему страшно смотреть, потому что в них-то явно читается отсутствие любых тормозов. – Много текста, или ты хочешь проверить, пойдут ли тебе шрамы? – перехватив осколок, он провел по щеке застывшей девушки. Не шутит, страх сковал моментально, и понимание тоже пришло – она одна в доме, полном неизвестных ей людей, во власти этого конкретного человека, никто ему не указ, и она в том числе, ни силой, ни уговорами она ничего не добьется. Сашу начала бить дрожь. – Ну, что молчишь? – Я закричу… – Кричи, как думаешь, кто прибежит тебя спасать? – Яр пугающе улыбнулся, холод пробрал до костей. Правильный ответ – никто. – Не надо… – продолжая чувствовать, как кончик стекла упирается в кожу, Саша боялась сделать малейшее движение. – Отчего же? – осознав, что упрямство почти окончательно преодолено, Самарский решил закрепить «успех». – Если ты так настаиваешь, я ведь могу начать не с лица, – продолжая держать осколок одной рукой, другой он взялся за подол глупого сарафана, неизвестно откуда у нее взявшегося. В первый раз он видел ее не в нем. Хотелось крикнуть, толкнуть, но у Саши получилось издать лишь невнятный писк. – Говорят, на бедре самая чувствительная кожа, знала? – укол, и со щеки, осколок стремительно перемещается вниз, теперь уже заставляя пульсировать под натиском точку на ноге. – Я даже слышал, что есть люди, которые оставляют себе порезы именно тут, чтобы ощутить боль. И шрамы потом не видны. Ты тоже любишь боль? Или просто дура? Ну что, готова? – неотрывно смотря в до смерти перепуганные глаза, Яр надавил чуть сильнее, на молочной коже бедра выступила капелька крови. – Нет, – почувствовав еще один укол, Саша непроизвольно дернулась. Ничего больше не говоря, Самарский достал телефон, набрал номер, включил громкую связь, опять гудки, опять раздраженный голос Константина Львовича. – Я не люблю, когда со мной шутят, Константин Львович… – с каждым словом Самарский злился все больше, сжимая злосчастный осколок. – Понравилась статья? Да, сученок? – где-то в Киеве собеседник рассмеялся. – Очень, нам с Сашей очень понравилась, некоторые самые лучшие ваши изречения, я даже вырезал ей на спине, она сама попросила, правда Саша? – снова натиск осколка усилился, подтверждая, что так оно и будет, вдобавок к этому еще и жесткий взгляд не давал сомневаться. – Папа, пожалуйста, забери меня… – получилось именно так, как он хотел – отчаянно, напугано, тихо, вымучено. Отлично, может, им даже удастся сработаться… Как бесновался отец по ту сторону, какую жуткую кончину обещал устроить, сколько новых слов услышала сегодня Саша, но значения это не имело, Яр чувствовал, как рушит планы такого уверенного в себе Титова – он поверил. Девочка сыграла на ура, хотя не совсем сыграла. И каким же придурком он будет себя чувствовать, когда Саша вернется к нему целой и невредимой. Очень жаль, что скорей всего сам Ярослав не сможет присутствовать при воссоединении семьи. Как же Саша в этот момент его ненавидела. Видела, как победная улыбка расцветает на самодовольном лице, как он совершенно открыто издевается над ее отцом, в красках описывая то, что сделает, если тот будет продолжать в том же духе. Слышала, как папа бьет словами наотмашь, будто дикий зверь, заточенный в клетку, неспособный сделать с ситуацией ровным счетом ничего, и ненавидела всей душой. – Я же говорил, что со мной шутки плохи, даю две недели, Константин Львович. – Урод, – Саша дождалась, пока Самарский нажмет отбой, и лишь потом бросила обвинение. Сама она выглядела сейчас не лучше, и от этого было еще более горько. Ведь соврала-то и она. – Ты меня разочаровала, малышка… – несмотря на то, что разговор закончен, он добился того, что хотел, оставлять жертву в покое Самарский не спешил. – А сколько было экспрессии вначале, какое категоричное «нет»… А что оказалось? Обычная маленькая слабачка… Не в отца пошла, явно. Он хотел просто уколоть, а получилось больней, намного больней. – Пошел ты… – Саша оттолкнула руку, даже не обращая внимания, что острый край стекла царапает кожу до крови. Яр опустил взгляд, следя за тем, как красные капельки выступают на коже – даже не поморщилась, значит, испугалась больше его самого, чем возможной боли. Странная. – Молись, чтоб это помогло ему понять, что же все-таки дороже, дочь или тендер, если он сделает неправильный выбор, я вернусь, и правила игры мы чуть изменим, мне надоело с тобой нянчиться, – он оттолкнулся от поручней кресла, подошел к двери. Не желая даже смотреть в его сторону, Саша повернулась, поджав под себя ноги, натянула сарафан до самых пят. – Артем, пусть уберут, наша принцесса предпочитает не завтракать. И одну с осколками ее не оставляй. – Хорошо. – Самарский вышел, вместо него в комнату вернулся Артем, но увидев творящийся на полу беспорядок, повернутую спиной Сашу, решил с разговорами и расспросами повременить, лишь покачал головой, предчувствуя, что все будет далеко не так просто, как он надеялся. – Саша… – Не сейчас, пожалуйста… – не хватало только перед ним изливать душу. Резко поднявшись, Саша проскользнула мимо охранника в ванную. Кожу саднило, а раз на такую щедрость как перекись ей надеяться не стоит, нужно хотя бы водой промыть. Глава 5 Снова прошел день, за ним еще один, и даже, кажется, третий. Самарский больше к Саше не заходил. Почему – ответ очевиден: он дал папе две недели, они еще не прошли. А вот когда пройдут… Сашу передергивало каждый раз, стоило подумать о том, что ее снова будут сверлить сумасшедшим взглядом, неся реальную угрозу жизни. От еды она по-прежнему отказывалась, все так же прекрасно понимая бесперспективность затеи, но после того, как о ней узнал Самарский, сдаться – значило бы в очередной раз подтвердить его слова: «обычная маленькая слабачка»… Ублюдок. Прожить три дня на воде – не самое страшное, что может произойти с человеком, особенно с тем, чья активность сводится к прогулкам по комнате, до ванной и обратно. Когда в проеме показывался Артем, Саша уже даже не реагировала. То ли из-за отсутствия пищи, то ли от нервного истощения, девушка утратила любой интерес к окружающим ее людям, предметам, миру в целом. Ей хотелось одного – чтобы этот кошмар закончился побыстрей. – Так нельзя, – нарушая все правила субординации, установленные им же для подчиненных, Артем подошел к сидящей в кресле Саше, присел перед ней на корточки, попытался заглянуть в лицо. – Ты себя угробишь такими темпами. Слышишь меня? Ноль реакции. Смотрит в это злосчастное окно, будто там показывают самый интересный в мире фильм. – Я ведь могу применить силу и все-таки накормить… – кажется, подействовало, сначала Саша улыбнулась, а потом даже посмотрела на него, пусть отстраненно, пусть не совсем сознательным взглядом, но все же. Почему-то Артем больше волновался за ее психическое состояние, чем за недоедание, это всего лишь следствие. – Самарскому что, больше не нужны слезные звонки? Я пытаюсь сделать так, чтобы все выглядело правдоподобным… – Саша, нужно поесть, – Артем взял принесенное им же яблоко, протянул арестантке. От вида зеленого плода к горлу подступила тошнота, о том, чтобы откусить, Саша даже не помышляла. – Ну, так ешь… те, – почему вдруг она начала обращаться к нему на «ты»? Они не друзья, даже нормально не знакомы, вряд ли он Артем, наверняка это всего-то погоняло. – Тебе нужно поесть, Саша, тебе, – девушка посмотрела сначала на Артема, потом опять на фрукт в его руках, взяла в свои. – Его надо помыть, – обойдя замершего Артема, Саша медленно, даже как-то неуверенно, направилась в ванную. Закрыла за собой дверь, открыла воду. Как же хотелось послать его на все четыре стороны с его чертовой заботой. Если он так печется о ней, неизвестно с какого перепугу, то какого же хрена было ее похищать? Девушка со злостью отправила яблоко в стоящую тут корзину. Прошла минута, может чуть больше, рассудив, что этого времени достаточно, чтобы съесть яблоко, Саша вышла из ванной. – Спасибо, было очень вкусно, – все так же еле-еле переставляя ноги, она прошла к креслу. – Я похож на дурака, Саша? – Артем даже не заходил в смежную комнату, просто приоткрыл дверь, заглядывая в мусорную корзину. – А я похожа на самоубийцу? Почему вдруг ты так трясешься надо мной, а? Жалко стало? – Жалко. Мне, правда, жалко тебя, дурочка, но я не понимаю, почему ты сама себя не жалеешь! Ответом ему послужило молчание. – Вечером я принесу тебе чемодан. Снова тишина, даже не оглянулась. А ведь это должно облегчить жизнь. – Ты хочешь, чтоб я пригласил сюда Ярослава Анатольевича, жаждешь, чтоб из ложечки кормил он? Предсказуемо, но это проигнорировать она не могла. – А мы в детском саду, ты нянечка, а Самарский злая воспитательница? Не нужно делать мне одолжений, и в заботе я не нуждаюсь, ясно? Просто оставьте меня в покое, я не сдохну, нужное вы с боссом получите, а если нет – можете в качестве возмещения ущерба морить меня голодом уже по вашему желанию, или не знаю… Да делайте что угодно, на что хватит извращенного воображения твоего Ярослава Анатольевича! Опять у него не получилось. И бросить свою глупую, изначально провальную, затею, он тоже не мог. Пообещал ведь себе, что будет делать для нее все, что в его силах. И думал, что на это он способен. Оставив на столе поднос, Артем вышел из комнаты, чтобы вернуться со следующим и застать все ту же картину – застывшая в одной позе Саша и нетронутая еда. Черт, он не спец женской психологии, ни один мужчина никогда не сможет их понять. Морить себя голодом, когда и кроме этого испытываешь уйму лишений… Только воспаленная женская логика могла дойди до таких умозаключений. Мимо по коридору пронеслась Глафира, совершенно не обратив на него внимания, что женщине не свойственно. Видимо, у каждой представительницы прекрасного пола свои причуды. Кто-то отказывается от еды, кто-то уходит в себя, и лишь им дано понять друг друга. Артем оглянулся, внимательно рассматривая удаляющуюся фигуру. Только им дано понять друг друга… Кажется, он знает как помочь дурочке, причем даже больше, чем изначально планировал. * * * – Ну что? – Алиса в сотый раз за эти дни, которые, казалось, растянувшиеся на десятилетие, звонила Гене. Светличный часто сбрасывал, присылая потом сообщения, что он на совещании, взять, к сожалению, не может. Сначала Алиса верила, но ее терпение лопнуло, когда такой же ответ пришел в десять вечера. Хоть она не любила и совсем не умела угрожать, почему-то написать ему гневное смс сил хватило. После того раза он брал трубку исправно, только рад был слышать ее далеко не всегда. – Ничего. Сашу мы еще не нашли. Мужчина только вышел из душа, смыв усталость и грязь очередного рабочего дня, звонку назойливой Алисы уже даже не удивился, свыкнувшись с мыслью, что теперь общение с ней – неотъемлемая часть его жизни, к сожалению. – Кто бы сомневался… – чтобы найти – надо искать, а насчет того, что он предпринимает хоть какие-то действия по поиску, Алиса очень сильно сомневалась. – Что ты хочешь услышать? – А как ты думаешь? Я хочу знать, как продвигаются поиски, чем я могу помочь… – Ты уже помогла, – он говорил резко, даже не пытаясь скрыть свою агрессию. – Оставила ее одну в Париже, большего от тебя не требуется! В разговоре наступила пауза. – Ты, однако, редкий гад, Геннадий, – как ни странно, но после обмена любезностями напряжение резко спало. – Просто скажи мне, вы ведь что-то делаете, правда? – пусть он подразумевает под этим «что-то» любую мелочь, которая заранее обречена на провал, но хотя бы видимость действия, хоть что-то! – Да, – он не собирался уточнять, что его «да», это всего лишь неуверенная попытка выведать что-то у Ермолова. Маниакальное упрямство Титова, которому, кажется, совершенно сорвало крышу, раз он продолжает сидеть, сложа руки, и только сыплет направо и налево своими угрозами, по отношению к Самарскому, убивало. Ему дали две недели, всего две недели, но тендер сдавать никто не собирается. А что будет потом… Гена даже не хотел думать. – Как только что-то прояснится… – Я тебе сообщу. Пока, – он сбросил вызов, подошел к бару, достал оттуда нетронутую еще бутылку коньяка. Он все ждал, когда же наступит достойный повод. Повода крепкому напитку дождаться было не суждено, а вот причина имелась. Пить в одиночестве – так же противно, как предавать тех, кого вроде бы любишь… Слабак, он сам прекрасно знал, что оказался слабаком, и даже его каждодневные мантры «а что могу сделать я, если даже отец не ударил и пальцем о палец?» почему-то действовали все хуже. В сотый или тысячный раз Гена набрал номер, сохраненный в Избранных, надеясь… Да в общем-то ни на что не надеясь. – Ваш абонент находится вне зоны действия сети… – даже механический голос по ту сторону сейчас звучит как насмешка над ним. – Вне зоны действия… Ты даже представить себе не можешь, как ты сейчас права… * * * – Ярослав Анатольевич, я хотел бы… – Артем окликнул шефа, когда тот уже выходил из кабинета. Он долго собирался, все думал, как бы обратиться к Самарскому правильно, в то время, в том месте, под то настроение, но как обычно, все получилось спонтанно. – Что-то срочное? Я уезжаю. – Надолго? – охранник подошел, еще толком сам не уверенный, можно ли считать срочным отказ от еды Титовой. – Я еду в город. Что ты хотел? – Это насчет Титовой… – Кто бы сомневался, – потратив на раздумья несколько секунд, Яр снова открыл дверь в кабинет, пропуская Артема вперед. Утром он стал свидетелем любопытнейшей сцены, Артем не закрыл двери, когда принес пленнице завтрак, а проходя мимо, не заметить того, как парень чуть ли не на коленях ползает перед девчонкой, было сложно. Если даже начальник его охраны пресмыкается перед соплячкой, конечно, она будет устраивать представления ему. – В чем проблема? – Она объявила голодовку. – Изобретательно, ничего не скажешь, – Яр усмехнулся, – сама додумалась или ты ей подсказал? Артем непонимающе глянул на шефа: – Она не ест уже третий день, ничего, совершенно. Это опасно. – А некоторые говорят, что даже полезно… – нет, Яр не был в восторге, услышав, что Саша еще и так взбрыкнула, но ему была даже больше интересна реакция ее личного защитника, Артема. – Не верите мне, зайдите сами, полюбуйтесь, на кого она похожа сейчас, тенью ходит по комнате, когда встать может. – А на кого она должна быть похожа? Она заложница, Артем. Мне кажется, ты стал это забывать. Контраргументов у Артема не было. Это понимал и он сам, и Самарский, внимательно следящий за опустившим взгляд собеседником. А потом сделал то, чего сам от себя не ожидал – сжалился, только неизвестно над Артемом или Сашей. – Ладно, что ты предлагаешь? Ты ведь не просто так пришел, поставить меня в известность? – Ей нужен человек, которому она сможет довериться… Яр усмехнулся: – Ты предлагаешь похитить-таки еще и ее подружку? Или сделаешь заказ непосредственно у принцессы, кого бы она хотела видеть подле себя? – Нет, – Артем был готов, что ему предстоит достаточно сложный путь в попытках доказать правильность своих рассуждений, – вы ведь хотите получить больше информации о Титове? Такой, которую может знать только самые к нему приближенные, такой, которую сложно получить подкупом людей, которые в деньгах не нуждаются? Она такой обладает, я уверен, и она может ей поделиться. Яр смотрел на Артема напряженно, даже не моргая, но не перебивал. Идея, в общем-то, хороша. Очень хороша. Две недели у них впереди точно, зная Титова, он будет тянуть до последнего, и их ведь, правда, можно потратить с пользой. – Продолжай. – Я предлагаю попытаться ее разговорить, втереться в доверие, если не сдружиться, то хотя бы не… – Артем хотел сказать, что методы Яра не слишком способствуют сближению Саши с похитителями, но решил, что с критикой лучше повременить. – Вы же видите, под прессингом она только упрямится еще больше и закрывается, такое с ней не действует. А силой… Вы ведь не будете все это время принуждать ее силой… – Почему же? – Самарский прищурился, ощущая, что был бы не против снова посмотреть на то, как медовые глаза расширяются, гневно сверкают, а потом испепеляют. За ней интересно наблюдать, очень. – Она заложница, Артем. Мне положено вести себя именно так, как ты сказал. – Но это не даст тот результат, который вам нужен. – Ладно, так что ты предлагаешь? – Я предлагаю поручить втереться в доверие одному человеку, приблизиться, вывести из состояния апатии, помочь и нам и ей. – Кого же, предлагаешь себя? – Самарский уже в который раз с раздражением отмечал их странную обоюдную симпатию. – Нет. Глафира. Она будет искренне рада пообщаться с… гостьей. А Александра Константиновна попытается с ней сойтись хотя бы для того, чтобы выяснить все интересующее ее. Где она, что здесь с охраной… – про себя мужчина добавил, что Глаше отказать в обеде в стократ сложней, чем ему. А ведь это идея… Ярослав непроизвольно кивнул. Глаша… Ей он доверяет безоговорочно. Еще две недели она точно будет пытаться прорваться к неизвестной, вытягивая информацию и из него самого, и из других служащих. Кроме того, она располагает к себе, может ей даже удастся больше чем ему, намного меньшей кровью. Он не садист, особого удовольствия, доставляя страдания Саше, он не получает, хоть и всячески пытается доказать противное другим и себе. – Молодец, Артем, – Яр поднялся с кресла, – я поговорю с Глафирой вечером, как вернусь. Сделаем принцессе сюрприз. * * * Дима устроился удобней в кресле Самарского, развернувшись к огромному окну. Вид на шумный мегаполис отсюда бесподобный. А так ведь недолго и привыкнуть… К своей значимости, к отсутствию кого бы то ни было над тобой, ко всевластию. Неудивительно, что Ярослав так стремился к тому, что теперь имеет. Видимо он четко представлял, чего же хочет. Из раздумий мужчину вырвал звук звонка, он повернулся, схватил трубку внутреннего: – Да. – Дмитрий Дмитриевич, к вам посетитель, представился старинным приятелем… – женщина собиралась сказать что-то еще, но Дима не дал. – Проводи, – он уже почти забыл, что сегодня должен был встретиться с частным сыщиком. Мужчина встал, оправил новый пиджак, поправил галстук, провел по идеально гладким белым волосам, мысленно наставляя себя, что исполняющий обязанности должен выглядеть не хуже генерального директора. Стук в дверь, она открывается, блондинка-секретарь Самарского пропускает средних лет плотно сбитого мужчину внутрь, дежурно улыбается, а получив отказ от кофе, молча удаляется. – Добрый вечер, – протянутую руку Димы сыщик сжал достаточно сильно. – Добрый. Кажется, мне есть, что вам рассказать. – Рад буду услышать, присаживайтесь, – Дима указал на кресло, а сам вновь устроился на рабочем месте Самарского, вновь упиваясь своей значимостью. – Я пробил его по всем базам, человек с этим именем не судим, он не был за границей, не привлекался к административной ответственности, не принимал участия в судебных тяжбах, у него нет прав, он не служил в армии, не состоит ни в одной политической партии и общественной организации. Не получал высшего образования, как и среднего. Удивительно безграмотный человек-невидимка, получается… – Такого быть не может! – Дима склонился к столу, собираясь намекнуть, что если он имел в виду под «есть, что рассказать» – это, то мужчина сильно заблуждался. – Вот и я так подумал, поэтому решил копнуть глубже… – сыщик сделал театральную паузу, только Дима эффекта не оценил, слишком был иногда нетерпелив. – И? – Единственный Шутов Аристарх Павлович, подходящий по параметрам, получивший когда-то образование, совершенно одинокий, аки перст, родом из глубинки, село Ингулка, Николаевской области, – и еще одна пауза, начинающая уже порядком раздражать. – И? – Он умер, двадцать лет тому, скоропостижно скончался. Очень трагично – погиб в борьбе с трактором. Хоронили на деньги, собранные всем селом. Бедняга после себя никого не оставил, даже хату некому было продать, так и стоит перекошенная в деревне. – Что за бред? При чем тут этот тракторист? Он воскрес и фирму возглавил что ли? – Можно и так сказать. Странно переплелись судьбы этих двух полных тёзок. Наш-то документы получил семнадцать лет тому. Понимаете? – Не особо… – напряжение Диму не отпустило, но теперь уже не из-за раздражения, а потому, что мужчина почувствовал – сыщик действительно поработал на славу, и информацию он сейчас получит важную. Очень. – Этот Шутов просто купил документы. Так делают. Практически на каждом углу. В основном те, кому срочно нужно спрятаться. Можем сделать вывод, что семнадцать лет тому неизвестному, который теперь возглавляет «Билдинг фо», нужно было спрятаться. И он стал Шутовым Аристархом Павловичем. Забавно, правда? Жил лет тридцать каким-то Васей Пупкиным, а потом хлоп… – мужчина хлопнул в ладоши, заставив Диму дернуться от неожиданности, – и уже тракторист с пропиской в захолустье. – Прятался? От кого? От чего? Это какой-то уголовник? Работник сыскного агентства криво усмехнулся, забавляясь формулировкой человека, который сам неплохо попадал под характеристику «уголовник», если учесть, что он как минимум собирал информацию о другом себе подобном без его ведома. – Всем нам есть от чего и от кого прятаться, Дмитрий. Такова человеческая природа. – Я спрашиваю о нем, – Дима повторил трюк друга, бросая жесткий, пресекающий всякий попытки шутить, взгляд, получилось не слишком убедительно, но вроде сработало. – Этого я, к сожалению, пока не скажу. Мне нужно еще время. Он хорошо спрятал концы в воду, нужно пробить тех, кто в тот же период скончался. Причем не только в нашей стране, неизвестно, откуда он взялся. Это бешеный объем работы, вы должны понимать… – Сколько? – Удваиваем гонорар, и я бегу в архивы сегодня же. – Хорошо, – Яр не стал бы экономить на этом, тем более теперь, когда, кажется, загадочный Шутов все чаще становится темой номер один в разговорах. – Но как вы будете искать, если объемы такие? – Профессиональная тайна, – получив желаемое, мужчина снова расслаблено улыбнулся. – Никто и никогда не появляется вдруг и ниоткуда. У всего есть причина, и у основания «Билдинга» есть причина, и у участия Шутова в тендере тоже. Я буду искать причину в этом, и почему-то мне кажется, что я ее найду. Пусть он и не сказал так много, как Дима хотел бы, пусть осталось больше загадок, чем объяснений, в правильности рассуждений сыщика Дима не сомневался. Проводив мужчину тяжелым взглядом, он снова развернулся к окну, набирая знакомый на память номер – Яр должен знать, что и с этой стороны все может оказаться не так просто. * * * – Я не ослышалась? – Глаша даже отложила книгу, натягивая очки повыше, чтобы рассмотреть Славу, который сейчас говорил, казалось, невозможные слова. – Да. Я хотел бы познакомить тебя с гостьей. Ей придется задержаться… – Ярослав чувствовал себя откровенно глупо, стоя перед пристально смотрящей на него Глашей, как когда-то давно, в глубоком детстве, объясняя, почему же он не репетировал пьесу. – И она захотела со мной познакомиться? С чего вдруг? – подразумевалось чуть другое: с чего вдруг он решил позволить Глаше приближаться к гостье. – Ты же хотела, – неудобство перерастало в раздражение, на Артема, которому пришла в голову эту глупая идея, и на Сашу, которая, в общем-то, стала виной тому, что он сейчас должен выкручиваться перед Глафирой как пятилетний мальчишка. – Неужели тебе больше не интересно увидеть ту, которая не сходит с уст уже много дней? – Если честно, не особо… – женщина вновь взяла в руки книгу, планируя углубиться в чтение. Слава делал это не ради утоления ее любопытства, не ради той, которая скрыта за тремя замками, а ради себя. И то, что выдает это за снисхождение к ним обеим, было низко. Пусть и до жути любопытно, и правда она этого хотела, но не так. – У меня и так много дел… Яр опустил голову, тяжело вздыхая. Да уж, он надеялся, что все будет легче – легче уговорить, легче посвятить в условия доступа к девушке. – И даже не интересно спросить, чем ей не угодила твоя стряпня? Из-под толстых стекол очков сверкнул гневный взгляд. – Не угодила моя стряпня? – Да. Ты разве не обращала внимания, что Артем приносит полные подносы? Видела, но на вопросы Артем не отвечал, просто отмахиваясь, и так же задумчиво, как приходил, вновь удалялся на свое вечное рабочее место. – Значит, не нравится? – Ярослав знал, чем можно задеть няню, ее гордость – это кулинарный талант, лучшее времяпрепровождение и отдушина, и стоит только сделать ей замечание в этой отрасли… Этому человеку Яр не завидовал. – Нет, не то, чтоб не понравилось, просто нежный вкус барышни привык к другой еде, более изысканной что ли. А мы… Мы-то едим по-простому. – Вот так? – Глаша захлопнула-таки книгу, потеряв к ней всякий интерес, зато гостья… Она заинтересовала женщину с новой силой. – Спроси у нее сама, я не против… – Самарский сдерживался из последних сил, чтобы не улыбнуться, он уже и забыл как легко умеет проводить свою любимую Глашу, будто в детство вернулся, снова шалость удалась. – Я спрошу, Слава, да. Вот прямо сейчас и спрошу, – взведенная женщина встала с кресла, собираясь мчаться в загадочную комнату сию же минуту, а потом выяснить, чем же не угодила этой «изысканной барышне». Почему-то она представлялась ей напыщенной куклой, с розовыми надутыми губами, и не менее надутым бюстом, зато полным отсутствием мозгов. Все самое плохое, что есть в современной молодежи, вдруг стало перед глазами. – Подожди, Глашенька… – Яр поймал ее за руку, пока она и правда не помчалась выяснять отношения сию же минуту. – У меня будет несколько условий, это связано с безопасностью, поклянись, что исполнишь их. Все еще пребывая во взволнованном состоянии, Графира кивнула, условий оказалось больше, чем она могла предположить: не обсуждать где они, не распространяться о нем, о ней самой, о доме, об охране, не давать телефон и не посвящать в то, что хоть чуть-чуть касается не бытовых вопросов, а вот обо всем, что станет известно ей – отчитываться. И в сотый раз Глаша поняла, что гостей так не держат, и в сотый раз собиралась возмутиться, но обида за оскорбление стряпни пересилила. Больше хотелось увидеться с таинственной критиканкой, чем противиться глупым условиям. * * * Саша в очередной раз пыталась заставить себя встать. Нужно пойти в ванную, умыться, попытаться хоть как-то взбодриться, вернуть ясность мыслям или на худой конец заснуть. Почему-то не получалось сделать и это, ей постоянно чудилось, что сейчас снова вернется Самарский, снова заставит себя бояться, чувствовать отвращение и к нему и к себе. Даже повернуться на бок было несказанно сложно. Наверное, так чувствуют себя работники шахты после двенадцатичасовой смены, или бегуны-марафонцы после эпохального забега, когда сложно пошевелить пальцем, не то, что сделать какое-то более глобальное движение. Вся разница в том, что Саша-то марафон не бежала и на шахте уголь не колола. И от этого было еще обидней – она оказалась слабой настолько, что ее сломали одной единственной угрозой, тошно. Парадокс… Саше казалось, что найти в себе сил, чтобы встать, она уже не сможет, что так и заснет, даже не укрывшись, забив на все и всех, но стоило адреналину ударить в кровь, подобные планы рухнули. Снова три щелчка, открывается дверь, но на пороге не Артем, с подносом, которому суждено так и остаться нетронутым, а неизвестная женщина. Ойкнув, девушка подскочила. – Александра, здравствуйте, меня зовут Глафира. Можно без отчества, – женщина лет пятидесяти, с собранными в пучок седеющими волосами, морщинистым лицом и без тени улыбки. Лишь лед в глазах, чем-то напоминающий взгляд Самарского, потому-то Саша и испугалась. Да уж, Глаша представляла девочку не так. Не было выкрашенных пергидролем волос, стервозного, колкого взгляда, из-под нарощенных ресниц. На нее смотрела молоденькая девушка, напоминающая скорей напуганного зверька, чем типичную современную стерву. С темными кругами под глазами, вызванными то ли недосыпом, то ли недоеданием, сжатыми в кулаки ручками, большими ясными глазами. Яр лукавил или она восприняла все не так, но эта девушка не могла бы сказать то, что передал Слава. – Как и обещал… – вслед за незнакомкой в комнате появился Артем, не сам, держа в руках чемодан. Мужчина посмотрела сначала на растерянную Сашу, потом на изучающую ее, Глашу, и понял, что, кажется, задумка удалась. – Хочу представить тебе ту, от чьей стряпни ты так усердно отказываешься, Глафира – наш шеф-повар и лучшая хозяйка в мире. Наверное, нужно было что-то ответить, но видеть незнакомого человека после многих дней заточения, это так… по-новому. Обычно ведь люди здороваются? И с похитителями тоже? – Посмотришь потом… – осознав, что пока слов из нее вытянуть не удастся, Артем подошел к кровати, поставил чемодан у тумбы. Конечно, все Саше отдать он не мог, слишком высока опасность того, что она или покалечится сама, или покалечит кого-то другого, но кое-какую одежду мужчина все же посчитал достаточно безопасной, чтобы хоть немного облегчить участь. – Я, пожалуй, пойду, – почему-то подмигнув оторопевшей Саше, Артем вышел из комнаты, прикрыл дверь, с замком не спешил. Глаша окинула комнату взглядом, давненько она тут не была, поставила поднос с едой на столик и лишь потом заговорила: – Это одна из самых красивых комнат. Вам тут удобно? Саша кивнула. На большее смелости почему-то пока не хватило. – Это хорошо. Зимой тут бывает прохладно, но летом в самый раз. Тем более в последние дни такое солнышко… – Да? – растерявшись, Саша даже не знала, что ответить. – Да, – Глафира непроизвольно улыбнулась, – и если открыть шторы, это даже можно увидеть. Она обошла девушку, приблизилась к не так давно вернувшемуся на место карнизу, дернула шторы, впуская в комнату свет. – Так лучше, как думаешь? Что ответить, Саша снова не нашла. Женщина казалась такой нормальной, обычной, даже дружелюбной, от льдинок во взгляде не осталось и следа, теперь на нее смотрели чуть жалостливо, но по-доброму. – У тебя нет аллергии? Саша резко повернулась, разоблачений ей хотелось сейчас меньше всего. Чтоб кто-то знал о ее слабости – нет, в этом доме все должно остаться тайной. – В смысле? – Ну, может быть у тебя аллергия на какие-то продукты? Клубника, мясо, зелень? Нет? – Глафира заботливо расправляла гардины, не обращая внимания на то, что Саша, кажется, еще больше вытянулась по струнке, не до конца осознавая цель вопроса. – Нет. У меня нет аллергии. – Диета? Раздельное питание? Не восприятие продуктов определенного цвета? Запутавшись окончательно, Саша отрицательно помотала головой. – Тогда отказов я не принимаю… – Глафира вернулась к ранее оставленному подносу, выдержав паузу, открыла крышку, под которой скрывался ее фирменный пирог, от которого не отказывался никто и никогда. Она пришла сюда не ругаться с незнакомым человеком. Даже тогда, когда еще не видела вживую, ей хотелось доказать, что она действительно делает что-то отлично, разбить любой контраргумент своим главным оружием. – Артем который день возвращает всю принесенную еду нетронутой. Если причина тому не аллергия на ингредиенты и не мировоззренческие взгляды, сегодня тарелка должна быть пуста. А я прослежу. Саша долго стояла, переводя взгляд с довольной Глаши на стол и обратно, потом еще дольше пыталась противиться, не посвящая в причины отказа, ссылалась на усталость, на плохое самочувствие, на то, что у женщины наверняка и без этого куча дел, но не подействовало ничего. Через полчаса домоправительница вышла победителем, покинув комнату с пустым подносом. Под дверью ее ждал Артем. – Ого… – он присвистнул, замечая и самодовольную улыбку, и победное выражение лица Глаши. – И как вам удалось? – Удалось что? Никто! Слышишь меня? Никто еще не отказывался от моего пирога! Никогда, Артемка, – она была так рада своей победе, что простила даже ложь Ярослава. Девочка… Она оказалась совсем не такой, как Глафира себе представляла. Сложно судить о человеке после часа знакомства, но говорят, первое впечатление обычно верно. И первое впечатление оказалось хорошим. Очень хорошим. Зря Слава нервничал, ни о чем девочка не спрашивала, только смотрела с тоской и пыталась неуверенно сопротивляться, очень неуверенно. Возможно, завтра, послезавтра, через неделю окажется, что она не так проста, но Глаша была уверена – она-то придет еще, и не раз. – Вы гений, Глаша, – Артем дал пять, ударив в протянутую ладонь, как ребенок, радуясь, что план сработал. – Не буду спорить, мальчик мой, пойду лучше покормлю еще одного негодяя… – улыбнувшись, женщина поспешила по коридору к лестнице. Глава 6 Глаша пришла утром, а потом днем, вечером, и снова утром. Первое ее впечатление о девушке оказалось правдивым, Саша ей понравилась. Сначала девушка ее побаивалась, смотрела настороженно, не расслаблялась в присутствии посторонней ни на секунду, ела, будто через силу, с мученическим выражением лица, но постепенно Глафире удалось добиться если не доверия к своей персоне, то хотя бы убрать ту ужасную напряженность. Нет, ее Саша не боялась, и вообще, кажется, страх в принципе ее отпускал, Самарский снова не появлялся, а те, кто ее окружал… Иногда сложно было поверить, что это заточение. Вещей Артем принес даже больше, чем она надеялась: родные шмотки, которые можно одеть, чередовать, которые, откидывая несмелые протесты, Глафира то и дело утаскивает в стирку, а потом приносит пахнущими альпийской свежестью. Заколок для волос ей не досталось, но зато вернулась собственная расческа и с десяток резинок; банными принадлежностями предстояло пользоваться все теми же, аптечка, к сожалению, тоже была изъята. Неизменным осталось ограничение передвижения, постоянное ожидание прихода Ярослава Анатольевича, лишь вспоминая о котором, Сашу передергивало, и кажется все… Кроме того, если верить тому же Самарскому, ей нужно было здесь пробыть всего две недели, из которых прошло уже чуть меньше половины. Еще чуть-чуть, и все вернется на круги своя, главное, чтоб не случилось то, чего она больше всего боялась… – Глафира, скажите, пожалуйста, а как вы закупаетесь? Мы ведь за городом? Сидевшая напротив Глаша чуть напряглась, вспоминая заповеди Славы, которые запрещали отвечать на подобные вопросы. Спицы в ее руках на секунду застыли, а потом вновь начали повторять одно и то же движение с молниеносной скоростью. – Я езжу за продуктами раз в неделю. Так делают все тут, – сказала и прикусила язык, «тут», это тоже говорить было нельзя. – Так делают везде. Продолжая смотреть в окно, Саша понимающе усмехнулась. Не видно ничегошеньки, двор огромен, даже забор разглядеть не удается, не то, что соседние дома. По правде, она не собиралась сейчас выяснять, где именно находится, какой смысл? Ей предстоит просто ждать, вопрос был в другом: – А аптеки? Врачи? Если кому-то срочно нужна будет медицинская помощь, что тогда? – Аптечка у меня богатая, болезней имеется куча, и таблеток от них тоже, наверное, от любой хвори, – обрадовавшись, что Саша сама отошла от скользкой темы, Глафира стала еще разговорчивей. – А врачей, благо, я не вызывала ни разу с тех пор, как тут живу. Не было нужды, ведь так хорошо, когда все здоровы, правда? – она улыбнулась задумчивой девушки, снова вернулась к вязанию. – А если вдруг? – Что? У тебя что-то болит? Скажи мне, я передам Славе, нельзя терпеть боль, это я знаю точно. – Нет! – Саша ответила поспешно, прежде чем Глаша успела надумать себе всякого. – Кому скажете? Ничего не болит, я просто интересуюсь, никогда не понимала, как скорая добирается до отдаленных селений, вот и спрашиваю. – Ну смотри… Но если что-то надо, говори, не стесняйся… – Глафира тяжело вздохнула. Она ведь не дура, поняла, что за «гостья» без права выхода из комнаты обитает в доме. Может не все, может не мотивы и причины, но то, что стоит ей выйти, как комната закрывается охранником на ключ, не заметить было сложно. Слово поперек Славе она сказать не посмела, боясь, что ей запретят видеться с девочкой, да и просто велят не совать свой старческий нос в его дела, а своим присутствием она может хоть немного разукрасить однообразие жизни заточенной. Всего пара дней, а изменения в Саше произошли разительные – пропали круги под глазами, бледность сменилась здоровым цветом лица, когда девушка брала стакан или столовые приборы, руки уже предательски не дрожали. Конечно, происходящее ее гложило, но та апатия, которая пугала саму, отступила, остался один вопрос: надолго ли? – Да нет, ничего не надо, спасибо, – искренне улыбаясь, Саша повернулась к собеседнице. Не только Глаше импонировала девушка, Саше тоже было приятно ее общество. Она ей почему-то напоминала маму… Точнее гипотетическую, идеальную маму. Заботливую, с нежными руками и теплой улыбкой. – А у вас есть дети, Глафира? – ведь должно было кому-то повезти настолько, чтобы быть любимым и воспитанным этой женщиной. – Нет, – на этот раз от своего занятия женщина глаз не оторвала, – бог решил, что чужих детей я воспитываю лучше, наверное, ему видней. Своих у меня нет. – А чужих? – Слава… – она непроизвольно улыбнулась, вспоминая лукавую мальчишескую улыбку воспитанника, – я когда-то была няней и учительницей Ярослава. Вот так вот. Он – моя гордость, я всегда знала, что его ждет большое будущее, в любой отрасли, за что бы ни взялся, ему все удается. Он особенный, баловень судьбы, – и хоть Глаша понимала, что нарушает запрет, рассказывая о Ярославе, но ведь это всего лишь материнская гордость, ничего страшного. – Вот только слишком рисковый, я об одном прошу всевышнего перед сном, чтоб у него все было хорошо, большего мне не надо. Побольше бы таких добрых людей на жизненном пути, жить было бы проще и лучше. Саша натянуто улыбнулась. Неужели Глафира говорит о том, кого знает она? Похитителе? Шантажисте? Не гнушающемся применять физическую силу к девушке? Добрый человек… Она-то хотела бы, чтоб на ее жизненном пути он как раз не встречался, тогда действительно жить было бы проще и лучше. – Как вы познакомились? – Ярослав запретил рассказывать о нем, о месте их пребывания, о том, что хоть чуть-чуть ее настораживает, а вот спрашивать не запрещал, и самой пытаться разобраться в ситуации тоже не запрещал. – С Самарским? – Да, со Славой. Почему-то Саше казалось, что Глафира в курсе, что ее выкрали, что силой держат в доме, что требуют от отца определенных действий, но раз спрашивает, получается… Не знает? – Он известный человек, мой отец с ним… сотрудничает, – воюет, соперничает, пытается ударить сильней, чтоб не встал, а потом терпит удары в ответ. Ей-то точно никто не запрещал говорить Глаше правду. Сложно запретить, даже не появившись, но правду сказать было как-то… стыдно, что ли. – А вы, как познакомились вы? – сложный выбор. С одной стороны, ведь Саша могла ответить, что такой добрый, отзывчивый, лучший в мире Славочка ее выкрал, и посмотреть на то, как улыбка сходит с лица Глафиры. А потом еще добить рассказом о том, как он упивается ее страхом, как унижает и делает больно. А с другой, ведь она сделает этим хуже не Самарскому, а женщине. Ни в чем неповинной Глафире, пусть не матери, но искренне любящей не совсем своего ребенка. А что может быть больнее, чем разочаровываться в детях? Молчание затянулось, нужно что-то сказать, а не пялиться в одну точку. – На приеме, я была с отцом, а Ярослав Анатольевич со спутницей… – лучше соврать, а если Глафира спросит потом у Самарского, пусть сам разбирается с тем, как бы остаться в ее глазах непорочным ангелом. – Снежана! Я так рада за них… – она хотела сказать что-то еще, но видимо, как всегда не судьба. – Дамы, позволите разбавить компанию? – без спроса, без стука, даже, кажется, беззвучно, на пороге появился Самарский собственной персоной. Он тепло улыбнулся Глаше, сделал шаг в комнату, Саша непроизвольно поежилась. – Мы говорили о тебе… – с какой любовью Глафира смотрела на своего воспитанника! Не сложно поверить, что все сказанное о нем для нее – истинная правда. – Саша рассказывала, как вы познакомились. – Правда? – Яр оглянулся на девушку, вопросительно приподняв бровь. – Как же? Я что-то подзабыл. Ему стало любопытно, как она расскажет в его присутствии о том, что ее выкрали, это будет занимательно. А Глаша… С ней все равно придется объясняться. – На приеме. Помните, вы устраивали прием по случаю выигрыша тендера, и мы с отцом были приглашены? – такого не было, никогда, и быть не могло. На подобный прием Титов бы не пришел, а если бы пришел, разнес бы к чертям ни в чем неповинное здание. Девочка врет, и как оказывается – довольно искусно. – Конечно, – Яр смотрел в медовые глаза неотрывно, – теперь вспомнил, так и было. Не знаю, как я мог забыть? – Там было слишком много людей, не мудрено, – дуэль взглядов победил мужчина. Саша отвернулась, предпочитая вновь заняться созерцанием вида из окна. Стоило посмотреть на обидчика, в ней просыпались странные чувства – страх вперемешку с интересом, его хотелось разглядывать, и это само по себе волновало. – Я даже не знала, что ты устаиваешь приемы, Слава, будто в старые времена, с танцами, масками, светскими беседами… – Глаша мечтательно закрыла глаза, вспоминая сотни прочитанных за жизнь книг, в которых все было именно так, только в прошлом тысячелетии. Голос няни тоже отвлек мужчину от разглядывания теперь уже профиля Титовой, он невольно усмехнулся фантазиям Глафиры. – Не совсем, Глаша, эти приемы больше напоминают собрание напыщенных, часто уже изрядно выпивших, индюков, никакой романтики. – Вечно ты так… – женщина открыла глаза, скривилась, теперь уже представляя, как все происходит на самом деле, а потом и вовсе встала. – Не хочу оставить вас без обеда, пожалуй пойду. Под пристальным взглядом Ярослава она собрала все свои пожитки, направилась к двери. Саша до последнего надеялась, что он последует примеру Глафиры. Снова не судьба. – А ты, оказывается, отлично умеешь врать… – Яр подошел к столу возле окна, устроился на нем, продолжая смотреть на внешне спокойную Сашу. Только внешне, внутри сердце снова ускоряло ритм. – Почему же не рассказала правду? Представь как красиво, могла бы крикнуть, что я тебя выкрал, прежде чем я успел бы вывести оторопевшую Глашу, попросила бы позвонить куда надо… Не выдержав, Саша бросила на него презрительный взгляд – издевается. – А там, гляди, она бы посоветовалась с Артемом, который к тебе благоволит, и все – дело в шляпе, эти двое устроили бы тебе побег, ценой собственной работы, конечно, но согласись, хотя бы из благодарности – ты могла бы обеспечивать их всю жизнь… Хотя нет, твой папаша мог бы, ты ведь у нас еще ни копейки не заработала в своей жизни, верно? – откуда в нем желание говорить гадости, не знал даже он сам, но перебороть себя не мог. – Лучше сдохнуть с голоду, чем зарабатывать как такие как вы! – Ну-ну… Так зачем ты соврала? Если думаешь, что я оценил попытку выгородить меня перед Глафирой, ошибаешься. Саша улыбнулась. Вот о чем она думала в последнюю очередь, так это о том, чтобы выгораживать Самарского. – Она считает своего Славу лучшим… – окинув мужчину взглядом, Саша будто хотела доказать, что сама-то ничего «лучшего» в нем не видит. – И вот ее-то я расстраивать не хотела, не хватало, чтобы человек в возрасте осознал, какую же… сволочь воспитал. Улыбка с лица Самарского пропала, он встал, сделал шаг в сторону пленницы, она отступила, снова шаг и отступ, молча, ничего не говоря, а только сверля взглядом. Девушка пожалела, что не умеет просачиваться сквозь стены, когда почувствовала твердую помеху спиной, а Самарский сделал еще шаг, подходя вплотную. От такой опасной близости девушку пробила дрожь, Саша пропустила вдох, плохо. – Так ты жалостливая? – уперев руки на уровне головы девушки, Яр чуть наклонился, ловя блуждающий по комнате взгляд. – Жалеешь чувства Глаши? Не хочешь, чтоб она во мне разочаровалась? Почему, Александра Константиновна? Может кто-то знает, каково это, быть разочарованием? Кого? Папеньки или мамочки? А, Саша? Чего молчишь-то? Может, я тоже хочу тебя пожалеть? Даже не подозревая об этом, он снова затронул рану, которую не теребить было категорически запрещено. – Вы чего-то хотели? – обороняться лучше напускным равнодушием. Словами он только что сделал больнее, чем мог физически, хуже не будет, так чего бояться? Саша вскинула взгляд, перестав вжиматься в стену. Пусть не бросила вызов, но хотя бы не выглядит так жалко. – Или просто не можете спокойно спать, зная, что я недостаточно унижена? – А что, недостаточно? – Ярослав опять улыбнулся. – Это исправимо. Не испугалась, не отвела глаз, и почему-то Яр был уверен, повтори он опыт с осколком, не испугалась бы и его. Растет. – Исправь… те. – Да нет, живи пока, – Самарский оттолкнулся от стенки, оставляя ее в покое. Он сам бы не ответил, почему решил зайти, в сотый раз проходя мимо комнаты, почему начал этот глупый разговор, почему заинтересовался ее реакцией. – И что, сегодня даже не будет жалостливых звонков? Угроз? А как же? Ведь можно снова что-то разбить, а потом покромсать осколками! Это же так занимательно! – она бросала слова в спину удаляющемуся Самарскому, чувствуя, как гнев все сильнее закипает в жилах. Думала, он уйдет, так и не сказав ни слова, проигнорирует, сделает вид, что ее слова – всего лишь пыль, а он остановился, повернулся, лучезарно улыбаясь. – Я смотрю, голодовка не пришлась тебе по вкусу? – он кивнул на пустую посуду. – Кто бы сомневался, маленькая, слабенькая Сашенька… Так же резко Ярослав развернулся, продолжая свой путь к двери, снова вышел победителем, ублюдок. Только когда дверь закрылась, Саша бессильно опустилась на кровать. Даже ненависть в этот момент не давала сил, он как вампир высасывал из нее всё до капельки, оставляя с чувством ненависти не только к нему, но и к себе. Глава 7 Ярослав вытащил ключ из зажигания, размял уставшую шею. Минус этого дома лишь в том, что до города далековато. Приходится тратить несколько часов на дорогу, даже если гнать, наплевав на скоростные ограничения. Хотя часто этот минус становился плюсом, особенно, когда хочется уединения. Говоря, что Самарский занимается новым проектом, Дима не совсем соврал Снеже, это отчасти правда. Давно пора было выходить на международный рынок, есть потенциал, есть возможности, сейчас – есть время, и этим нужно было пользоваться. Сегодня Ярослав встречался с возможными заказчиками, начинать нужно с малого, строительство частного дома – удачная реклама, которая поможет в скором времени перейти на более глобальный уровень и тут. Яр вышел из машины, нажал на кнопку сигнализации, в кармане завибрировал телефон. – Да. – Это дурдом, Слава. Чистый дурдом, – Дима был явно взволнован. – Что произошло? Какие-то проблемы? – Яра раздражала сложившаяся ситуация еще и тем, что дав Титову две недели, сам заключил себя в глуши на этот же срок. В Киеве дела не ждали, требовали контроля, а вместо того, чтоб ими заниматься, приходилось сторожить Титову тут. – Это не проблемы, это полный бред. Я только что снова встречался с этим сыщиком. Я не знаю как, но он ищет довольно странно, вот только то, что находит… – Что? – Помнишь, что он в прошлый раз сказал об этом Шутове? Что он просто купил документы, и при этом замел свои следы? – Да. – Честно, я понятия не имел, что он сможет что-то таки найти. Только представь, какой это объем информации, понятия не имею, где ее брать, как выбирать, я только подумаю об этом, у меня уже голова пухнет… – Так что там? – Он рассказал мне кучу всякой ереси, об упавших в тот год самолетах, о мужчинах-самоубийцах средних лет, о каких-то авариях, но! Слава, но! Знаешь, что он нашел? Знаешь, с какого счета был сделан первый взнос в уставный капитал «Билдинга»? – Белого Дома? – пока что нервное возбуждение Яру не передалось, сумбурная речь друга не вызывала таких эмоций, как рассчитывал Дима. – Не ёрничай. Ты почти угадал. Счет в американском банке. А знаешь на чье имя? Александры Титовой. Яр, нашей драгоценной Алекс. Неплохо, да? Улыбка пропала с лица Яра. Так и не дойдя до дома, он остановился, как вкопанный. – И это еще не все, Ярослав Анатольевич. Знаешь, когда счет был открыт? Около двадцати лет тому. Столько лет денежки лежали, ожидая, когда их перечислят в «Билдинг фо». И это еще не все, открыл его не Титов Константин, как ты мог подумать, желая обеспечить своей дочурке к совершеннолетию кругленькую сумму. Нет. Это сделала Анастасия Титова. Бывшая жена Титова. – И что? Какая разница кто, деньги-то общие, – в том, что мать открывает дочери счет, Ярослав не увидел ничего удивительного. – В том-то и дело, что не общие… Ты слышал хоть когда-то о жене Титова? Самарский задумался. Нет, не слышал ни разу, и даже не интересовался. Когда наводил справки о семье, его больше интересовали дети, а то, что нет жены, это не редкость, развелись, погибла, а, может, и не было никогда – такое происходит повсеместно. – Это были деньги, которые Титова Анастасия отсудила у собственного мужа, после развода. Отсудила и положила на имя доченьки, оставшейся при этом с отцом. А теперь Александра вкладывает их в бизнес конкурента отца. Это же бред!!! У меня голова сейчас лопнет от всей этой информации! – Успокойся, – Ярослав поднял глаза, заглядывая во вдруг заинтересовавшее его окно, где-то там сейчас сидит Саша, которая, как оказывается, совсем не так проста. Это, по меньшей мере, странно. Все, что сейчас Дима рассказал – очень странно. – Как я могу успокоиться? Где находится Анастасия Титова, сыщик разыскать не смог, все что узнал – это то, что хранителем счета являлся другой человек, а вот кто – неизвестно, может сама Александра, а может еще черти знать кто. И на эти деньги была создана корпорация, которая устроила в городе масштабную рекламную кампанию. А во главе компании стоит вообще неизвестно откуда взявшийся господин Шутов, родившийся, кстати, двадцать лет тому… Он собирается разыскать Титову младшую, говорит, скорей всего, это так бывшая жена мстит мужу, хочет его разорить, и дочкины деньги приходятся очень кстати. – Кто снял деньги со счета? – Дима прав, слишком все становится запутанным, если версия сыщика правдива, и Саша играет против отца, так почему же так противится попыткам самого Яра заставить его слить тендер? – Неизвестно, банковская тайна, чтоб ее. Хранитель. Все, больше вытрясти из банка не получилось. Сняли не все деньги, только часть. А, ну и еще, не знаю, как ему это удалось, но о разводе Титова нет информации ни в одной сводке. Семнадцать лет тому, конечно, Интернета еще не было, но, черт возьми, ведь он уже тогда строил много, это должен был быть скандал! Кроме того, Титова иммигрировала в Америку, тем более дочь осталась с ним. Тогда подобное случалось редко. Ничего, Слава. Ни слова, ни в одной газете. – А родственники, друзья? – Ни-че-го. – Черт, – оба мужчины замолчали, пытаясь переварить информацию. – Сыщик не найдет сейчас Титову младшую… – молчание нарушил Дима. – А ты можешь. Если он прав… Получается, эта малявка обвела вокруг пальца всех нас. И тебя, и своего папашку, всех. Они с мамой неплохо устроились. Но за что мстят-то? И при чем тут Шутов? – Ты встречался с ним? – Нет. Он скрытный, я звонил к ним несколько раз, слишком плотный график, мне тонко намекнули, что господин Шутов предпочитает встречаться не с заместителями… Ты должен с ним встретиться. Яр закрыл на секунду глаза, борясь с гневом. Если Дима прав, он, наверное, убьет эту дурочку. Так умело притворяться… Голодовка, отказ от звонков отцу, напускное беспокойство, а как оказалось… Больше недели осталось до часа, когда придет время ультиматума, Титов должен будет отказаться от тендера. И даже если он откажется, останется еще одна проблема, как оказалась – большая. И в ней тоже Саше отведена своя роль… Если все окажется правдой. Если… – Через неделю, как только разберусь с этим. Пусть ищет дальше, а я выясню, что знает она. Держи меня в курсе, – Ярослав скинул, направился в дом. Кажется, вместо спокойного вечера, ему предстоит внеплановое свидание с маленькой интриганкой. А еще… Телефон, ему ведь Артем принес телефон, его нужно проверить, там должны быть какие-то зацепки, только предварительно отдать кому надо, чтоб обезопасил от возможности его найти. * * * На этот раз Саша ждала, когда к ней придут. Придет Ярослав Анатольевич собственной персоной. Он зря задел те струны, которые трогать было нельзя. Как одержимая, Саша дни напролет придумывала, какой колкий ответ должна была дать, тогда, когда он уходил, чтоб последнее слово было за ней. Послать, высмеять, показать, что не боится, хоть и неправда. И почему-то в мыслях отбрить его получалось, жаль, не в реальности. Три щелчка, дверь открывается, на пороге и правда снова он, Глафира давно ушла, Артем в последнее время появлялся все реже, видимо, почувствовал облегчение, когда переложил заботу о девушке на плечи домоправительницы. Саша молча проследила за тем, как Ярослав заходит, двигаясь несвойственно ему плавно, подходит к ней, останавливается в шаге. Отступать она не собиралась, мысленно повторяя все те колкости, которые собиралась выдать, тем самым подбодряясь. – Не трясись. Я пришел задать пару вопросов. И опять без вариантов, ты отвечаешь, или… Ты отвечаешь, – руки в карманах, он-то точно выглядит расслабленным, ведь не ему угрожает опасность, не он находится со злейшим врагом, который сильнее тебя в разы, в замкнутом пространстве. Видимо, посчитав, что получилось достаточно убедительно, Яр отступил, снова устраиваясь на столе возле окна. – Что ты знаешь о Шутове Аристархе Павловиче? – О ком? – Саша не думала, что Самарскому удастся ее удивить, но именно так и вышло. У нее вряд ли в принципе нашелся бы знакомый Аристарх, не то, что Павлович. – Шутов Аристарх Павлович, могу повторить и третий раз, если это поможет вспомнить. – Ничего, – Саша ответила совершенно искренне. – Угу, – Яр кивнул, приблизительного такого ответа он и ожидал. – Ничего? – Нет. – Я почему-то так и думал… И о «Билдинг фо» никогда не слышала? Саша посмотрела на мужчину, как на сумасшедшего. Чего Самарский хочет добиться своими вопросами – она не понимала. – Нет. Я же уже говорила, в бизнес отца я никогда не лезла, если нужна информация – вы ошиблись адресом, Ярослав Анатольевич. – Да нет, не ошибся… – Яр задумчиво почесал подбородок, не было похоже, что врет, впрочем, ведь и раньше было не похоже. – Но не станешь же ты говорить, что и с Анастасией Титовой не знакома? Глаза девушку вдруг сузились, почему-то сразу в мыслях мужчины возникла ассоциация с кошкой, которая выпускает коготки, предупреждающе шипит, когда кто-то подходит слишком близко. – Что вам нужно? – Я просто подумал, что мы уже радовали несколько раз своими звонками твоего отца, и как-то это несправедливо, обделять мать, ты так не думаешь? – он, конечно, блефовал, номера женщины, которую не смог найти даже профессиональный сыщик, у него не было, но Саше об этом знать не обязательно. – Что? Вам? Нужно? – а она занервничала, теперь-то он видел это очень четко, еще больше напряглась, да и краска прилила к лицу. – Ничего особенного, узнать, как ты распорядилась своим счетом. Надеюсь, когда ты вкладываешь миллионы долларов, об этом ты забываешь не так же быстро, как о покупке новой сумочки? С каждой минутой Саша все меньше понимала, что тут происходит. Сначала он называет непонятное имя, потом еще более непонятное название, потом упоминает ее мать, теперь речь зашла о каких-то миллионах … – Каким счетом? Ярослав, до этого стучащий пальцами по столешнице, нервируя своими движениями еще больше, вдруг по ней ударил, заставив Сашу содрогнуться. Резко встал, в два шага вновь преодолел расстояние: – Не зли меня, Саша. Просто отвечай, иначе… Отвечай! – пусть он не крикнул, но от его тона плечи снова невольно дернулись. – Я не понимаю, о каких счетах идет речь. Я не распоряжалась никакими миллионами! Вы сами говорили, что у меня нет денег! Их, правда, нет! Это деньги отца, он их кладет на счета и снимает! Он! – Мне позвать Артема? Или предпочитаешь кого-то другого? – Зачем? – от собственного крика Сашу затрясло еще больше. – Я же предупреждал, что будет, если начнешь выёживаться. Предупреждал? Мне надоело играть в игры с твоим упрямством. Даю последний шанс, или ты сама объясняешь мне взаимосвязь между господином Шутовым, твоей матерью и твоими денежками, или ты делаешь это порядком потрепанной. – Я понятия не имею кто такой Шутов! Неужели не ясно?! Я могу поклясться! И о чем вы говорите, тоже понятия не имею! Черт… – руки тряслись до такой степени, что даже сжать их в кулаки нормально не получалось, не хватало сил. – А мать? – Что мать? – не в состоянии контролировать себя, Саша даже не обратила внимания, что кричит, – я не видела ее семнадцать лет! Найдете – передавайте привет! – толкнув нависшего над ней мужчину, она вдруг помчалась в ванную. Ярослав следом не пошел, молча провожая взглядом. Кажется, не врет. И эти ее слова о том, что миллионами распоряжается отец… Отец, мать, кто угодно, и совершенно не обязательно во все это посвящают ее. Когда чуть успокоившись, Саша вернулась в комнату, Самарского и след простыл. Вряд ли он получил то, что хотел, но больше из нее вытянуть бы не удалось, просто потому, что она правда понятия не имела, о чем он говорил. * * * – Константин Львович, вы просили напомнить вам о встрече с директором «Билдинг фо». – Да, – Титов встал с кресла, снял с вешалки пиджак. Мужчина был готов наконец-то повстречаться с загадочным конкурентом, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от своих мыслей о тендере и дочери. Вот уже больше недели эти два слова постоянно преследовали его тандемом. – Ее отменили. – В смысле? – мужчина застыл. – Только что звонила секретарь господина Шутова, просила передать извинения, встречу придется перенести… – чувствуя на себе взгляд суровых глаз, вроде бы привыкшая уже к поведению шефа помощница, съежилась. – Что он себе позволяет? Думает, я стану подстраиваться под его график? Выскочка! – пиджак вернулся на место, только совсем не так аккуратно, как висел до этого, а Титов все же из кабинета вышел. Ему срочно нужно выпить, и оказаться как можно дальше от этого дурдома. * * * Закрывшись в своем кабинете, Ярослав подошел к столу. За окном садилось солнце, вид красивый, завораживающий, успокаивающий… Он почему-то поверил в то, что Саша не врет. В этот раз не врет. Ведь это вполне возможно, что счет формально ее, но распоряжается не она. Сколько лет тому создана фирма? Три, четыре, пять? Она могла быть слишком мала, чтобы распоряжаться самой. На эти вопросы она ответить наверняка не сможет, а кто тогда? То, что Шутов – всего лишь подставная фигура – сомнений никаких. Вот только чья? И зачем? Остается надеяться только на Диму и их пресловутого сыщика, который это гнездо разорил, и чутье подсказывало Яру, еще много гадости вылезет оттуда. Так просто, как надеялся, желаемое он вряд ли получит. Странно… Она сказала, что не видела мать семнадцать лет. Хотя… Ведь ее и правда не удалось найти. Тогда что с ней? И как Анастасия Титова связанна с «Билдинг фо»? Снова завибрировал телефон, на этот раз звонил уже не Дима. – Привет, – Яр посмотрел на календарь, на этот раз, они не разговаривали рекордно долго, только подобные рекорды его почему-то не радовали. – Как твоя выставка? – Хорошо… Все прошло хорошо, критики бесновались, конечно, но мы же знали, что так и будет, кроме того… – Снежа хотела сказать еще что-то, но передумала. Ведь она позвонила не для того, чтобы обсуждать выставку. – Слава, я скучаю, когда ты вернешься? Прости, я столько всего наговорила… – Скоро, очень скоро. – Когда? Хотя бы на день, Слава. Прилети утром, улети вечером, хотя бы на день… – Я пока не могу, извини. В трубке молчали. Сколько раз она просила его об этом, сколько раз он выбирал что-то другое, а не ее. И каждый раз было так пусто внутри… Но и без него было слишком сложно. – Я начинаю забывать твое лицо, Слава. Это плохой знак… – Снежа, пожалуйста. – Я не собираюсь ссориться, правда. Я просто очень хочу, чтобы ты поскорей вернулся домой. Много? – Нет. – Спасибо. – Расскажи про выставку… Снежа рассказывала, он слушал, потом спросил что-то еще, снова слушал знакомый уже много-много лет голос, напоминающий журчание ручейка, убаюкивающий. Когда она говорила, хотелось закрыть глаза, проваливаясь в сновидения. Сама Снежа не спрашивала ничего, знала, что ответов все равно не добьется, ни от него, ни от Димы. Два скрытных дурака. Больше часа она пыталась наверстать те крохи общения с ним, которых сама себя лишила, бросив трубку в прошлый раз. Она надеялась, что это заставит его не уезжать, передумать, хоть раз, один единственный раз выбрать ее, а не работу. Не получилось. – Закрой глаза, – голос Снежи по ту сторону опустился почти до шепота. Яр улыбнулся уголками губ, но ослушаться не посмел. Его очаровывала наивность девушки, ее идеи часто были такими детскими, но такими чистыми в своей непосредственности. – Закрыл? – Да. – Поцелуй меня… Хоть так, – в своей киевской квартире девушка устроилась на диване, точно так же закрыв глаза. Почему-то казалось, что если подумать об одном и том же на расстоянии сотен километров, это будет почти правда. Лицо Ярослава появилось в воображении быстро, пусть чуть размыто, не так отчетливо как обычно, но это мелочи. Изо всех сил она попыталась ощутить этот свой воображаемый поцелуй. Слушая размеренное дыхание в трубке, Слава и правда закрыл глаза, попытался вспомнить улыбающееся лицо, обрамленное светлыми локонами, кажется, получилось. Воображаемая Снежа ему улыбалась, чуть лукаво, вместо привычных двух ямочек, показалась лишь одна. Правда представить ее лицо это в стократ проще, чем почувствовать поцелуй, но ведь игра стоит свеч. Он попытался, кажется, даже получилось, пусть не было того ощущения, которое появляется всегда, стоит коснуться ее губ, пусть не чувствовался цветочный аромат, но ведь это совсем другое – это скорей близость душ, чем тел. Вот только оторвавшись от вымышленных губ, он не ожидал… что смотреть на него будут медовые глаза, не смеющиеся зеленые Снежины, а чуть прищуренные, колкие глаза другой. – Черт… – Яр не удержался от ругательства. Милую магию, в которую Снежа вложила всю себя, вдруг размело по углам сознания. – Что? – эту перемену почувствовал не только мужчина, но и она сама. – Ничего, просто мне уже пора, прости. Целую, – он не дал ей возможности попрощаться, сбросив вызов. Черт, это было, правда, неожиданно. Какого хрена Титова забралась даже в его мысли? Нужно быстрее решать эту проблему и возвращаться к нормальной жизни… * * * К чему были эти странные вопросы, Саша так и не поняла, а объяснять ей не спешили. Почему-то и в голову не могло прийти, что интересовать похитителей может ее мать, а не отец. Очень-очень давно в последний раз поднималась эта тема, и по правде сказать, Саша этому несказанно радовалась, ведь не самые приятные воспоминания в ее жизни связаны с этой женщиной. – Можно? – наверное, впервые за все время пребывания Саши в этом доме, в дверь постучали. Не важно, что прежде сами же и открыли, это все равно приятно. В проеме показался Артем, видимо, в хорошем расположении духа, раз так лучезарно улыбается. – Что-то давно я не заходил… – он прошелся взглядом по комнате, в которой ничего не изменилось, оглянулся на Сашу. – Прости, хлебом-солью встретить не могу, хлеб уже унесли… – девушка не смогла не ответить на улыбку. Странно, ведь и Самарский, и Артем – оба похитители, одного поля ягоды, но первый кажется самым настоящим дьяволом, а второй – нет. – Прощаю, я, в общем-то, по делу. – Какому? Артем прошел, оставив дверь открытой. Намеренно или нет, но тем самым он дал возможность Саше выглянуть в коридор. Ничего особенного, дощатые стены, мягкий свет, кресло на том же месте. – У меня завтра выходной. Я еду в город, – Артем сел в кресло, заложил руки за голову, вытянул ноги, демонстрируя полную расслабленность. – Поздравляю. Подозреваю, у меня таких выходных не предвидится? – Я вот что хотел спросить, Глаша сказала, тебе что-то нужно… Я готов писать список… – подтверждая готовность, мужчина достал из кармана блокнот, карандаш, поднял вопросительный взгляд. – В смысле? – от такой щедрости Саша опешила, уже давно смирившись, что ее потребности – последнее, что интересует обитателей дома. – Я еду в город, там будут маркеты, в них будет товар, разный, Саша, если тебе что-то нужно, скажи, я куплю. Я надеюсь, объяснять, что огнестрельное оружие и ножи в этот список вносить смысла нет, не надо? – Самарский одобрил такое самаритянство? – пришла очередь Артема закатывать глаза. – Александра Константиновна, вы сейчас говорите с начальником охраны, в частности, охраны вашей персоны, думаете, кто бы проверял передаваемый вам заказ? Я готов писать, а то смотри, ведь могу и передумать. Он лукавил, передумывать не собирался, решил сделать девушке приятно сразу же, как Глаша пожаловалась, что они держат ее в спартанских условиях – мыть голову мылом, когда волосы спускаются до поясницы – не самое приятное. Ему не сложно, а еще одну галочку в помощи нуждающейся поставить это поможет. Саша попросила лишь то, о чем мечтала все эти дни, шампунь, гель, мочалку, хоть какой-то крем, чтобы справиться с сухостью кожи, еще подобную мелочевку, до последнего думала, стоит ли заикаться о просьбе зайти в аптеку, но решила, что нет. В конце концов, она уже тут достаточно давно, много нервничала, больше чем за последний десяток лет, но пока что приступов не было, кроме того Артем не стал бы покупать лекарства без объяснений, а объяснять ему – значит и Самарскому, которому начальник охраны донесет точно. – Проводишь? – Артем встал, потянулся. – Ждите завтра со всем необходимым, миледи, ваш верный рыцарь справится с этим непосильным заданием… Не веря еще до конца, что ее правда завтра ждет настоящий нормальный душ, Саша рассмеялась в голос. Тоже впервые в этом доме. – Тебе идет… – уже у двери Артем обернулся, бросил улыбку в ответ, – так правда намного лучше, Саша. Поднять настроение еще больше, оставив дверь открытой, он не мог, правда, осточертевшие уже три щелчка сейчас Сашу совершенно не волновали. Странно, как иногда человек может радоваться таким простым вещам. Наверное она все-таки становится истеричкой… И как ни странно, даже эта мысль заставила ее рассмеяться в голос еще громче. – Что за сеанс смехотерапии? – за дверью, прислонившись к стене, стоял Ярослав. Он наградил Артема тяжелым взглядом, улыбка на лице подчиненного потухла. – Рассказал анекдот. Видимо, смешной. – Мне казалось, ты работаешь охранником, а не придворным шутом, это ведь исправимо… – Простите, – Артем виновато опустил глаза. – Может, ты не только анекдотами делишься, гляди, барышня захочет прогуляться, тоже с придурошной улыбочкой станешь на задних лапках? – услышанное Яра взбесило: и поведение Артема, и этот смех за дверью. – Вы считаете, что я плохо справляюсь со своими обязанностями? – пусть Артем не обладал тем превосходством, которое позволяло подчинять себе людей Самарскому, в одном он был уверен – нынешние замечания шефа совершенно беспочвенны. – Я считаю, что тебе стоит пересмотреть свое отношение к работе, Артем. К этой конкретной работе. Перестань таскаться к девке, это, – он указал на дверь, – место, где мы держим заложницу, ясно? Не комната свиданий. Ответа от Артема не ждали. Лишь согласного кивка, мол, понял, усвоил, больше не повторится. – Найди кого-то, чтоб разблокировали телефон, хочу проверить мобильный Титовой, думаю, там найдем много всего интересного. – Хорошо. – И сделай это как можно быстрее. Если, конечно, найдешь время между вашими задушевными беседами. Оттолкнувшись от стены, Ярослав продолжил свой путь. Он остановился потому, что дверь была открыта, решил прислушаться, видимо зря – заигрывания Артема и смех Титовой испортили настроение окончательно. * * * Еще день, и ничегошеньки не стало понятней. Бедная Алекс до сих пор неизвестно где, а она сама… Алиса со злостью бросила в голубей очередной порцией хлебных крошек. Бросала именно в них, вряд ли бедным животным доводилось раньше кормиться вот так – находясь под жестким обстрелом едой. В следующий понедельник на учебу, снова пары, конспекты, лекции и семинары, и каждый, все поголовно, будут подходить к ней с вопросом, где же Титова? А ей и ответить-то нечего, не то, что подругу предъявить. – Не занято? – мужчина средних лет, а может чуть старше, подошел беззвучно. Алиса даже не сразу поняла, что обращаются к ней, и лишь заслышав мягкое покашливание, подняла взгляд. – Нет. Не занято, – в такую холодрыгу вряд ли кому-то еще придет в голову устроить посиделки в парке. Конец августа совсем не радовал погодой – сыро, холодно и серо. Лавки напротив и в нескольких шагах были пусты… – Благодарю, – мужчина расправил полы плаща, устраиваясь рядом. Алиса же косо смотрела на соседа, чувствуя, что, наверное, зря позволила сесть возле себя. Пустой парк, незнакомый мужчина… Совсем не то сочетание, которое вызывает доверие. Голуби, совсем обнаглев, подходили очень близко, тюкались клювами в мокрые кроссовки, их-то появление неизвестного совершенно не волновало… Правда, и сама Алиса скоро успокоилась, когда прошла минута, потом еще, и еще, а мужчина, будто не замечая ее, расслаблено оглядывался по сторонам, органично вписываясь в «интерьер». Мысленно отдав приказ не накручивать себя, Алиса бросила новую порцию крошек оголодавшим пташкам. Алекс обязана вернуться до начала учебы. Просто обязана. Титов с дурнем Геной должны ее найти, иначе… Иначе быть не может! Девушка пересмотрела кучу фильмов о пропавших без вести, о кражах людей, да даже о похищениях землян инопланетянами, художественных, документальных, иногда казалось, что теперь Алиса просто профессионал в этом вопросе, вот только какой в этом толк? – Жаль, что лето так быстро прошло, правда? – из раздумий девушку выдернул спокойный вопрос, неизвестно даже кому адресованный – ей или мужчина обращался сам к себе. – Жаль… – Алиса бросила последнюю горсть крошек, вытряхнула пустой пакетик. Когда девушка собиралась уже встать, ведь на разговоры с незнакомцем совершенно не тянуло, мужчина повернулся к ней, лучезарно улыбнулся. – Вы меня не узнаете? – Алиса внимательно посмотрела в лицо, а потом искренне ответила: – Нет. Мы знакомы? – а вдруг какой-то сотрудник отца или работник школы, университета? – Почти. Я знаю вашу подругу, Сашеньку Титову, еще с пеленок. Она никогда обо мне не рассказывала? Внутри у Алисы все похолодело. – Кто вы? – Друг семьи, если можно так сказать, – еще одна улыбка незнакомца заставила внутренний голос просто кричать об опасности. – Я знаю, что вы с Сашенькой близко общаетесь, а так случилось, что сам я не могу с ней сейчас связаться, ума не приложу, что случилось с ее номером, трубку не берет. – Она не в стране. – Да? Я почему-то так и подумал, а когда вернется, не подскажете? Очень я соскучился по малышке, хотел сделать ей сюрприз, я ведь тоже сто лет не был в Киеве, не так давно вернулся, а не виделись мы очень, поверьте, очень долго. – Вам лучше спросить у отца Алекс… – Алиса встала, собираясь позорно сбежать. Это странно, очень странно. Таких совпадений не бывает, он не встретился ей случайно, значит, следил, и если друг семьи, так почему же обращается к ней, Алисе, когда есть действительно семья… И зачем ему Алекс? – Я, к сожалению, не могу, мы с Костей чуть повздорили, давно это было, но ведь вы знаете, какие упрямые бывают мужчины, нам сложно свою неправоту признать, а тем более попросить за нее прощение… Совершенно ненужная ей информация вдруг как из рога изобилия полилась потоком слов незнакомца. Алисе даже показалось, что он сумасшедший, который может разговаривать сам с собой, не испытывая при этом дискомфорта. – Мне пора, – она выбросила пакет в урну, оглянулась на аллейку, людей там не наблюдалось. Значит, лучше быстрее отцепиться от этого больного, и уже потом позвонить Гене, который должен знать, что кто-то интересуется Алекс. – Подождите, – мужчина попытался схватить девушку за руку, но подстегнутая страхом, Алиса отскочила, а потом быстро направилась прочь, готовая перейти на бег в любой момент, если незнакомец решит попытаться догнать, – когда Сашенька вернется? Слышите меня? Алиса слышала, но отвечать не собиралась, ускорила шаг, а потом и правда побежала, подальше от странного человека, надеясь, что больше его не повстречает. * * * Артем слово сдержал, купил все, о чем Саша просила, особенно не надеясь, и даже больше. Отпустив сменявшего его на посту охранника, он снова постучал в дверь. Впервые со времен их знакомства Саша увидела мужчину в штатском. Не в опрятном костюме, подчеркивающем солидный статус, а в обыкновенных джинсах и джемпере, даже как-то по-домашнему, что ли. – Надеюсь, я ничего не забыл, – на кровать опустился увесистый пакет. – Спасибо… – девушка не знала, что еще нужно ответить, это проявление доброй воли, или сейчас с нее потребуют услугу за услугу, указание Самарского или проявление инициативы Артема? – Пожалуйста, обращайтесь, я всегда готов. Сегодня Саша была похожа на его сестричку как никогда, наверное, за счет того, что собрала волосы, как часто делала его младшенькая, в высокий пучок на затылке, чуть неопрятный, но очень милый. – Например, дать мне ключи от комнаты? – Саша грустно улыбнулась. Нет, она, несомненно, была благодарна за проявленную к ней доброту, но ведь и забывать о том, что ее держат тут силой, не стоило. – Александра Константиновна… – Артем тяжело вздохнул, качая головой. За все время, проведенное здесь, эта тема еще не поднималась. Она никогда не делала попыток попросить его ей помочь. Может, понимала их бесперспективность, а может, ждала удобного момента. – Прости, я все понимаю, – желая замять неудобную ситуацию, Саша взялась разглядывать принесенные «подарки». – Нет, не понимаешь. Я не могу тебя отпустить. Как бы ни относился, а отношусь хорошо, уж поверь. Ты мне нравишься, Саша. Как человек. Я вижу, что ты добрая, вижу, что всего лишь заложница ситуации, и поверь, хочу не меньше чем ты, чтоб все это закончилось. Но об одном не проси – против Самарского я не пойду. Нет смысла, Саша. Он все равно получит, что хочет. И лучше, чтоб он получил это малой кровью, а рисковать своей работой ради того, чтоб ему пришлось делать это чуть дольше, чем он планировал, я не стану. И тебе не советую ставить палки в колеса. От тебя ничего не зависит. Грубо? Возможно. Правдиво? Однозначно. Она и сама это все понимала. Не станет человек, служащий верой и правдой, вдруг помогать ей, знакомой без году неделя девушке, подставляя себя. – А Константин Львович еще не… – договорить Саше Артем не дал. – Нет. Пока условие Ярослава Анатольевича не исполнено. Но как только он все сделает, ты об этом узнаешь. Сразу после отказа от тендера я лично посажу тебя в самолет, не волнуйся. – Я уже не верю, что это когда-то произойдет… Артем почему-то улыбнулся. – Поверь, никто не рад тому, что все так затягивается. Думаешь, Самарский мечтает, проводить дни напролет тут, вместо того, чтобы вернуться в Киев? Он потому и бесится, что не привык к замкнутому пространству, и как только его требование исполнят – пулей помчит назад. – А пока мне предстоит наблюдать за тем, как именно он бесится? – Сашу передернуло, стоило лишь вспомнить, какой он умеет наводить на нее страх. – Относись к этому по-философски, ну что плохого он может тебе сделать? Что плохого тебе могу сделать я? Саша посмотрела на мужчину, одним взглядом выражая, сколько всего ей могут сделать. Кажется, Артем свою ошибку понял. – Ладно, не так. Ты тут уже достаточно долго, и что? Руки-ноги целы, голова на месте, одежда, еда, общение. Вот, – он указал на кровать, – даже больше. Я не говорю, что ты должна рыдать от счастья, просто не ищи проблему там, где ее нет. Может, он в чем-то и прав, может, с ней и правда ведут себя лучше, чем она могла рассчитывать, но ведь это не отменяет главного – она находится в этой клетке, пусть и позолоченной, против собственной воли. Но объяснять это Артему Саша не собиралась. Увидев, что разговор уходит совсем не в нужное русло, Артем поднялся с кресла. – Хорошо, я лучше пойду, а ты перестань столько думать и испробуй все в этом пакете… – он направился к двери, – не проводишь? Саша послушно проследовала за охранником, сторонним наблюдателем следила за тем, как он отмыкает дверь, переступает порог. – Спокойной ночи, – получив дружеский щелчок по носу, Саша невольно улыбнулась. – Спокойной. Дверь она закрыла сама, и даже уже особо не расстроилась, когда ее вновь замкнули на ключ снаружи. Наверное, стоит прислушаться к совету и перестать тратить нервы на то, что, к сожалению, неизбежно. Взяв в охапку пакет, Саша отправилась в ванную. Глава 8 Какое это счастье – рассматривать разнообразные баночки, пытаться прочесть инструкцию к применению на пяти непонятных языках, определить по запаху, какой из кремов предназначен для чего. Саша невольно подумала, что какой-то девушке повезет с таким молодым человеком, как Артем. Он умел выбирать даже те мелочи, которые часто вызывали сомнения у женской братии. Бесконечно долго Саша стояла под душем, втирая в волосы бесподобно пахнущий шампунь, наслаждалась ощущением пены на пальцах, делала на голове замысловатые прически, как в детстве, а потом разрушала их под упругими струями. Ей даже удалось на какое-то время забыть о том, где она находится, кажется, она что-то напевала, благо, некому подслушивать. Ступив босыми ногами на холодный кафель, Саша непроизвольно поежилась, схватила с полки полотенце с длинным ворсом, замотала в него волосы. Влезать в ношенное не хотелось, второе такое же полотенце пришлось очень кстати. Так же не хотелось и думать о том, что сейчас придется открыть дверь, впустить холодный воздух. Девушка стерла с зеркала капельки воды, распустила волосы, пытаясь совместить их сушку с оттягиванием момента возвращения в комнату. Она уже привыкла к жизни без часов, организм как-то сам приспособился отсчитывать время. Девушка знала, когда ждать посетителей, знала, во сколько приблизительно встала, знала, когда лишенный активной деятельности организм запросится спать. Несколько раз даже устраивала себе проверки, сначала предполагая время, а потом спрашивая о нем у Глаши. До минуты, конечно, не угадывала, но всегда была близка. Сейчас она провела в душе по меньшей мере час, для нее это было несвойственно, но когда другого способа себя занять не находится, даже в таком обыденном деле начинаешь видеть увлекательное развлечение. Развесив мокрое полотенце на сушилке, а в другое замотавшись потуже, девушка наконец-то собралась с силами – хорошего понемножку, ведь по сложившейся традиции ее ждал увлекательнейший вечер в обществе себя любимой в замкнутом пространстве. – Я никогда не понимал, что занимает так много времени, у девушек, приводящих себя в порядок. Оказывается, даже у тех, которые… кхм… содержатся в заложницах. По телу прошла дрожь, то ли от холода в комнате, то ли от того, кто сидел в кресле напротив, то ли от того, как этот кто-то смотрел. * * * Яру уже порядком осточертело то и дело натыкаться на телячьи нежности Артема с Титовой. Вот и сегодня он снова стал свидетелем их воркования у двери, видимо, к его «совету» Артем не прислушался. Зря. – У тебя же выходной, – когда к охраннику подошел Самарский, у Артема на губах играла улыбка. – Я сделал все быстрее, чем думал… – А может, соскучился по Сашеньке? – почему-то такая возможность реально бесила. – Я всего лишь пытаюсь хорошо исполнять свои обязанности, Ярослав Анатольевич. – Ну-ну… Ключ… – Яр протянул руку. Артем поколебался секунду, но ослушаться не посмел. – Свободен, у тебя выходной, пришли кого-то другого. Под пристальным наблюдением Самарского, Артем развернулся, послушно поплелся вниз. Спорить с Ярославом, часто, себе дороже. Тем более доказывать что-то. Тем более, тогда, когда действительно поступил не совсем правильно. Ярослав дождался, пока охранник скроется за поворотом, а потом снова открыл дверь. Внутри – пусто, и первой мыслью даже было поднять на ноги дом, убить дурака Артема, а потом найти девчонку и задать трепки еще и ей, но в душе включили воду. Значит, она там. Не утруждаясь попытками объяснить даже самому себе – зачем, Яр решил дождаться девушку тут же. Сел в кресло, устремляя взгляд в дверь. Ждать пришлось долго. Интересно, а если бы она знала, какое счастье ее тут ждет, стала бы напевать эту странную песенку под нос? А еще интересно, что скажет, когда все же увидит его? Снова испугается, как всегда? Или зашипит, как умеет? Ярослав по-настоящему предвкушал, какую же именно реакцию вызовет у Титовой… Наконец-то дверь открылась, оттуда показалась продолжающая сушить руками волосы Саша. – Я никогда не понимал, что занимает так много времени, у девушек, приводящих себя в порядок. Оказывается, даже у тех, которые… кхм… содержатся в заложницах. Яр невольно прошелся взглядом от пят до головы девушки. Странно, но увидеть ее в таком виде не ожидал, смуглая кожа на фоне белоснежного полотенца выглядела красиво, на выступающих ключицах капельки воды, рассыпанные по плечам мокрые еще локоны… Поймав такой пристальный взгляд, Саша почувствовала себя неуютно, очень-очень неуютно. В компании диких зверей ей сейчас было бы комфортней. – У меня к вам снова пара вопросов, Александра Константиновна… – второй, третий раз он прошелся по застывшему силуэту взглядом, будто не замечая, как заставляет девушку напрягаться. Конечно, это ведь не он полуголый сейчас, еще более уязвимый, чем обычно, – могу я их задать? Вместо ответа Саша отступила к двери. Сейчас было не лучшее для того, чтобы пытаться сохранить хладнокровность и самообладание, и если она будет продолжать чувствовать себя так глупо и небезопасно, разговор станет еще менее приятным, чем мог бы быть… – Куда? – Мне будет комфортней говорить с вами одетой, – посчитав, что такое ее желание вполне нормально, скрывать причину бегства смысла не видела, – дайте мне хотя бы минуту. – А мне кажется, так тоже неплохо, – и еще один пронзительных взгляд. – Или ты предпочитаешь в таком виде общаться с Артемом? – он встал с кресла, сделал шаг в ее сторону. – Я вижу, он балует тебя, – Яр достал что-то из кармана, покрутил в воздухе. Какой-то флакончик, наверное, выпал, когда она забирала все в ванную, остался на кровати, а непонятно для чего явившийся Самарский его там нашел. – Это запрещено? – если мужчина ответит да, то Саша собиралась попросить огласить весь список запрещенных для нее занятий. Хотя бы для того, чтоб знать, за что же ей придется стать свидетельницей следующей вспышки гнева Ярослава Анатольевича. – Без моего ведома – да, – он подошел совсем близко. Чтоб смотреть в лицо сопернику, Саше снова пришлось запрокинуть голову. – Дайте мне минуту, – Саша отвернулась, надеясь юркнуть в ванную, пока еще есть такая возможность, не успела, одной рукой Ярослав захлопнул только начавшую открываться дверь, другой перекрыл возможность сбежать. – Так что? Понравились подарки? Вот теперь Саше вдруг стало страшно. Он неконтролируем. Кажется, может сделать что угодно, ударить, крикнуть, придушить, что угодно. Даже спиной она чувствовала гневный взгляд, о том холоде, который девушка ощутила, лишь вернувшись в комнату, Саша друг забыла – от перекрывающего пути бегства тела исходил жар. – Да. – Отлично, – зрачки будто сверкнули гневом. – Я надеюсь, ты его отблагодарила за такую щедрость? Или ваши отношения еще не так серьезны? Горячее дыхание Саша чувствовала на виске, повернуться же – боялась больше смерти. В голове билась прописная истина – смотреть в глаза, значит, принимать вызов, а сейчас он ее пугал по-настоящему и сильно, больше, чем тогда с осколком. Тогда хоть была понятна причина, а теперь… Неужели какие-то шампуни заставили мужчину так взбеситься? – Почему молчим? А, Саша? Наконец-то нечего сказать? Может, тогда поговорим о твоих родителях и господине Шутове? Кто снял деньги с твоего счета? Папа, мама или другой дяденька? Или может ты сделала это сама? А? В ответ – звенящая тишина, черт, девочка, скажи хоть что-то, иначе… – О каком счете идет речь? Я же уже говорила, что у меня нет никакого… – закончить ей не дали, резко развернули, поддели подбородок, запрокидывая голову, смотреть в эти глаза сейчас было особенно страшно, не только страшно, странно… – А я ведь предупреждал, малышка, что твое вранье добром не кончится. Артема звать мне лень, так что уж прости, придется довольствоваться тем, что есть. И прежде, чем Саша успела понять, что это значит, Самарский наклонился, накрывая ее губы своими. Девушка попыталась отвернуться, но где там – напор только усилился, кожу покрыли мурашки. Не увенчались успехом попытки увернуться ни во второй, ни в третий раз, оттолкнуть руками тоже не удалось, а прекратить этот поцелуй очень хотелось. Так ее не целовали ни разу, слишком жестко, слишком запредельно страстно, он, видимо, и правда был очень зол, если так целует, то как бы бил… Не отрываясь от измученных губ, Яр отпустил ручку двери, чтобы сделать то, что хотел с того самого момента, как Саша показалась в проеме – почувствовать, правда ли кожа и на ощупь такая же мягкая, как кажется, горячая ладонь легла на бедро, подтягивая полотенце выше. Девушка этот жест ощутила, ощутила и начала сопротивляться еще больше. Одно дело – попытка унизить жестким поцелуем, и совсем другое то, что он делает теперь, она избегала подобного достаточно долго совсем не для того, чтобы сейчас… – Черт… – вибрацию в кармане почувствовала даже Саша, так тесно Яр зажал ее между дверью и собственным телом, а потом заиграла мелодия. Он резко отступил, опять впуская между ними холод, достал аппарат из кармана, а потом… Не сказав ни слова, даже не посмотрев на жадно хватающую воздух раскрасневшуюся Сашу, вышел, хлопнув дверью. Все так же чувствуя, как тело пробивает мелкая дрожь, Саша соскользнула на пол, ноги отказались ее держать. Закрыв лицо руками, она попыталась выровнять дыхание, это сейчас самое главное. Нельзя паниковать, нельзя нервничать, нельзя думать о том, что он вернется, и о том, какая муха его укусила. И выбросить к чертовой бабушке эти Артемовы подачки, если они настолько бесят хозяина ситуации. Саша понятия не имела, чей звонок помог ей, но готова была этого человека сейчас расцеловать… Хотя нет, стоило снова подумать о поцелуе, как руки начали непроизвольно трястись. Яр вылетел из комнаты как пробка, чуть не забыв замкнуть злосчастную дверь. Черт, он даже не думал, что может так взбеситься, причем практически на ровном месте… Он ведь потерял контроль, если бы не звонок… Телефон продолжал разрываться. – Да, – получилось слишком резко, наверное. – Прости, да… * * * – Прям так и сказал, что он друг семьи, и спросил где Алекс? – Да. – А ты..? – А я убежала. Он был странный, Гена. Очень. Улыбался, как самый настоящий маньяк… – Алиса вспомнила встретившегося в парке сумасшедшего и ее передернуло. После того злосчастного дня, идя по улицам, она то и дело оборачивалась, боясь встретиться с мужчиной снова. Непонятно чем именно, но он хорошенько ее испугал. А ведь даже не пошел следом, дал спокойно смыться. – А как он выглядел? Может, я узнаю… – Обычно. Лет пятьдесят, может чуть больше или меньше. Не толстый, не худой, кажется, лысина есть. Я уже не вспомню. Но вот глаза – странные, он, правда, маньяка напоминал, Гена, я не выдумываю! – Я тебе верю, успокойся, – Гена открыл дверь машины, приглашая девушку сесть, они встретились у офиса, чтобы не терять время, он решил подвести Алису домой, а по пути выслушать, в чем же причина такой срочной встречи. – Кто это мог быть? – Гена захлопнул дверцу, оставив на некоторое время ее в машине одну. – Не знаю, – мужчина обошел машину, сел, – может какой-то ухажер неудачливый? Видел вас вместе, а тут решил подкатить, непонятно только к Алекс или к тебе. – Может… – Алиса вздохнула, она уже передумала сотню вариантов, и этот у нее тоже возникал. – Или действительно какой-то друг семьи. – Саша никогда меня ни с кем не знакомила, такое бы я запомнила. Я вообще теперь понимаю, что знаю о ней намного меньше, чем должна подруга. – Это Алекс, – Гена вырулил со стоянки, резко нажал на газ, – ладно, пока что можешь выбросить из головы этого друга, если появится снова – звони, а так мы о нем все равно ничего не узнаем. Пока есть дела поважней. – Какие? – Получилось засечь телефон Алекс. Он появился и почти сразу пропал, но нам хватило. Его активировали в Париже. – Вы нашли, где именно? С ней все хорошо? – Нет… – машина остановилась на светофоре, – в смысле не нашли. Это наверняка была не она, но это хоть какая-то зацепка. – Слабенькая. – Ну, уж простите, какая есть. – Честно, я не понимаю вас, – Алиса не была настроена ругаться, только мысленно задала те вопросы, которые озвучить не решалась: «она ведь не просто пропала? Ее выкрали? А раз выкрали, то не могли не предъявить условия. А раз предъявили, так что же вы тянете?» Перебирая вопросы в уме, девушка молчала, озвучить их храбрости не хватило, даже не храбрости… не было смысла – Гена все равно не ответит. Мужчина заехал во двор ее дома, храня молчания, заглушил мотор и лишь потом повернулся: – Ты слишком много думаешь, Алиса, это опасно, – он не собирался угрожать, просто ответа на ее вопрос у него не было, а что-то сказать было надо. – Чего они хотят? – Это связано с бизнесом. – Да я уж как-то поняла, что с бизнесом, почему Титов тянет? Гена бессильно опустил голову на руль. – Я не знаю, Алиса. Не знаю. Ему дали две недели, они еще не прошли. Понятия не имею, чего он ждет, но он никого не слушает. Закрывается в кабинете, рычит и раздает указания. Тема Саши – табу. Поверь, я пытаюсь, постоянно пытаюсь, но он, похоже, совсем с катушек слетел, талдычит только об этом тендере, как сумасшедший. Может твой мужик в парке – это и был Титов? Нет? Главная отличительная черта на лицо – маньячья рожа. Алиса нервно засмеялась над злой шуткой. – Гена, если ты что-то уз… – Помню, иди. Девушка кивнула, выбралась из машины, но прежде чем захлопнуть дверь, решила все же кое-что сказать: – Помнишь, я тогда сказала, что мне стыдно за нас перед Алекс? Мне, правда, стыдно, но знаешь, что я думаю? Она нас простит. Она лучшая, вернется и простит. Гена понятия не имел, почему именно сейчас Алиса решила это сказать, может, почувствовала, что подбодрить нужно его, или пыталась подбодрить себя, но он почему-то поверил. – Спасибо. И перестань гулять в парках в одиночку, хотя бы на время. Дверь захлопнулась, машина рванула с места. * * * Сойдя с траппа самолета, Ярослав поежившись от порыва холодного ветра, дома осень пришла раньше, чем в далекой Франции. У выхода из терминала его уже ждала машина, готовая умчать в любую точку города, и чем быстрее, тем лучше. Он прилетел всего на два дня, и за это время нужно было успеть столько всего сделать… Встретиться с Титовым, уладить все, что не смог сделать Дима, поговорить со Снежей, а главное – объяснить самому себе, что же он творит… – Едем в офис, – шофер кивнул, плавно трогая. Если бы Снежана не позвонила, он не остановился бы на поцелуях, сейчас ему даже казалось, что в тот момент он совершенно не контролировал себя. Ему нужно было всего лишь снова ее припугнуть, снова заставить испугаться, отомстить ей неизвестно за какой промах, а получилось… Ну испугать у него точно получилось, как гулко билось сердце, он чувствовал даже через ворс полотенца. Черт… В тысячный раз перед глазами стала сцена той ночи. Вот потому-то он и уехал. Потому и согласился на робкое предложение Снежи, которая даже сама не надеялась на его согласие. Ярослав Анатольевич Самарский элементарно сбежал. Дима ждал его в кабинете, точнее не ждал… Видимо, Снежана брату о призрачной возможности приезде друга не сказала. Дима удобно расположился в кресле генерального директора, подбрасывая бейсбольный мячик, а потом ловя его. Услышав звук хлопнувшей двери, даже не удосужился повернуться: – Что опять? Я же сказал, до полудня меня не беспокоить. – Простите, Дмитрий Дмитриевич… – Яр с любопытством проследил за тем, как друг резко разворачивается, получив мячиком по макушке. – Слава? – Собственной персоной, – Самарский подошел к дивану, устроился на нем, вытягивая ноги – полет порядком утомил. – Титова что, уже все сделал? Ты привез ему дочь? Так быстро? – с одной стороны, это, несомненно, облегчение, но с другой… Его маленькая игра в большого босса, кажется, закончилась. – Нет, успокойся. Я завтра улетаю. Просто засиделся в глухомани. Оставил Артема за главного… Что тут у вас? – У нас? – растерянный Дима пару раз моргнул, собираясь с мыслями, – у нас все отлично. Все работают, никто не жалуется. – Это радует… – Да. Завтра я снова встречаюсь с этим сыщиком, как его? Кущин? – Яр кивнул. – Раз ты тут, встретимся вместе. Сам послушаешь, какой еще несусветный бред он вытащит на свет божий. Честно, Слава, я чувствую, с этим «Билдингом» проблем будет больше, чем с Титовым. Чувствую, понимаешь? – Посмотрим, Дима, посмотрим, – все уже оказалось не так просто, как они когда-то замышляли, проблемы возникали на всех фронтах, начиная с упрямства Титова, продолжая загадочным Шутовым, да и заложница совершенно не упрощала задачу. – Почему ты не предупредил? Я бы встретил тебя сам. – Зачем? Считай, это был сюрприз. – Он удался, – вспомнив о достаточно болезненном ударе мячика, Дима потер темечко. – Ты сейчас домой, или… – Я приехал работать, Ермолов, так что будь добр, подвинь свою задницу с моего кресла, и принеси мне все, что нужно подписать, – башка после полета трещала, было слишком мало времени и слишком много дел, еще и эта девчонка не выходила из головы. – Ты какой-то агрессивный, Самарский. Гляди, еще покусаешь, – подозрительно зыркнув на друга, Дима встал, отправляясь на поиски нужных документов. – Тебе бы отдохнуть, поспать, побриться, гляди – подобреешь, – продолжил причитать Дима уже себе под нос, а Яр закрыл глаза, считая до десяти, чтобы действительно хоть чуть-чуть успокоиться. Все свое раздражение он сможет выпустить совсем скоро, когда поедет к папеньке Титовой. Говорят, работа – лучшее лекарство, сейчас Ярослав был с этим согласен на все сто. Будучи вдалеке от офиса, он даже не понимал, как скучал по этому. По снующим вокруг людям, по массе вопросов, которые решить мог только он, даже по авралам, которые бесконечно нужно было разруливать. Такая жизнь ему нужна – быстрая, резкая, с кучей стрессов и проблем, только в такие моменты ощущаешь себя живим, да и времени для глупых мыслей нет. К Титову он отправился после обеда. Как и всю свою поездку в Киев, этот визит он не планировал, но не воспользоваться ситуацией не мог. Ведь личная беседа – всегда предпочтительней телефонной. Он не взял с собой охрану, желая разозлить Титова еще больше, будто показывая, что ему-то бояться нечего, решил о своем визите не предупреждать, по той же причине, ведь ему-то отказать в визите Титов не сможет, если дорожит собственный ребенком, конечно. Уже во второй раз за день Яра встречали одной и той же фразой: – Что опять? Я же сказал, меня не беспокоить, – Константин Львович что-то строчил на компьютере, сверля взглядом монитор. – Простите, Константин Львович, я предупреждала, но… – секретарша попыталась выразить напор Самарского в более-менее приемлемых выражениях, но, видимо, получалось плохо, пребывающий почему-то в прекрасном расположении духа Яр решил ей помочь. – Даже я не могу вас побеспокоить, Константин Львович? – мужчина лучезарно улыбнулся резко выпрямившемуся Титову. – Вон! – секретаршу, которой было адресовано слово, как ветром сдуло. Константин же встал, уперев руки в столешницу. Несомненно, впечатление он производил сильное, будь Ярослав чуть пугливей, моложе, зависим от этого человека – наверное, последовал примеру секретарши. Плечи, в размахе, закрывают довольно таки широкое окно, глаза, под насупленными черными бровями, не сулят ничего хорошего, а взгляд… Снежа, наверное была бы не прочь такое лицо сфотографировать, типаж – неповторимый. Легко ступая, Ярослав приблизился к столу, обошел кресло, сел в него, продолжая лучезарно улыбаться беснующемуся Титову. Он молчал, но только дубовая столешница прогнулся под натиском рук, да и из ушей, казалось, сейчас пойдет пар. – Вы не присядете? – Самарский предложил ему сесть в его же кабинете, щенок паршивый! – Какого хрена тебе нужно?! – Титов ударил кулаком по столу, подвернувшаяся ручка треснула, осколки разлетелись по всей комнате. – А вы считаете, нам не о чем поговорить? Кроме как за жизнь, конечно? – Где Алекс, подонок? Говори, слышишь? Говори, иначе из кабинета ты не выйдешь! – А ведь правда похож на любящего отца, такая забота, волнение во взгляде, даже убить меня готовы, правда? – его припадки гнева Самарского совершенно не волновали, в этом-то они очень похожи, он тоже умеет метать взглядом молнии. – Так почему же тогда дражайшая Алекс до сих пор у меня? – Я не сдам тендер, урод! – А как же дочь? Не жалко девочку? Она ведь страдает, я для этого делаю все… – жестоко, пусть, главное – должно быть действенно. Не выдержав, Константин сорвался с места, подлетел к вальяжно устроившемуся «гостю». Он хотел ударить, взять за шкирку и выбросить в окно, что угодно, но в последний момент передумал – под воздействием дурмана, мозг работает по-особенному, зачем применять физическую силу там, где можно победить морально. Человек привык к тому, что мир построен правильно, что сила земного притяжения магнитит все к поверхности планеты, что после зимы приходит весна, что родители любят своих детей, а что, если этот уклад нарушить? – Ты придурок, Самарский, полный придурок! Не понял еще, что чтоб я отказался от своих целей, тебе придется убить? Причем не ее, меня! Яр бросил на Титова странный, злой взгляд. – Ты не на того напал, я не стану распускать слюни, ясно? Отцовские чувства – совсем не то, на что во мне можно надавить… А хочешь я тебе один секрет расскажу? – Яр не ответил, следя за тем, как и без того смуглое лицо собеседника темнеет еще больше. – Я даже не уверен, что она моя дочь. Ты придурок, Самарский… – Титов оттолкнулся, выпрямившись в полный рост, теперь эта скала возвышалась над сидящим мужчиной по-настоящему угрожающе, Титов походил на сумасшедшего, с играющей на губах улыбкой, блестящими глазами… – В следующий раз, прежде чем шантажировать людей, уверься в том, что выбираешь правильный объект. Сумасшедший… Сказав последнее слово, Титов залился смехом, холодным, страшным, совсем не веселым. Не его дочь? Если он хотел, чтоб Яр ему поверил, то придурок как раз он. Саша похожа на отца, как две капли воды, те же глаза, те же черты, только смягчены. – Я не шучу, господин генеральный директор. – Я тоже, Самарский, я тоже! Я не откажусь от тендера, а Сашу… Надо было отдать ее матери-потаскухе еще тогда, сейчас не было бы этих проблем… – последнее замечание мужчина промямлил себе под нос, неуверенно отступив назад. Яр ощутил резкий запах алкоголя, а вслед за ним пришло и осознание – Титов пьян, как чип. Этот старый хрен напился, и несет теперь всякую чушь. – Вали отсюда к чертовой бабушке, понял? И Алекс с собой забирай! И мать ее, потаскуху, тоже, и все к чертям забирай! Я тендер не сдам!!! – он снова пошатнулся, пытаясь устоять на ногах, сделал шаг назад, потом по инерции еще один, и еще, упершись о диван, равновесие все же потерял, аккуратно соскользнув на кушетку. Для его мощной фигуры – получилось намного изящней, чем могло. И стоило телу получить такую мягкую опору, пьяный тут же отрубился. Ярослав смотрел на эту картину, пребывая в шоке. В полнейшем шоке. Он ожидал скандала, драки, натравленных на себя охранников, но не этого. И то, что нес Титов – это же полный бред! И то, что дальше сделал он сам – отлично вписывается в бредовость ситуации, аккуратно прикрыв за собой дверь, мужчина подошел к секретарше. – Константин Львович просил передать, чтоб сегодня его не беспокоили. Отмените все встречи, – наверняка слышавшая крики, секретарша послушно кивнула, немедленно взявшись исполнять приказ, а Самарский направился по коридору прочь. Какая муха его укусила, что он впутался в этот дурдом? Не хватало только ввязываться в семейные проблемы этого алкоголика. Идиот. Погрузившись в свои мысли, Яр не обратил внимания, как наскочил на мужчину, так же стремительно, как он сам, несшегося по коридору навстречу. – Простите, – мужчина отступил, потирая ушибленное плечо. – Ничего, – Яр сделал шаг в сторону, собираясь обойти неожиданно выросшую преграду, но не тут то было. Шизофрения, видимо, в этих стенах в тренде. – Самарский? – то, что его узнали, Яру, конечно, польстило, но не настолько, чтоб это заставило его передумать двигаться к лифту. Новоиспеченный собеседник так не думал. Когда Гена поднял взгляд, потирая плечо, ему даже показалось, что он сошел с ума, слишком часто и много думал об этом человеке в последнее время, вот высшие силы и явили ему галлюцинацию – Самарского собственной персоной – чтоб с ним можно было расквитаться. Но закрыв на секунду глаза, а потом открыв их, Геннадий понял, что морок не пропал, и перед ним враг номер один собственной персоной. Злой, рассеянный Самарский. И он собирается спокойно себе сбежать, чего Гена допускать не собирался. Шаг в сторону Яра, и Гена тоже двигается, преграждая путь. – Что за… – теперь уже Самарский поднял взгляд. Светличного он толком не знал, видел пару раз вместе с Титовым, он вроде как один из приближенных прихвостней, незначительная фигура, но амбициозная. – Где Алекс? – Кто? – Не притворяйся, Самарский, где Саша? Я клянусь тебе, если с ее головы хоть волос упадет, я лично тебя закопаю! Живьем, понял? – звучало неубедительно, особенно из уст человека, который, казалось, даже комара убивает с жалостью. – Мы знакомы? Не привык выслушивать угрозы от неизвестных мне людей, – этот клоун выглядел забавно, было видно, как он пытается не привлекать внимание снующих вокруг людей, и в то же время казаться как можно более убедительным в своих угрозах. Но, к его сожалению, не получалось. – Где Алекс? Этот цирк Яру порядком надоел, без особого труда отбросив удерживающую его руку, он сделал шаг к лифту. – Глупый вопрос. Лучше помоги шефу, пока он не разнес кабинет на щепки в пьяном угаре. Ярослав чувствовал направленный ему в спину испепеляющий взгляд, но как-то не проняло. Вся неприятность, которую мог ему принести этот малый – публично разрыдаться, ну а максимум – попытаться ударить, и то, вряд ли получилось бы. Когда створки лифта съехались, Яр закрыл глаза, делая глубокий вдох и выдох. И что дальше? Одно дело, если это был просто пьяный бред Титова, а если нет? Он что, правда, готов пожертвовать жизнью дочери ради тендера? Да и он сам, Самарский, готов на это? * * * – А Самарский..? – после событий вчерашнего вечера Саша окончательно потеряла покой. Стоило только вспомнить о происшедшем, как щеки заливались краской, а сердце начинало биться с утроенной силой. И если б она хотя бы могла заставить себя не вспоминать… Но нет! Слишком это стало неожиданным, слишком странным и слишком много нервных клеток она потеряла в те мгновения. Опять Саша напрягалась каждый раз, когда к ней в комнату кто-то заходил, а он опять пропал, и слава богу. – Слава уехал. Разве не предупредил? – Глаша взяла в руки щетку, проводя по длинным волосам девушки. Шикарные, у нее в молодости тоже были красивые волосы, но не такие. Тяжелые, отливающие рыжиной на свету, послушные, просто красота. А какая из них получится коса. – Уехал? – сердце пропустило один удар, а потом, кажется, начало успокаиваться. Уехал – это ведь хорошо, можно хоть чуть-чуть расслабиться. – Да. Он и так пробыл тут больше, чем обычно. Раньше прилетал на день, два, а потом обратно в Киев, да и то, я его почти не видела… – поняв, что снова выболтала многовато, Глаша прикусила язык. По правде – зря, Саша и так уже многое сама поняла, что они за границей – однозначно, об этом легко судить по продуктам, а тем более по тому, что все принесенные Артемом флакончики явно импортные, кроме того, открыв однажды окно, Саша услышала иностранную речь – во дворе чинили беседку. Слов разобрать она не смогла, но, кажется, это был французский. Мыслей кричать, привлекать внимание, пытаться просить о помощи, даже не возникло – слишком шансы призрачны. Вот так, по крупицам, она собирала всю информацию, которую только могла, в надежде на то, что ей представится шанс ею воспользоваться. Но в комнате, изолированной от окружающего мира, такая возможность слишком мала, и попытаться расширить границы – следующее, что Саша собиралась сделать. Конечно, она не сомневалась, что папа сделает все, чтобы вызволить ее, что ей можно просто сидеть и ждать, но… Но ведь она тоже могла сделать что-то, попытаться помочь себе сама. Хуже от этого не будет, а может, удастся даже обхитрить Самарского. Чем черт не шутит? – Да, дом ведь большой, в нем можно и днями не встречаться, наверное? Глафира мысленно отругала себя за то, что бывает иногда такой болтливой. – И в маленьком иногда люди днями не встречаются, дело ведь не в домах, а в людях. Если хочешь – будешь находить и время, и место. Это правда, Саша подумала о своем доме – она до сих пор жила в квартире отца, хоть и он сам, да и Алиса постоянно талдычили о том, что она могла бы спокойно переехать в собственную квартиру. Денежный вопрос не стоял никогда, вся проблема в желании… Подруга грезила самостоятельной жизнью, мечтала о независимости от родителей и полной свободе, и в этом Саша видела яркий контраст между ними – она-то хотела другого. Они с папой иногда не виделись неделями, то есть виделись, утром, за завтраком, и ночью, когда отец возвращался раздраженный, даже не обращая внимания на нее, не ложившуюся спать специально, чтоб пожелать спокойной ночи единственному родному человеку. Проблема не в домах, проблема в людях. Грезя о свободе, люди не могут поверить в то, что кто-то мечтает о зависимости. – Глафира, я бы хотела попросить об одном одолжении, моя сумка чисто случайно оказалась в кабинете Ярослава Анатольевича, – Глаша плести косу перестала, напряжение, повисшее в воздухе, почувствовала даже Саша, но попытка не пытка, – мне она нужна. Я попросила бы у Ярослава Анатольевича, но он в отъезде, а мне срочно нужны кое-какие вещи в ней. – Сашенька… – Глаша закончила прическу несколькими резкими движениями, встала с кровати, обошла ее, заглянула девушке в глаза. – Ты ведь знаешь, я этого сделать не смогу. Извини. – Там нет ничего опасного! Клянусь! Просто… Просто я не хочу просить об этом других, – это правда, ей не нужен был телефон, наверняка уже давно разряженный, тем более карточка или деньги, просто страшно постоянно чувствовать себя в опасности потому, что в нужный момент даже ты сам не сможешь себе помочь, не то, что позвать на помощь… – Когда приедет Слава, попроси у него, объясни все. Я не понимаю, почему ты так его боишься? Когда ответ уже был готов сорваться с губ, Саша в последний момент заставила себя смолчать. Может потому, что он – реально опасен? – Ладно, забудьте. Это все глупости, правда, – Глафира погладила погрустневшую Сашу по голове, соглашаясь сменить тему. – Только не нужно говорить о просьбе Ярославу Анатольевичу, хорошо? – Девочка моя… – Глаша покачала головой. Может и не скажет, если Слава не спросит. Пусть он – почти ее ребенок, к Саше она тоже успела прикипеть душой за эти дни. * * * После офиса Титова Яр успел снова побывать в собственном кабинете, на этот раз уже в гордом одиночестве – Дима соизволил вернуться на время к себе. Дел накопилось действительно много, и необходимость уже завтра возвращаться – угнетала. Часы на стене пробили десять вечера, когда он решил, что, кажется, пора двигаться дальше. На сегодня была запланирована еще одна встреча… Припарковав машину у дома Снежи, Яр не спешил заходить, сначала нужно было кое-что проверить. Он не дурак, во всяком случае, не настолько, чтобы оставить своих близких без охраны тогда, когда сам же рискует их жизнями. Круглосуточно возле Снежи должны были дежурить его люди. Причем как открыто, с ее ведома, так и незаметно для девушки. Одно дело – когда твой молодой человек приставляет охранника на время своего отъезда, объясняя это собственным достаточно высоким статусом и опасностями, которые следуют за ним по пятам. И совсем другое – вечно следующая за тобой бронированная машина. А вот и она, охранники его заметили, в салоне включился свет. Подходить Яр не стал, просто кивнул, направляясь к двери подъезда. Кажется, Снежа уже спала, даже в глазок не посмотрела, не спросила кто, автоматически, не до конца проснувшись, открыла дверь, отступила, продолжая протирать глаза. А когда поняла, кто перед ней, остолбенела. Она ведь не думала, что он приедет, даже не надеялась… – Слава? – А кого ты ждала? – из-за спины показался маленький букетик бутонов белых эустом. – Я просто не думала… – все так же растерянно, она отступила, впуская мужчину в дом, поймала поцелуй в уголок губ. – Ты голоден? – Я тебя разбудил? – Да, то есть нет… Подожди, когда ты приехал? Яр взял Снежу за руку, увлекая вглубь квартиры, сел на диван сам, устроил на коленях девушку, бедные цветы так и остались без внимания в прихожей. – Приехал сегодня, уезжаю завтра, и да, я голоден, – не желая тратить время на разговоры без толку, Самарский накрыл губы Снежи. – Подожди, Слава, подожди, – девушка отклонилась, – почему ты не сказал, что прилетел? С Димой вы уже виделись? – Да, я прилетел утром, был в офисе, много дел накопилось… – взгляд девушки прояснился, будто и не было того сонного создания, которое встречало его на пороге еще пару минут тому. – Ясно. Все ясно, Самарский, – Снежа высвободилась из объятий, встала, – ты приехал не ко мне, ты приехал по работе, а я – так, между делом. Чтоб ты знал, это обидно… – бросив обвинения, девушка пошла на кухню. А ведь он прекрасно знал, что так и будет. Мог позвонить, мог заехать еще утром, ничего слишком уж важного бы не пропустил, но в очередной раз наступил все на те же грабли. Посидев несколько минут в тишине, Самарский направился следом за Снежей. – Я дурак… – она стояла спиной, гипнотизируя взглядом кипящий чайник, от звука его голоса вздрогнула. – Нет, это я дура, пора бы уже привыкнуть к тому, что мое место – всегда после. После работы, после друзей, может после других любовниц тоже? Откуда ты прилетел, Слава? И куда улетаешь завтра? – Снежа… – Я помню, Слава, я все помню. Ты не можешь сказать, потому что это опасно для меня. – Так оно и есть. – А ты никогда не думал, что ты не имеешь права решать за всех вокруг? Сегодня ты не хочешь рассказывать, где был, а что будет, если так же поступлю я? Пропаду на неделю, не буду брать трубку, а потом вернусь, будто ничего не случилось? Ты хоть раз ставил себя на мое место? – Я приехал не для очередной ссоры, Снежана. – А я, кажется, с тобой могу только ссориться, Слава. Это пора прекращать, – выпалив слова, Снежа снова отвернулась. Боже, как утомительно его любить! Это разрушительное чувство. Говорят, что любовь спасет мир, но точно не их любовь. Раньше, он подошел бы, попросил прощения, нашел бы способ доказать, что не пора, словами, поступками, помог бы вспомнить, почему они до сих пор вместе, отменил бы рейс на завтра, посвятил целый день только ей, потушил бы очередной их пожар. Он сделал бы так раньше, а сейчас отчетливо понимал – она права. Яр молча вышел из комнаты, потом из квартиры, подъезда, выдохнул пар, даже не ощущая при этом холода. Машина с охраной стояла все там же, где-то на ее этаже горел свет, он же впервые сдался. А ведь не поздно еще вернуться и сделать все как раньше, она наверняка ждет… Пнув носком ботинка подвернувшийся камушек, Самарский пошел к машине. Слишком больших жертв ему стоит эта чертова игра с Титовыми. На секунду перед глазами снова промелькнуло лицо Саши. Он, судя по всему, и сам уже заражается этой обширной шизофренией, присущей всему окружению Константина Львовича. Глава 9 – Чай, кофе? – на рабочем месте Яра опять восседал Дима, напротив – Кущин собственной персоной, сам же генеральный директор остался стоять у окна, предпочитая быть пока просто сторонним наблюдателем. – Кофе, спасибо, – кто был совершенно спокоен – так это сыщик, он-то уже в курсе всего, что остальным мужчинам лишь предстояло узнать, – я рад, что у вас, Ярослав Анатольевич, тоже получилось поприсутствовать. Самарский кисло улыбнулся. Он своему присутствию тут особо не радовался, как и сложившейся ситуации в принципе. – Во-первых, я хочу предупредить, что все не так гладко, как я рассчитывал… Я не могу найти ни старшую, ни младшую Титову, – если второе заставило Яра мысленно похвалить себя и Артема, первое взволновало. – Младшая за границей, где, когда вернется – неизвестно, но я думаю, это не проблема, скоро начало учебы, а значит, я смогу увидеться с ней чуть позже, а вот Анастасия Титова… Вошла улыбающаяся секретарша, в полнейшей тишине поставила на стол чашки, дождавшись кивка шефа – удалилась, провожаемая тремя напряженными взглядами. – Чем глубже я рою, тем четче понимаю – эта история совсем не так проста, как я думал изначально. Последнее упоминание об Анастасии Титовой датируется годом развода. А дальше она скорей всего депортировала, во всяком случае, визу получала, открыла счет на имя дочери, и пропала. Человек по имени Анастасия Титова не устраивался в Штатах на работу, по крайней мере, официально, не страховал свою жизнь, не приобретал в собственность недвижимое имущество. – Вы сказали, человек по имени Анастасия Титова… – Яр тоже умел отмечать мелочи, – может, она тоже сменила имя? Как оказалось, в то время это было в моде. – Да. Вы правильно поняли, я подумал так же, только с ней все прозаично, она почти сразу вышла замуж. Уже в Америке, фамилию нового мужа не взяла, но и от старой отказалась, взяв девичью. – А кто муж? – А вот тут самое интересное. Некий Роман Яковлев. – В чем интерес? – вопрос задал уже Дима. – В том, что этот Роман – бывший шофер Титова, неплохо, да? Яр шумно выдохнул, ругаясь про себя последними словами. Меньше всего ему хотелось копаться в личной жизни конкурента, когда лишь интерес бизнеса имел для него значение. – Не сложно предположить о причинах развода, если женщина меньше чем через год выходит замуж вторично. – А какое отношение это имеет к нашему вопросу? При чем тут «Билдинг фо», Шутов? Если вы решили углубиться в личные проблемы господина Титова, простите, но это не совсем то, о чем просил я… – Зря вы так, Ярослав Анатольевич, – сыщик обижено покачал головой. По нему сразу видно – игрок, обожает интриги, и так же обожает лицезреть недоумение на лицах людей, когда он достает очередной козырь из рукава. – Я ведь не договорил. Какой-то бермудский треугольник явно вечно поблизости героев этой увлекательной истории. Яковлев вел достаточно активную новую жизнь, после переезда в Штаты он-то работал, покупал, продавал, вкладывал, но вот в чем незадача – в один, вряд ли прекрасный, момент он тоже пропал. Вернулся в Киев… И пропал. – Что значит пропал? – В Америку Яковлев Роман не возвращался, скажу даже больше – из Украины уже не выезжал, а тут вел себя приблизительно, как Анастасия Титова в США – не засветился совершенно нигде. Конечно, у нас-то это не так странно, как в Голливуде, легче найти человека, который умеет стоять на голове, чем того, который официально работает, пользуется услугами медицинского характера, тем более в девяностые, но! Он приземлился в Киеве, что-то произошло, а через два месяца появился Шутов. – То есть, вы хотите сказать, что бывший охранник Титова, муж Титовой, это и есть владелец «Билдинг фо»? – Вполне возможно, скажу даже больше, я почти в этом уверен. Но тогда у меня остается еще несколько вопросов – как такое допустил сам Титов? Что нужно новоиспеченному Шутову? И главный – где при этом загадочная Анастасия? – А меня почему-то больше интересует, что же тогда произошло… – Дима чертил какие-то геометрические узоры на подвернувшемся под руку листе. Голова начинала пухнуть от всей этой информации, а понимание так и не приходило… – И это тоже. Вы, наверное, правы, этот вопрос главный. – Нет, – в разговор снова вмешался сосредоточенный Яр, – я не для того все это затевал, чтоб выворачивать на свет всю гниль. Я просто хочу знать – кто такой Шутов, больше мне не нужно. Только это. Сыщик посмотрел на него иронично, как бы намекая, что он все равно нужное раскопает, а от такого бонуса, как может предоставить он, отказываются только дураки. – Как скажете, Ярослав Анатольевич, думаю, я найду с кем поделиться полученной информацией, за отдельную плату, конечно… – например, можно явиться с увесистым таким досье к самому Титову, требуя денег с него уже за молчание, или к Шутову, нужно копнуть еще совсем чуть-чуть глубже, и тогда… – Ваше право… В кармане завибрировал телефон, звонил Артем, извинившись, Яр вышел из комнаты, кивком поручая закончить разговор Диме. Он услышал достаточно, теперь бы полученную информацию переварить… В аэропорт его взялся провожать Дима, в тишине они доехали до терминала, с трудом нашли место для парковки, народ, кажется, массово повалил отдыхать, чувствуя, как необратимо приближается осень. – Я буду там до истечения срока, искренне надеюсь, что к тому времени Титов одумается, а этот доморощенный Шерлок не раскопает несколько висящих на Титове трупов… – Я тоже на это надеюсь, и вообще, Самарский, хоть бы зарплату мне повысил, я ведь корчу из себя и.о., а это дополнительный стресс… – Дима улыбнулся, Яр в ответ тоже. – Хочешь компенсации? Приезжай через неделю к нам, Глаша будет счастлива еще одному рту, воздух, природа, книги, спокойствие – восстановишь свои нервишки… – А приеду, Снежа давно мечтает об отдыхе, вот вдвоем и приедем, будешь встречать гостей! Улыбка с лица Самарского сошла. – Вряд ли она захочет. – Вы снова поругались? Как малые дети, честное слово! Значит так, Слава, разбирайся с Титовой и женись, я как брат тебе заявляю, мне это уже осточертело! – каждый раз, стоило парочке поругаться, Дима первым бежал их мирить с маниакальным энтузиазмом. Конечно, он желал счастья другу и сестре, но было кое-что еще: Диме совсем не хотелось находиться между двух огней, кого-то выбирать, чем-то жертвовать, терять друга, сестру, насиженное место. – А мне-то как осточертело, Дима, ты бы только знал. Звони Шутову, назначай встречу, лучше на время, когда я приеду, если он снова будет выпендриваться – пусть сам выбирает день, я прилечу. Хочу лично посмотреть на этого фрукта. – Хорошо. * * * Снова самолет, аэропорт, машина, ждущая в дождливом уже городе, снова дорога, и дом, ассоциирующийся у Ярослава с вынужденным затворничеством. Снова приходилось возвращаться из своей обычной, такой насыщенной, жизни в эту обитель покоя, толком так и не вдохнув там, в Киеве, полной грудью. – Как вы? – вновь на пороге его встречал Артем, вновь в холл прибежала Глафира. – Успели уже соскучиться, мальчик мой! – женщина чмокнула Самарского в щеку, совершенно не обращая внимания на молчаливый протест. – Все хорошо? – Да, если ты, конечно, обо мне спрашиваешь, хотя чувствует мое сердце, я-то интересую тебя в последнюю очередь… Понять женщин – непосильное задание. Яру осталось только следить за тем, как обидевшись на свои же слова, Глаша молча вернулась на кухню. Артем только плечами пожал, мол, меня можете даже не спрашивать… – Что Титова? – Все хорошо. – Насколько? – Глафира бывала у нее намного чаще, мне кажется, лучше спросить у нее. – А вот это уже пугает… С нее станется подговорить Глашу, пора эту дружбу прекращать. Артем усмехнулся, но отвечать не стал… Он бы с удовольствием посмотрел, как Самарский скажет Глафире, что «дружбу пора прекращать». – Ты уверен, что она ничего не… замышляет? – во время поездки он часто думал, какой должна быть реакция на его действия той ночью – страх, гнев, опять отказ от пищи, но не безразличие. – Нет, если бы замышляла, я знал бы, все по-прежнему. – Хорошо, – кивнув, Ярослав прошел к лестнице, – я проверю. – А что в Киеве? – Артем бросил вопрос уже вдогонку. – В Киеве – жизнь, не то, что в нашем болоте… Яр быстро помчал наверх, даже не услышав издевательский смешок из кухни. Глаша помнила всякое, но «болотом» ее дом еще не называли. Тем более обидно услышать это от того, для кого стараешься создать все условия, чтоб он остался в этом «болоте» подольше. * * * Помогать Саше с сумкой Глафира наотрез отказалась. Знала, что сделала правильно, во всяком случае, не нарушила свое обещание, данное не так давно Славе, но чувство вины это понимание не заглушило. Оставшееся до его возвращения время, женщина изо всех сил пыталась компенсировать неудавшееся одолжение вкусностями, рассказами, книгами. Небывалая щедрость – теперь в скромной обители Саши появилась книга. Оголодав по хоть какому-то разнообразию, Саша взялась за ее прочтение с особым рвением. Перелистывая страницы, боялась, что рано или поздно наступит момент, когда книгу придется закрыть, и снова уткнуться взглядом в белые стены, осточертевшие уже до зубовного скрежета. Саша улыбнулась, в очередной раз поразившись, как у автора получается передавать непосредственность героев, их наивность, над которой хочется постоянно, на протяжении всей книги, по-доброму смеяться, что она и делала. – Что читаем? Вскинув взгляд в сторону двери, Саша почувствовала, как улыбка тут же тухнет, а еще хочется в голос отругать себя за то, что ведет себя так беспечно. Вновь ее застали врасплох. Самарский подошел к кровати, выдернул книгу из рук без спросу, покрутил перед лицом. Если заберет – будет обидно. – С приездом, – Саша одарила мужчину тяжелым взглядом. – Прости, сувениров не привез, разве что пламенные приветы, – девушка напряглась. – От господина Титова. В памяти Ярослава снова возник образ нависающего над ним Константина и его слова о том, что мужчина даже не уверен, его ли Саша дочь. Если это правда, а не пьяный угар – он полный идиот. – Добился своего? – Саша всеми силами пыталась спрятать глубже волнение, возникшее, стоило только Самарскому приблизиться. – Пока нет. – Сожалею. – Ты вечно врешь, не замечала? – похлопывая книгой по голени, Яр заставлял снова напрячься. Вопрос остался без ответа. Парадокс, но на памяти Саши, она не врала ему ни разу. Ей или просто нечего было говорить, или она предпочитала умолчать, а ведь это не совсем ложь. – Когда вы меня отпустите? – Вы? – Яр удивленно поднял бровь. – После всего, что между нами было, все еще вы? Ему захотелось поэкспериментировать, дождаться реакции. Ожидания оправдались – лицо порозовело, а глаза сузились, девушка явно сдерживала желание бросить какую-то гадость в ответ. – Когда? – Когда посчитаю нужным. Где сейчас находится твоя мать? – он уже во второй раз интересовался этой женщиной, а вот Саша своей тактике не изменила – просто промолчала. Резко переходить с темы на тему умеет не только он. – Я хочу выходить из комнаты. – Где сейчас находится твоя мать? – в уголках губ Самарского заиграла улыбка. Ему нравилось, когда Саша начинала проявлять характер. До поры, до времени. – Я отвечу, если вы пообещаете, что я смогу выходить из комнаты, – она ужасно не любила торговаться. Не любила, и не умела. Никогда не просила поставить оценку выше, считая, что получает заслуженное, никогда не просила сбавить цену, даже там, где это делают все. – Нет. Это не обсуждается, – когда отвечают безапелляционно, так не улыбаются, а Самарский походил сейчас на чеширского кота. – Почему? – Ты забываешься, девочка, это не услуга за услугу. Ты – в моем полном распоряжении. Я не нуждаюсь в твоем разрешении, если захочу – получу всю нужную мне информацию. Просто, из доброты душевной, я предоставляю тебе возможность рассказать все интересующее меня самой. – А если нет, то опять возьмешься за пытки, или просто изнасилуешь? – как часто бывает, слова сорвались прежде, чем их истинный смысл дошел до самой Саши. Она пыталась не думать о том, что произошло тогда, и ей даже казалось – получалось, но не когда он снова выводит из себя странными вопросами и безапелляционностью. – А что бы ты выбрала? – улыбка с губ не сошла, но вот взгляд снова стал холодным. На этот вопрос, она спокойно могла ответить правду: – Пытки. – Все было так ужасно? – еще секунду тому стоявший в двух шагах Самарский приблизился, обжег дыханием щеку. – Я понятия не имею где она, доволен? – отодвинуться было нереально, справа и слева путь преграждали руки мужчины, за спиной – стена. – Кто? – Яр приблизился на миллиметр, еще, потом еще, коснулся кожи кончиком носа. Он долго думал о том, что же тогда на него нашло, но все его версии о минутном помутнении отпали сейчас – когда она снова рядом, и его снова к ней тянет. – Ты спрашивал, где моя мать, я не имею ни малейшего понятия. Доволен? – Откуда я могу знать, что ты не врешь? – Яр почувствовал, как она непроизвольно отклоняется каждый раз, стоит их лицам соприкоснуться. – Чего ты хочешь? – такое его поведение пугало до колик в желудке. Не презрение, как вначале, даже не гнев, как совсем недавно, а то, что он делал сейчас. – А на что похоже? Я хочу правды, и как вижу, самый действенный способ – добиться ее таким образом. – Это статья, – Саша вжалась в спинку кровати, пытаясь хоть так создать дистанцию, которую Яр тут же преодолел. Девушка то и дело чувствовала касания колючей щеки, носа, губ к уху. Свои ответы он шептал. – Все, что связано с тобой – статья, так пусть это будет хотя бы приятно… – шутил ли он, пугал или предупреждал – однозначного ответа не было и у самого Яра. Просто сейчас хотелось именно этого – вдыхать незнакомый еще запах, видеть, как по коже на руках проходят мурашки. Когда-то Саша давала себе обет не просить. Но, кажется, ее воля слишком слаба, неизвестность пугала больше, чем возможность физической боли. – Не надо. Пожалуйста, – она сглотнула комок, стоявший в горле. Несколько долгих мгновений ничего не происходило. Саша чувствовала дыхание на виске, руки все так же заграждали путь к бегству, книга лежала на покрывале. А потом… Мужчина выдохнул, резко поднялся, отступил. – Выходить ты не будешь. Это не обсуждается. Мой тебе совет – веди себя так, чтобы я сюда больше не заходил. * * * – Ты обижаешься на меня? – по тому, как Глаша вела себя весь вечер, это было очевидно. Обычно разговорчивая, сегодня она ела молча, лишь кивками и короткими «да»/»нет», отвечая на все поставленные вопросы. Ярослав пытался добиться расположения по всякому: подхалимаж, интрига – не помогало ничего, последним в списке способов значился прямой вопрос. – А ты догадливый, – домоправительница усмехнулась. – Что не так? Я чем-то провинился перед тобой? – А ты не понимаешь? – женщина посмотрела на воспитанника пристально, ведь не может он не понимать. Просто не может. Она же пыталась в детстве научить его тому, что такое хорошо, что плохо, что делать можно, что нельзя. И то, что происходит сейчас в ее доме – подпадает под категорию нельзя. Конечно, ее обидели слова про «болото», но это стало всего лишь толчком к разговору, который она собиралась начать. – Нет, понятия не имею, – Ярослав почувствовал перемены в настроении, и теперь, откинувшись на спинку стула, ждал, готовый принять удар и попытаться его отбить. – Кто для тебя Сашенька? – начать предстояло издалека, задать ему главный интересующий вопрос сразу и в лоб – то же, что добровольно закрыть тему. – Уже Сашенька? Я тоже хотел поговорить с тобой об этом, мне кажется, слишком ты привязалась к постороннему человеку. Мне она – совершенно посторонний человек. – Угу, – Глафира кивнула, – и как часто совершенно посторонние люди живут у тебя в доме? – Когда того требуют обстоятельства. – Угу. А без права выхода из комнаты? – Когда того требуют обстоятельства, – он сейчас выглядел в глазах Глафиры упрямым мальчишкой – сложенные на груди руки, насупленные брови, тяжелый взгляд. – Какие обстоятельства? – Спроси у милой Сашеньки, зачем же интересоваться у меня, если есть она? – Прекрати, я спрашиваю у тебя, потому, что ты для меня – родной человек, а от родных я привыкла получать правдивые ответы на прямые вопросы. Этот допрос порядком раздражал, для не самого удачного дня, он планировал совсем не такое окончание. То, что ему пришлось приложить массу усилий, чтоб покинуть комнату пленницы – напрягало, что вновь пришлось окунуться в местную размеренность жизни – напрягало, что снова все дела фирмы приходилось решать по телефону или через почтовый ящик – раздражало, а вместо того, чтоб успокоиться хотя бы сейчас, слушая интересный рассказ Глафиры, или даже просто сидя с ней в тишине, ему приходилось раздражаться еще больше, терпя допрос. – А ты готова слышать правдивые ответы? Не боишься во мне разочароваться? – когда-то Саша так аргументировала собственную ложь Глафире, не сказала, где они познакомились, чтоб женщина не нервничала, и тогда его это тоже взбесило. – Боюсь, Слава, очень боюсь, но незнание – самое страшное. Они несколько долгих минут сверлили друг друга взглядом, она – призывая поделиться, готовая подставить плечо и направить на путь истинный, он – с каким-то мстительным удовольствием представляющий, как изменится лицо любимой няни, стоит ему наконец-то озвучить то, что она уже и так прекрасно понимала. Ни ее надеждам, ни его планам в тот вечер сбыться было не суждено. В них вмешался третий, находящийся на расстоянии нескольких тысяч километров. Тишину разрезала трель звонка, Яр разорвал зрительный контакт первым, достал телефон. Он знал, кто звонит, и если раньше, может, не взял бы трубку, сейчас, для того, чтобы этот вечер стал поистине незабываемым – разговора со Снежей сильно не хватало. – Спасибо, все было очень вкусно, – встав, мужчина направился прочь размашистым шагом, уже у двери его догнал оклик: – Мы не договорили! Если ты думаешь, что можешь так просто от меня сбежать, ты ошибаешься! – А я должен куда-то от кого-то сбегать? В собственном доме? Мне кажется, ты забываешься Глаша… – никогда он не позволял себе такой грубости с ней, и она ее не заслуживала, но сложно остановиться, когда скопившаяся агрессия жаждет выйти. – Не смей, Слава. Не веди себя как тот, кем ты не есть! Ты не подонок. Не вымещай злость на мне или на Саше. Мы перед тобой не виноваты. Ты сам виноват во всем, что происходит в твоей жизни! – ему получилось ее ужалить, больно, сказанные слова надолго останутся в памяти, будут время от времени всплывать, посылая холодок вдоль хребта, но и доставить ему извращенное удовольствие – потеряв от его слов дар речи – Глаша не собиралась. – Я так не думаю… – проведя наконец-то по экрану телефона, Яр вышел из комнаты, жаль, не было двери, которой можно было хлопнуть, выглядело бы намного театральней. Глафира встала, начала собирать оставленную посуду. Она надеялась, что стыдно станет ему, что он раскается, одумается, но похоже нет, а вот ей стыдно… И ужасно не хочется думать, что от ее резких слов пострадает кто-то другой. * * * – Привет, – прежде чем взять трубку, Яр сделал глубокий вдох. Снежный ком раздражения продолжал копиться, и сейчас ему предстояло облачиться в очередной слой. «Виноват только ты сам…» Нет. В том-то и дело, что нет. Если бы все зависело от него, до такого бы не дошло никогда. Они бы не ругались с Глафирой, его бы тут вообще не было, и уже давно, он бы не уехал тогда от Снежи, не тянулся бы как маньяк к Титовой. – Я не отвлекаю? – прописная истина, которую девушка поняла за годы их знакомства – лишь в случае, если он не занят любым другим делом, ей может быть подарена минутка ценного времени. – Ты не отвлекаешь, – Самарский сделал ударение на первом слове. – Зачем ты усилил охрану? Я об этом не просила. И это неудобно. Я не собираюсь ездить на работу под конвоем. – Потерпи чуть-чуть, это временно. Я скоро вернусь и охрану сниму. – Нет, – Снежа была настроена решительна. То, что он ушел – показательно, очень показательно. А в таких случаях лучше сразу жечь мосты, они уже не единожды на этом погорели. – Что нет? – Сними охрану сейчас. Слава, нас больше ничего не связывает, и в твоей опеке я не нуждаюсь. – Я не стану этого делать, пока не пойму, что ты опять в безопасности, – он не был уверен в том, что Титов не решится отплатить ему той же монетой, ведь «зуб за зуб» никто не отменял, а если пострадает Снежа – он себе никогда не простит. – Меня есть, кому защитить, Слава. В твоей опеке я не нуждаюсь, – даже ее нежный голос иногда становился жестким. – Есть, кому защитить? – Представь себе. Ты – не единственный в мире, Слава. Как и я. – Что ты имеешь в виду? – градус все повышался, неумолимо приближаясь к точке кипения. – Я прошу об одном – убери охрану и убирайся из моей жизни. Я устала от тебя. Даже когда ты черти где, не даешь мне жить спокойно. Ты тогда правду сказал, мы только мучаем друг друга. Не знаю, чем я мучаю тебя, но ты вынимаешь из меня душу. Я не хочу тебя ненавидеть, просто сделай то, что я прошу. – Снежана, такие решения не принимаются по телефону, тебе не кажется? Девушка нервно хихикнула. – Да? Да мы с тобой даже женились бы по телефону, Слава! Слишком у тебя плотный график. – Я не сниму охрану. – Меня есть, кому защитить. – Думаешь, Дима сможет… – он был высокого мнения о друге как о бизнесмене, но не как об охраннике, потому-то они с Артемом так соперничали, Диме сложно было принять то, что у кого-то что-то получается лучше в глазах Самарского. – При чем тут Дима? Мой мужчина сможет меня защитить… Снежа сказала это со зла, от раздражения, от подступающих уже гневных слез. – Твой мужчина? – голос Самарского резко похолодел. – Да, Ярослав, не делай вид, что ты хранил мне верность все годы наших отношений! Я все равно не поверю. И не смей меня в чем-то обвинять. Мы расстаемся, забери охрану, и не смей снова отправлять ко мне Диму. Это наши с тобой дела, и я от всего устала. Почувствовав, что еще слово, и она просто напросто расплачется, девушка скинула. Слезы обиды бежали по щекам, она врала Ярославу впервые. Зачем? Чтоб сделать так же больно, как было ей. Низкая женская месть, но легче от нее не стало, как бы она не надеялась. Яр слушал тишину, отсчитывая последние мгновения своего спокойствия. Хотя ведь ярость тоже бывает спокойной? Вдох-выдох… «Мой мужчина»… Вдох-выход… «Я все равно не поверю, не смей меня обвинять»… Глафира явно проигрывает в сегодняшнем вечернем марафоне раздражителей. Положив телефон на стол, Самарский подошел к бару. С помощью чего можно лучше всего расслабиться? Конечно, с помощью алкоголя. А чтоб не помчаться сейчас обратно в Киев, с целью закончить разговор – алкоголя должно быть много. * * * Зачем он снова начал разговор о ее матери? Дура, надо было не растекаться там, трясясь как заяц, а думать, Саша, надо было думать, анализировать и не умолять «не надо», а задать один единственный вопрос: «зачем?». Сложно представить, как сведенья о матери могут навредить отцу, они ведь даже понятия не имеют, где сейчас женщина… Женщина… Саша усмехнулась, дочери обычно не так обращаются к матерям. Сегодня ночь была как никогда красива, по крайней мере, тот кусочек неба, который виден из окна без адреса был неимоверно красив. Звездное небо не затянуто облаками, осмелев, Саша даже открыла окно, чтобы впустить свежий прохладный воздух в помещение. Ей никто не запрещал это делать, решетки все равно обезопасят об бегства, хотя… Черт его знает, что ей разрешено в этом доме, все ведь зависит от настроения одного единственного мужчины. Самарский – странный человек, впрочем, наверное, как и она сама, ее отец, мать… Просто его странность для нее необъяснима, его поступки нелогичны, и совершенно непредсказуемы. Это пугало больше всего – что еще секунду тому спокойный, он может вдруг озвереть, или наоборот – еще минуту тому угрожавший, вдруг совершит поступок, сродни выражения нежности. Хотя нет, не нежности, это что-то другое, странное… Облокотившись о подоконник, девушка приблизилась к решетке, ужасно чувствовать себя птицей в клетке, может ей бы и не захотелось сейчас оказаться на улице, но совершенно точно хотелось иметь право выбора – мочь определять самой, где находиться. О таких мелочах даже не думаешь, пока не попадаешь во власть к другому человеку, распоряжающимся тобой на свое усмотрение. Многих ли людей она в своей жизни ненавидела? Наверное, нет. По настоящему – точно не многих… Мимолетные обиды, недопонимание, дурной характер – эти факторы становились причиной гнева часто в ее жизни, но чтоб ненавидеть… Наверное, она по-настоящему даже понятия не имела о таком чувстве до попадания в этот дом. Самарского она ненавидела, боялась, и потому ненавидела. Хотя больше не его, а свое бессилие рядом с ним. После ухода мужчины она даже не смогла снова взяться за книгу – руки тряслись, мысли разлетались в закутки сознания, то и дело, ставя перед глазами его лицо. Почему-то Саше захотелось пожелать мучителю такой же бессонной ночи, как случилась у нее по его вине. А желания иногда имеют свойство сбываться. * * * – Ярослав Анатольевич? – Артем удивился, увидев шефа посреди ночи блуждающим по дому. Состояния, когда дом спит, у них не существовало, постоянно кому-то приходилось бодрствовать, но Самарский обычно засиживался в кабинете. – Что? – Яр прислонился к стене, вопросительно подняв бровь. Он выпил, много, наверное, слишком много, а ведь давно уже подобным не баловался, как-то времени не было, да и повода. Когда в жизни все идет как по маслу, не до этого, а вот когда все летит в тартар, резко находится и время, и желание. Артем почувствовал резкий запах алкоголя, а потом обратил внимание и странное выражение лица босса. – Вас проводить до комнаты? – он не выглядел пьяным, кажется, контролировал себя, но какого ж черта тогда забыл здесь? – Ты свободен, Артем. – В смысле? – охранник недоверчиво посмотрел на Самарского. – Считай, у тебя выходной. – Но я… – Я не спрашиваю, свободен, – даже в таком состоянии Ярослав сохранял свой командирский тон, вселял уверенность в то, что его решение нельзя опротестовать. – Что вы собираетесь..? – Артем вдруг посмотрел на Самарского по-новому. Он же сам тысячу раз предупреждал Сашу о том, что лучше шефа не злить, прекрасно понимая, что ничем хорошим это для нее не закончится, а сейчас Самарский стоял перед ним и он был зол. Очень зол. Показательная расслабленность не могла ввести в заблуждение, по лицу ходили тени. – Артем, я считаю до трех, ты либо уходишь, либо я увольняю тебя за неподчинение. Решай. Раз. Артем смачно ругнулся про себя. Саша, что ж ты натворила? Дурочка. Ведь он не сможет ее защитить. Никто в этом доме не сможет. И дело даже не в том, что просто напросто потеряет работу, а в том, что получит такого врага, как Ярослав. – Два. Мысленно ненавидя себя за малодушие, за то, что бросает беззащитную, даже не подозревающую, наверное, о происходящем за дверью Сашу, на неизвестно на что способного Самарского, Артем встал с кресла. – Правильный выбор, ключ. – Ярослав Анатольевич… – он не знал толком, что хотел сказать, может попросить, может отговорить, но за что? От чего? Мужчина лишь интуитивно чувствовал, что той, которая скрывается сейчас за дверью, грозит опасность. – Три, Артем. Спокойной ночи, – тяжело вздохнув, охранник сдался, вложил в протянутую ладонь ключ. * * * Прежде, чем решиться наведать гостью, Ярослав долго упивался своим состоянием загнанного в клетку, дикого, разъяренного зверя. Именно так он себя чувствовал, снова вернувшись в «болото», услышав обвинения из уст родной няни, узнав об измене, казалось, любимой женщины, и все из-за нее. Глафира ошибалась, не он виноват в том, что жизнь рушится, она. И за это придется платить свою цену. В ночной тишине звук голосов за дверью различался особенно хорошо, но слов разобрать Саша не смогла. А стоило замку щелкнуть, сердце ускорило темп. Она мысленно попросила небеса лишь об одном – чтоб это был не Самарский. Прогадала. Он вошел в комнату, остановился, привыкая к темноте. О том, где застанет пленницу, почему-то не думал, а увидев силуэт вырисованный светом из окна – даже не удивился. – Планируешь побег? Еще не поняла, что от меня не убежишь? – от его интонации температура в комнате резко снизилась, по спине девушки прошел холодок. – Было жарко, я открыла окно, это запрещено? – Да, – ее совершенно спокойный, кажется, даже примирительный тон только еще больше раздражал. – А что еще запрещено? – Задавать вопросы. То ли от страха, то ли чтоб скрыть раздражение, Саша отвернулась, закрывая злосчастное окно. Он ведь элементарно придрался, как и до этого, без причины, на ровном месте. – Что-то еще? – закрыв створки, Саша осталась стоять спиной к мужчине. – Не поворачивайся к врагу спиной, Алекс, – ее тактика провалилась, она-то надеялась, что Самарский выйдет, но, кажется, не угадала. «Совет» прозвучал над самим ухом. И пусть сказанное – разумно, но почему-то сейчас повернуться, увидеть его так близко – было слишком страшно. – Что-то еще? – Ты приносишь слишком много неудобств. В ответ – тишина, раздражающая еще больше. – Я начинаю сомневаться, стоит ли оно того… – Не стоит, – собрав силы в кулак, Саша таки развернулась. Она заставила себя вскинуть взгляд, встретиться с голубыми холодными глазами, набрать полную грудь воздуха, чтобы разразиться тирадой, доказать, что не стоит, убедить, что ее похищение – ошибка, говорить, говорить, говорить, пока он не уйдет из комнаты, схватившись за голову, но не успела. Не интересуясь ее мнением, Самарский притянул девушку к себе, закрывая рот поцелуем. – Что ты… – она запрокинула голову, освобождаясь от нежеланного натиска, получилось только на мгновение, потом он снова заставил ее приблизиться, взявшись за затылок. – Просто хочу понять… – небогатого опыта Саши оказалось достаточно, чтобы понять – он не шутит, не пугает и не испытывает, он правда собирается тут и сейчас… «понять». Если первые пару секунд, скованная шоком, Саша лишь принимала происходящее как данность, то стоило до сознания дойти значения слов, у девушки началась паника. – Не смей… – она уперлась руками в грудь, снова пытаясь оттолкнуть – безрезультатно, треснула ткань футболки, – Не смей! – ее резко развернули, вжимая уже в стену, сопротивляться стало сложнее. – Отпусти, придурок! Слышишь? Может он и слышал, но на каждое ее слово реагировал совсем не так, как Саша надеялась – сильнее прижимал, снова пытался поцеловать, чтобы заткнулась. Он понимал, что делает. Он хотел ее. Уже давно, просто сегодня наконец-то решился себе в этом признаться. Не измена Снежи стала причиной, не необходимость находить в этом доме, не отказ от действий Титова, а лишь его непонятно откуда взявшаяся тяга. – Урод… – Саша успевала выдыхать ругательства лишь в те короткие мгновения, на который он отрывался от ее губ. Сердце билось так гулко, мозг работал на пределе, не в состоянии сформулировать хоть какой-то план действий, она пыталась сопротивляться изо всех сил, царапаясь, кусаясь, оттягивая мужчину от себя за волосы, и все с одним результатом, он давал ей времени лишь на вдох. Саша уже прекрасно понимала, чем все закончится, во что выльется, и сопротивлялась еще больше. Эта ночь стала бы худшей в ее жизни, она не сомневалась, если бы помощь не пришла, откуда не ждали… Следствие паники у обычных людей – вспотевшие ладошки, повышение ритма сердцебиения, путаница в мыслях, кто-то начинает заикаться, у кого-то трясутся коленки. А у астматиков может начаться приступ удушья. Очередной поцелуй, Саша почувствовала, как руки мужчины взялись за молнию на джинсах, и организм отреагировал так, как не случалось уже давно. Девушка попыталась сделать вдох… И не смогла… Это ужасное ощущение. Это даже не боль, которая накатывает волной, достигает пика, а потом уходит. Когда ты не можешь дышать, мир вокруг перестает существовать, оставляя тебя наедине со своим бессилием. Ты прекрасно все осознаешь, понимаешь, что тебе нужен воздух, вот только получить его не можешь, ты снова пытаешься, и снова не получается… Когда Саша вдруг перестала сопротивляться, Яр оторвался от зацелованных уже губ, чтобы понять в чем причина, отступил на шаг, ожидая чего угодно, вот только не того, что согнувшись пополам, девушка зайдется кашлем. Ее ингалятор, ей нужен ее ингалятор. Сейчас. Иначе отцу нечего будет возвращать. Саша пыталась не поддаваться панике, сделать еще один вдох, хотя казалось, для этого приходится сбрасывать с груди тонну песка. По сравнению с тем, какие чувства захлестнули ее сейчас, страх минутной давности – детский лепет. Сухой кашель продолжал вырываться из горла, но легче не становилось. Будто пытаясь сделать шаг против штормового ветра, Саша прилагала все усилия, чтобы сделать вдох, хоть один. – Что? – Яр опустился на колени, пытаясь заглянуть в лицо девушки. Вместо ответа Саша закашляла еще сильней. – Что? Саша, что? – он схватил девушку за плечи, заставляя сфокусироваться на нем. – Воды? – девушка замотала головой, открывая и закрывая рот как рыба, свистящий вдох, и очередной приступ удушливого кашля. – Что? Саша, скажи, что? – Моя… сумка, – в борьбе за жизнь не имеет значения, у кого просишь помощи – друга или врага, когда паника застилает разум, не до гордости, – там ингалятор… Помедлив пару секунд, мужчина рванул к двери. Сумка, там был какой-то баллончик, он даже внимания на него не обратил, слишком заинтересовавшись телефоном, зря, придурок. Залетел в кабинет, открыл один из ящиков, извлек оттуда содержимое. Важной была каждая секунда, он знал, схватив злосчастное лекарство, помчал назад. На глазах у Саши выступили слезы. Давно, очень давно с ней не происходило такого. Давно она так не пугалась, давно так долго не могла не дышать. Каждый вдох давался с трудом, грудная клетка болела, принимая крохи воздуха совсем неохотно. Она даже не заметила, когда к ней, сползшей уже на пол, подлетел Самарский, лишь почувствовала, как в руку вложили баллончик. – Дыши. Слышишь? Дыши. Трясущимися руками Саша сделала ингаляцию, потом еще одну, и еще. Лишь бы помогло, потому что сил больше нет. – Дыши, Саша… Неизвестно, слушаясь ли его, или ей удалось справиться самой, но дыхание начало потихоньку выравниваться. Сил хватило лишь на то, чтобы закрыть глаза, окончательно опускаясь на холодный пол. Ингалятор выпал из ослабших пальцем, покатился в сторону Самарского. Было не важно, что она, кажется, так и проведет ночь, прислонившись головой к углу кровати, что напротив продолжает сидеть мужчина, который еще совсем недавно вел себя как последняя сволочь, что весь этот кошмар происходит с ней так далеко от дома… Просто так хорошо дышать. Здоровым людям этого не понять… Глава 10 Они сидели в тишине очень долго, а может Саше так только казалось. Она ждала, когда появятся силы сделать хотя бы одно усилие, копила возвращающуюся энергию по крупицам. Более беспомощной, чем сейчас, она не была рядом с Самарским еще никогда. Реши он продолжить теперь – не получил бы никакого отпора. Ни физически, ни морально Саша не была на это способна, и даже страха не было. Вот только он не продолжал, и не уходил. Даже с закрытыми глазами девушка чувствовала направленный на нее напряженный взгляд, слышала размеренное дыхание на расстоянии полуметра. – Вот зачем тебе нужна была сумка? – лукавством было бы сказать, что он не испугался. Испугался, и очень. Не каждый день сталкиваешься с таким, причем тогда, когда совершенно не ожидаешь. – Уйди, – она не истерила, не требовала, просто просила, ни на что не осталось больше сил, даже чтобы на секунду открыть глаза, пришлось приложить усилия. – Чтобы ты снова согнулась вдвое, не в состоянии дышать? Волнение? Самарский пытается за нее волноваться? Даже думать о таком смешно. – Думаешь, за труп дочери получишь еще меньше? Правильно. Пожалуй, стоит попытаться. – Не смей, – он поддел подбородок, заставил вскинуть голову, снова поднять взгляд. – Скорей я сам тебя прибью, чем позволю совершить самоубийство в моем доме, поняла? – Ненавижу, – Саша мотнула головой, освобождаясь из его захвата. Почему он встретился на ее пути? Неужели за ней уже столько грехов? – Есть за что. – Уйди. Я прошу тебя, уйди, – когда он правда поднялся, Саша даже не поверила, неужели так просто? Встанет и уйдет? Но нет, шаг к ней, снова присел, подхватил на руки, опустил на кровать. – Есть что-то еще, что я должен знать? – Меня тошнит от тебя, – сейчас она могла позволить себе сказать все, что угодно, ведь слова можно списать на то, что в мозг долго не поступал кислород, если кому-то вообще нужны объяснения. В дальнейшую дискуссию он почему-то вступать не стал, зачем-то наклонился – точно, ее баллончик. Яр долго стоял, вертя в руках такую нужную ей вещь. А ведь именно потому-то она и не говорила, знала, что ее слабость может стать отличным оружием в чужих руках. Лучше всего шантажировать наркомана дозой, алкоголика стаканом водки, а больного человека тем, что способно облегчить страдания. И если раньше она была просто похищенной дочерью своего отца-бизнесмена, то сегодня стала похищенной больной дочерью, единственное средство, способное помочь которой, держит сейчас в руках похититель. – Почти пустой, – Самарский взболтал, приложив к уху, – а что бы ты делала, если я понятия не имел, где сумка? Ты сама-то хоть понимаешь, насколько это глупо? Обняв колени, Саша сидела молча, может глупо, но лучше так, чем зависеть от него еще и в этом. Так и не дождавшись ответа, Самарский вдруг сделал то, чего Саша ждала меньше всего – поставил ингалятор на тумбочку. – Не надо считать меня зверем. Во всяком случае, не настолько, – развернулся, стремительно вышел, уже привычных трех щелчков Саша не услышала. Встать, проверить, убедиться не было ни сил, ни желания. Приключений на сегодня достаточно, приключений достаточно в принципе. Она понятия не имела, что на него нашло, и знать-то не хотела, но возможное повторение этой ночи, наверное, станет одним из ее худших страхов. * * * Стоило лишь коснуться ухом подушки, как Саша заснула. Так бывало всегда после приступа. Снилось что-то странное, суетное, мужчина, женщина, ссора, слушающий все ребенок, а потом непонятно откуда взялся Самарский, и вот, они уже вдвоем в темноте, и он снова целует, и каждый раз Саша просыпается, понимает, что это всего лишь сон, и вновь проваливается в сновидение, чтобы снова и снова ходить по кругу – ссора, ребенок, Самарский, комната, поцелуй. Хотелось разорвать этот круговорот, проснуться окончательно, но не получалось. – Нет, жара, кажется, нет, – сквозь сон Саша почувствовала на своем лбу чьи-то руки, заботливые, мягкие, пахнущие корицей. – Просыпайся, Сашенька. Глафира… Это была она. Сейчас, наверное, уже далеко за полдень, вот женщина и пришла проведать. Ее забота приятна, хотя бы из благодарности Саша попыталась разлепить глаза, получилось только со второго раза. Ей в лицо озабоченно заглядывала Глаша, чуть сзади топтался Артем. Тут же Саше был поставлен диагноз – переутомление, на него списан и бледный цвет лица, и полнейшая апатия, и даже посаженный голос. Лечение тоже прописано, Артем отправлен на кухню за какао. Такой заботе девушка даже особо не удивилась, но было, несомненно, приятно, когда вокруг тебя носятся – это приятно. Единственный вопрос, который не давал расслабиться – как будет выглядеть их дальнейшее общение с Самарским? Чего ей ждать? – А Ярослав Анатольевич..? – Саша сделала глоток горячего молока, вопросительно посмотрев на Глафиру. – Он уехал утром, сказал, на пару дней. – Угу… – вздох облегчения скрыть Саша даже не пыталась. Это заметил и Артем, следящий сейчас за ней еще более пристально, чем обычно. Что вчера произошло? Что сделала она и что Самарский? Он вызвал Артема к себе ни свет, ни зоря, дал пару поручений и уехал, не сказав куда, не сказав на сколько, зачем. И эти поручения… Ей теперь разрешено выходить из комнаты. Артем сообщил об этом лишь тогда, когда Глаша отправилась за завтраком. И еще он должен купить то, что скажет Саша. – В смысле? – Саша непонимающе посмотрела на разглядывающего ее мужчину. – Я не знаю, так сказал Ярослав Анатольевич. Лекарства. Он, наверное, имел в виду лекарства. Саша потянулась за ингалятором на тумбочку, взяла в руки. Невиданная щедрость, совершенно неожиданное проявление человечности, только в одном проблема – этот жест доброй воли не заставит Сашу считать его благородным рыцарем. Спросить напрямую, что произошло ночью, Артем не решился, посчитав себя не в праве. Наверное, правильно, Саша все равно бы не ответила. Не винила, просто элементарно не ожидая ничего другого от охранника Самарского, и душу раскрывать перед посторонними не собиралась. А вот отказываться от вдруг снизошедшей на нее благодати – не собиралась. Если раньше перед ней стояла задача просто подождать несколько дней, пока отец решит все вопросы с Самарским, сейчас все изменилось, ей нужно было что-то делать, иначе… Иначе неуравновешенный может снова проснуться в мужчине. Убедившись, что хоть и не совсем здорова, по мнению Глаши, но все же не смертельно больна, охранник и домоправительница оставили ее одну. Замок впервые не щелкнул. Саше непонятны были мотивы такой щедрости, она не ждала от Самарского раскаянья, искренне сомневаясь, что он на такое чувство способен, прекрасно понимала, что этот шаг доставляет и ему, и всему дому кучу неудобств, и все ради чего? Может он рассчитывал, что получив такую долгожданную возможность, она в тот же миг помчит совать свой нос по закуткам дома? Если да, Яр ошибся. Избавившись от хоть и лестного, но сейчас слишком назойливого внимания окружающих, Саша снова откинулась на подушку. Девушка не любила себя в таком состоянии, беспомощного, бессильного овоща, но заставить себя встать пока так и не смогла, моральное истощение, часто много хуже физического, а находясь в этом доме, она теряла моральные силы капля за каплей, пока вчера ночью самые остатки не вытряхнул из нее ненавистный Ярослав Анатольевич. * * * – Ну и к чему был этот концерт? – Глафира сгрузила в раковину принесенную со второго этажа посуду, оглянулась на Артема. Ничего не ответив, мужчина просто пожал плечами. Он соврал, самому утром зайти не хватило духу, боялся. Боялся увидеть ее избитой, или просто не увидеть. Артем смалодушничал, сначала вчера, не воспротивившись шефу, а теперь еще и утром. Никогда не считал себя трусом, а тут так спасовал. – Где Слава? Когда уехал? – после вчерашнего вечернего разговора, Глафира не собиралась пока идти к подопечному мириться, слишком откровенно он проигнорировал ее слова, и то, что снова куда-то унесся, сломя голову – не удивительно. Он поступал так всегда, когда нуждался во времени на раздумья. В детстве закрывался в комнате, запрещая кому-либо в нее заходить, а как подрос – скрывался от глаз тех, о ком собирался думать, куда подальше. – Утром. Сказал, что нужно заключить сделку в городе. Вернется послезавтра. – Еще бы, Саша ведь еще тут, значит вернется. Упрямый баран… – сдержаться не удалось, чайная ложечка отлетела с грохотом на сушку. Интуиция не подводила ее никогда. Ни разу в жизни. И сейчас внутренний голос криком кричал о том, что Ярослав делает ошибку за ошибкой. Методично активируя каждую мину на поле, и рано или поздно, они взорвутся. Все. * * * Долго… Очень долго Саша собиралась с силами, чтобы нажать на ручку злосчастной двери, осточертевшей уже за такое время. Вытирала о джинсы вспотевшие ладошки, проверяла, лежит ли в заднем кармане ингалятор. Ей было волнительно и страшно. Откуда она может знать, что это не подвох? Что не очередная уловка Самарского, чтоб потом снова поиздеваться? Кроме того… Страшно встретить его, и в комнате страшно, и вне комнаты тоже. Но ведь ожидание хуже расплаты. Сделав глубокий вдох, Саша дернула дверь на себя. В этот момент девушка чувствовала себя арестантом, сделавшим первый шаг на свободу, после десятилетнего заключения. С одной небольшой разницей – ей всего лишь расширили границы камеры содержания. В кресле напротив сидел неизвестный ей охранник, сначала она засомневалась, открыла уже рот, чтобы сообщить, что ей разрешено выходить, но в последний момент передумала. Это унизительно, как бывшему крепостному то и дело приходится тыкать каждому в нос своей вольной, так и ей теперь придется заглядывать в незнакомые лица прихвостней врага, спрашивая немого разрешения ходить, дышать, жить. Охранник берег молчание точно так же как она, лишь незаметно кивнул, как бы одобряя. Саша понятия не имела, куда ей идти, что делать, как пользоваться полученной свободой. Может, Самарский на то и рассчитывал? Если да, то он сильно прогадал, у нее была одна цель – попытаться самой найти выход из сложившейся ситуации, и она собиралась распорядиться полученной возможностью по полной. Неприятной неожиданностью стало то, что стоило ей сделать шаг по коридору, кресло скрипнуло – охранник проследовал за ней. Хотя, ведь нельзя было надеяться на то, что ей дадут слишком много свободы. Куда она точно направляется, Саша понятия не имела, но мужчина молча следовал за ней, а резко разворачиваться, чтобы помчаться в другую сторону, было бы глупо. Миновав достаточно широкий коридор, они прошли несколько дверей по обе стороны, туда заходить Саша пока не рискнула, а увидев лестницу, спускающуюся вниз – обрадовалась. Там слышались какие-то звуки, кажется, кто-то слушал музыку, а может, смотрел телевизор. Глафира… Спускаясь вниз, Саша даже ускорила шаг, наслаждаясь тем, как оказывается приятно размять ноги. Глафира! Вот кто ей нужен. У нее-то она сможет спросить все, что хочет, и увильнуть будет уже не так просто, для этого теперь нужно не просто выйти из комнаты, не забыв защелкнуть замком. * * * Стоило Самарскому пожать руку довольному клиентку, их первой ласточке на французском рынке, как раздалась трель звонка. Звонили с неизвестного номера, такое случалось часто, но в сложившейся ситуации подобные звонки заставляли напрячься. Он не боялся, что номер засекут, скорей, просто опасался плохих вестей. – Алло. – Ярослав Анатольевич? – голос по ту сторону показался знакомым. – С кем я говорю? – Не узнали? – мужчина издал какой-то нервный смешок, – может, богатым буду. Кущин. Яр чертыхнулся про себя. Вот кого ему точно не хватало – так это взявшегося на его голову сыщика-проныры. Он бы уже не вспомнил сейчас, чья это была идея, нанять человека, его или Димы, но с каждым днем она нравилась все меньше и меньше. – Что-то важное? Я сейчас не в стране… – А я в курсе. Дмитрий, знаете ли, любит поговорить. Я просто хотел сказать, что расследование идет полным ходом, с нетерпением жду вашего возвращения, чтобы поделиться полученной уже информацией, поверьте, вас впечатлит… – Я же сказал, меня интересует только Шутов. – Я помню, Ярослав Анатольевич, но почему-то мне кажется, вы измените свое мнение, очень скоро… – Вам есть, что мне сказать? – недомолвки и заигрывания Самарского бесили. Он привык владеть ситуацией, владеть информацией, и эта загадочность собеседника заставляла только сильнее нервничать. – Конечно, есть, Ярослав Анатольевич, но не по телефону. Слишком эта информация ценная, чтобы так неаккуратно ей разбрасываться… Тонко. Изначально было понятно, что просто так он звонить бы не стал, а теперь хотя бы прояснились причины – просто в очередной раз пытается набить себе цену. – Сколько? – Ну что же вы, Ярослав Анатольевич… Я ведь говорю, давайте обсудим все в мирной, тихой атмосфере, с глазу на глаз. Будьте уверены, я не имею ни малейшего желания усложнять вам жизнь. Яр поспорил бы. Пока что всё это расследование – сплошная головная боль. Он не собирался рыться в прошлом Титова, а Кущину, кажется, именно это было интересней всего. Наверное, есть что раскапывать, раз он с таким энтузиазмом за это берется. – Я сообщу, когда буду в Киеве. – Хорошо, рад, что мы находим общий язык, – Яр чувствовал себя неуютно, слишком собеседник напоминал ему верткого ужа. Интуиция подсказывала, что подпуская его близко, он обретает не союзника или эффективное оружие, а неконтролируемую, неподчиняемую силу. – До свидания. – До свидания, Ярослав Анатольевич, и… – он сделал театральную паузу, как делал всегда, прежде чем сообщить что-то важное, – передавайте привет Александре Константиновне, надеюсь, вы сполна насладитесь всеми прелестями французского уик-энда. Отключились они одновременно, Кущин – при этом самодовольно улыбаясь, а Самарский лишь сильнее сжав челюсти. Конечно, он звонил не просто так. Вместо того чтобы выполнить заказ, он решил сам сыграть с ними в игру, и теперь, лишь доплачивая, удастся удержать его если не в союзниках, то хотя бы не во врагах. – Черт, – самообладание, которое Яр так тщательно пытался восстановить, вновь полетело в тартар. * * * Два дня прошли быстро. Когда не приходится считать цветочки на обоях, время вообще летит намного быстрее. А главное – с толком. Саша поняла одну простую вещь, за ней постоянно следует кто-то из охранников, останавливаясь лишь перед входом в комнату. Незаметно протащить что-то в нее – нереально, да и что? Первым экспериментом была попытка включить телевизор. Охранники-молчуны предпочитали с ней не общаться, делали это лишь тогда, когда она переступала рамки дозволенного. Включить телевизор ей дали, даже поклацать несколько раз пультом. Почему, Саша поняла почти сразу – он не работал. Ни в гостиной, в которую ей тоже заходить разрешили, ни на кухне. Может, в других комнатах было не так, но туда – вход закрыт. Как ни пыталась найти, стационарного телефона Саша так и не обнаружила. Звонка не слышала ни разу, все тут общались по мобильным. О следующем запрете девушка узнала, попытавшись выйти на улицу. Говорят ведь, попытка не пытка, не повезло. Тогда ее тенью был Артем, наверное, с любым другим, она не рискнула бы. – Нет, – он облокотился о дверь, наблюдая за тем, как Саша пытается скрыть легкое разочарование, – только в пределах дома. – А что еще нельзя? – То, что покажется мне небезопасным, – Саша кивнула. Ей, судя по всему, предстояло узнавать о запретах только путем собственных проб и ошибок. Хоть ее передвижения по дому жестко контролировались, этого, видимо, казалось недостаточно. Время от времени, Артем устраивал «обыски» в комнате. Не переворачивал все вверх дном, конечно, но делал это довольно тщательно. В такие моменты Саша предпочитала выйти, чтоб не нагрубить, а то и бросить чем-то в тюремщика. Вообще, ее отношение к Артему было странным. С одной стороны – благодарность за то, что он время от времени для нее делает, облегчая участь, а с другой – осознание того, что это лишь для очистки собственной совести, а вот реальной помощи, ей ждать неоткуда. Ни Артем, ни Глафира, ни молчаливые бодигарды ей помогать в побеге не станут. И когда Самарский вернется, тоже помогать не станут. Стоило только подумать об этом, как по спине шел холодок. Долгие часы она провела в раздумьях о том, что тогда произошло, и как избежать повторения. Он был пьян, зол, как никогда опасен. Он не был в состоянии ни слушать, ни реагировать. И единственный способ избежать повторение – изменить свое с ним поведение. Свой страх нельзя демонстрировать, это законы всего живого, они спрятаны глубже человеческой морали, государственных предписаний. Страх – главный признак жертвы, и именно он привлекает охотника. Не будет страха, не будет желания постоянно пугать. Ведь наверняка, он снова просто хотел поиздеваться, может, ждал, что расплачется, может, что согласится поделиться еще какой-то ценной информацией. Проблема лишь в том, что осознать легче, чем воплотить в жизнь. А это предстояло сделать скоро, очень скоро. Если Глафира права, Самарский должен был вернуться уже сегодня. – Это совершенно не мое, простите, – Саша виновато улыбнулась, чувствуя, что рука уже порядком затекла, а белки все никак не хотят образовывать устойчивую пену. – Не переживай, у тебя получается намного лучше, чем у большей части знакомых мне молодых девушек. У вас теперь есть миксеры, блендеры, это только такие развалины как я продолжают работать венчиком, – Саша отвлеклась, следя за тем, как женщина умело расправляется с тестом. На кухне их оставляли одних. Саша сильно сомневалась, что это происходит по воле Артема, просто ловила несколько раз направленный поверх ее плеча взгляд Глафиры, по-настоящему гневный, и понимала, кто в этом доме авторитет. Именно поэтому большую часть дня Саша и проводила тут, чтобы на время забыть о собственном заключении, конвое за спиной и не слышать звука волочащихся следом железных кандалов, которые она явственно ощущала на лодыжках. – А теперь смешиваем, – Глафира забрала миску, соединяя получившуюся массу со своей. – Вы настоящая искусница, честно, я никогда не думала, что смотреть, как человек готовит, может быть так увлекательно… – девушка подперла подбородок кулаками, внимательно следя за манипуляциями. – Перестань, малышка, – в последнее время Глаша называла ее именно так, или Сашенька. Странно, ново, ласково, и происходи все при других обстоятельствах, было бы чертовски приятно. – Неужели ты в детстве не смотрела, как готовит мама? Я помню, это была моя любимая забава, да и Слава взбирался на стул, стоило мне взяться за очередной пирог. Дети, они ведь одинаковые… – Нет, – сколько Саша себя помнила, готовкой у них всегда заведовали кухарки, вселяющие в девушку скорей страх, чем желание понаблюдать за их творческим процессом. Хотя он и не был творческим – отлаженные механические движения, получалось неизменно вкусно, но не так… Не было главного ингредиента – любви. Подняв на секунду взгляд, Глаша тепло улыбнулась девушке. Она нуждалась в таком как девочка собеседнике, ей импонировала Саша, нравилась искренность и скромность. – Я очень рада, что в доме наконец-то появилась такая гостью, как ты, Сашенька. Честно, на старости лет большего счастья для меня не сыскать. – Я не гостья, – Саша вдруг перестала улыбаться. Единственный человек, перед которым ей не хотелось притворяться – Глаша. Саша не нуждалась в жалости, но и видеть, как женщина подыгрывает Самарскому, тоже не хотела. Когда-то она сама соврала, чтобы не волновать Глафиру, но с того времени много воды утекло… – И вы прекрасно это знаете. Продолжая вмешивать белки в тесто, Глаша попыталась сделать вид, что вдруг оглохла. Ей нравилось подобное общение ровно до того момента, как затрагивалась щекотливая тема. Она прекрасно понимала, что только ей из них двоих легко сделать вид, что ничего экстраординарного не происходит, но и радости от редких Сашиных выпадов не испытывала. – Где мы? – девушка посмотрела на домоправительницу с такой мольбой, что сердце дрогнуло… Лишь на миг, а потом, Глафира сделала то, что обещала. Важней всего на свете – сдержать слово перед тем, кто дорог, пусть сто раз неправ, пусть бывает груб, пусть больно ранит, для нее нет человека ближе, чем Слава. – Я не могу сказать, Ярослав не всегда прав, но поверь, он знает лучше. – Что? Что он знает лучше? Кого держать силой в доме, не давая возможности даже элементарно понять, где ты находишься? Будто благо предлагать возможность прогуливаться по этому самому гребаному дому? Он благородный рыцарь, по-вашему? Яр… он такой… он сильный, умный, благородный. Да последний подонок этот ваш Яр! Ненавижу! – венчик, которым Саша еще минуту назад так старательно перемешивала белки, с грохотом ударилась о пол, забрызгав все вокруг. Не сдержалась. Она не собиралась кричать, не хотела пугать своей гневной тирадой Глафиру, да и слов таких говорить не собиралась, просто нервы не выдержали лицемерия еще и с ней. Глафира же перевела взгляд с лица, переполненного гневом и обидой, на пол. – Я схожу за тряпкой, – прежде, чем собеседница успела возразить, извиниться или попытаться продолжить разговор, скрылась за дверью. – Черт, – Саша слезла с высокого стула, собираясь наклониться за все еще перекатывающемуся по полу венчику. Надо успокоиться, а когда вернется Глаша – извиниться. Таким своим поведением она ничего не добьется, ни сочувствия, ни помощи. Если Глафира хочет считать, что ее Самарский так хорош, пусть считает, надо доказать, что и она не плоха, достойна доверия и помощи. – Перестань пугать Глашу, малышка… * * * Он давно уже стоял у арки, ведущей в кухню, вернулся около получаса тому, и первым делом решил прийти с повинной к Глафире. Два дня не прошли зря, он многое понял и сделал выводы. Ему нужно лучше контролировать себя и тогда ситуация не будет выходить из-под контроля. Прежде чем войти, мужчина прислушался к происходящему на кухне. Теперь понимал, что сделал это не зря. Если сначала все было мирно, даже как-то слишком идеально, стоило коснуться опасной темы, как все изменилось. Когда Яр дал добро на знакомство Глафиры и Саши, он предполагал, что такое возможно, но почему-то был уверен в няне, и не прогадал… Расстояние, разделяющее дверь и стол, Яр преодолел в три шага, вновь выпустившую из рук венчик от неожиданности, Сашу прижал к столешнице всем телом, а свою просьбу-приказ прошептал над самим ухом: – Она не скажет тебе ничего, потому что я об этом попросил. Хочешь что-то узнать, спроси у меня. И так же легко, как мгновение тому припечатал к столу, теперь развернул, поддел пальцем подбородок, запрокидывая голову, а потом жадно поцеловал. Как тогда, впервые, до звонка. Контролировать себя с ней пока не получалось. Но это его беспокоило меньше остального. В голове у Саши творилось что-то странное, он застал ее врасплох, заставил смешаться все чувства: и гнев, и страх, и странный трепет. Упершись о столешницу, она попыталась отклониться, не помогло. – Отпусти! – ее продолжали держать в ловушке, оторвавшись от губ, Яр сделал несколько глубоких вдохов. Он чувствовал, как прижатое тело бьет мелкая дрожь. – Как дышится? – Отойди от меня! – забота, блин. Так и хотелось сказать, куда он может засунуть свою заботу. Странное сочетание сейчас бурлило в крови, но девушка даже не знала, чего в нем больше – страх, посылающий импульсы дрожи по всему телу или желание ударить его хорошенько, а еще лучше – расцарапать лицо. – Артем купил все необходимое? – Если ты думаешь, что я буду благодарить тебя, ошибаешься! Отпусти! – мысли снова спутались, снова нестерпимо хотелось куда-то убежать, от него, подальше. Боже, где Глашу носит так долго? – Даже не надеялся… – ему, видимо, показалось мало, снова склонился, снова собирался поцеловать, но Саша успела отвернуться. – Я приду сегодня. – Иди к черту! – от шепота, щекочущего волосы за ухом, задрожали даже коленки, но от своего недавнего решения, Саша отказываться не собиралась – она не жертва, они враги, на равных. – Как пожелаешь, малышка, но сначала, к тебе, – и прежде, чем она успела возразить, снова поцеловал. Черт, воображения уже ярко рисовало картинки того, как именно он «придет» и ничего хорошо из этого получиться не могло. Сердце даже сейчас опять вылетало из груди, оставалось лишь удивляться, почему до сих пор удается дышать. На ощупь Саша шарила по столу, надеясь схватить хоть что-то, доску, бутылку, что угодно, способное защитить. Даже нашла, ладонь сжалась на ручке сковороды. Но попытаться оборониться, Саша не успела, сверху легла уже его рука. – Вот поэтому, Александра Константиновна, вам и было запрещено покидать пределы комнаты, – хоть что-то – он хотя бы чуть отстранился, – не делай глупостей, иначе я пожалею о своей доброте. Мужчина посмотрел на раскрасневшееся, гневное лицо. Его вопросительный взгляд, встретился с ответным яростным. Яр ждал, пока она отпустит злосчастную сковородку, Саша это прекрасно понимала, но почему-то не спешила, не хотелось сдаваться, даже если план был изначально провальным. Минута колебаний, и ничего не изменилось, сверля Самарского полным презрения взглядом, Саша сделала то, что он от нее ожидал. – Вот и умница… – Отойди. От. Меня, – она уже не была уверена, сможет ли выстоять, если он перестанет прижимать ее своим телом к дереву стола, но и находиться рядом не хотела, снова чувствуя его полную власть и свою ничтожность. – А ты не пробовала просить, а не приказывать? – он продолжал забавляться. Ему-то происходящее явно доставляло удовольствие, он не боялся, не чувствовал себя в опасности, прекрасно понимал, что чувствует сам, его не накрывало с головой штормовой волной смешанных воедино эмоций. – О боже… – Саша хотела ответить, что прекрасно помнит, как на него действуют просьбы, что в принципе все ее слова отскакивают от мужчины как горох об стену, но не успела. – Слава? – Глаша наконец-то нашла швабру, которая, наверное, хранилась в нескольких километрах, судя по тому, как много времени женщина потратила на ее поиски. Яр обернулся, секунду помедлил, а потом отступил. Страхи Саши не оправдались, упасть-то то она не упала, но столешницу пока что решила не отпускать. Сначала Глафира улыбнулась, собираясь уже раскрыть объятья, радуясь встречи, но стоило бросить взгляд ему за спину, увидеть перепуганную, тяжело дышащую Сашу, чтобы воспоминания об обиде на него вновь ожили. – Я не вовремя? – перемену в настроении няни Яр заметил. – Да, мы заняты, – она прошла мимо, занялась оттиранием начавшего уже застывать белка. – Ну что ж, простите… – он не собирался ссориться еще больше, в конце концов, это не первый, и, к сожалению, не последний раз, когда няне есть за что на него гневаться, – не буду мешать. Так же беззвучно, как появился, он вышел из кухни, оставляя по себе лишь бурю эмоций, разрывающую сейчас обеих женщин. Саша молча смотрела на то, с какой яростью Глафира оттирает блестящий уже пол, пытаясь перевести дыхание. Такой Самарский, нравился ей еще меньше прошлого. Все познается в сравнении. Когда она интересовала его меньше пыли на карнизе, было лучше, в сто раз. А теперь… Если он таким образом пытается запугать, а потом потребует еще какую-то информацию, девушка молилась, чтоб эта информация у нее была, иначе… Он же не остановится… – Я поговорю с ним, Саша. Не волнуйся, – Глаша сказала это, не поднимая взгляд. Ни о чем, ни зачем, ни почему. – Я лучше пойду, – отлепив руки от столешницы, Саша сделала неуверенный шаг, потом еще… Она не готова сейчас заниматься кулинарией, и делать вид, что ее ничего не беспокоит – тоже. Одно дело – когда просто находишься в заложницах, не видя при этом его днями, и совсем другое, когда он угрожает так… Глаша проводила девушку грустным, жалостливым взглядом. * * * – Добрый день, приемная генерального директора «Билдинг фо», слушаю вас, – это был уже третий звонок за неделю, которым Дима пытался хотя бы добиться соединения с таким важным генеральным директором. Пока попытки оставались провальными. – Вас беспокоит Дмитрий Ермолов, я уже звонил, я представляю Самарского Ярослава Анатольевича, хотел бы уточнить насчет встречи… Ему совсем не нравилось то, чем приходится заниматься, фактически исполняя обязанности секретаря друга. Но если они динамят даже его, поручать это кому-то другому смысла не было. – Подождите на линии, пожалуйста, – каждый раз, вспоминая о «Билдинге», Дима удивлялся устройству компании. Прекрасно зная, кто именно им звонит, его не соединяют с генеральным директором, это показательно. Такого не позволял себе даже Титов, считающий себя царем и богом своей отрасли. Благо, секретарь не включила эту дурацкую музычку, которую ему уже приходилось слушать до этого. – Простите, на этой неделе окон нет. Но мы можем запланировать встречу на следующей. – То же вы сказали мне в прошлый раз, – он даже не удивился. Если после второго отказа рвал и метал, бегал по офису, рявкал направо и налево, теперь лишь иронично улыбнулся, побеждая в споре с самим собой. – Соедините меня с господином Шутовым, пожалуйста… – Простите, сейчас это невозможно, – до одури вежливый тон раздражал. – Почему? – Господин генеральный директор в данный момент отсутствует… – А мобильный? – Это конфиденциальная информация. Вот в таком русле и происходили обычно разговоры Димы с неизвестной, но такой уже родной для него, секретаршей Шутова. Чтобы понять, что мужчина не выходит на контакт намеренно – не нужно было иметь семи пядей во лбу. Чтоб понять, что они-то во встрече нуждаются, чтобы хотя бы уяснить серьезность намерений – тоже. И обе эти проблемы Диме предстояло решить. – Запишите мой номер, пожалуйста, и как только господин Шутов вернется, передайте, что я звонил, хорошо? Хоть девушка всячески уверяла, что непременно сделает это, верилось с трудом. Чутье подсказывало, что ему светит и четвертый, и пятый, и шестой звонок. В последнее время Дима с нетерпением ждал того момента, когда Яр вернется, чтобы заняться всем этим лично. Лучше, конечно, после того, как Титов сдаст тендер, но эта проблема уже не казалась такой значимой, как раньше. Дима даже часто думал о том, что они поспешили. У компании Титова настали не лучшие времена, акции падают, им удалось переманить часть персонала к себе, застройки определяют не дураки, неустойчиво держащейся на ногах компании комплекс не доверят, и без этой затеи с Титовой, тендер был бы их. Если бы претендовали двое… А эта темная лошадка заставляла нервишки шалить куда больше. Дима постоянно боялся что-то упустить, что-то такое, в чем Яр сможет его обвинить. И этот его приезд на пару дней ничем не помог. Еще и Снежа сама не своя. Они встречались в последнее время не так часто – и он занят, и у нее куча работы, провести выставку для фотохудожника – это лишь начало. Но заехав вчера повидаться, Дима застал девушку в таком состоянии, что с трудом узнал. Она плакала, впервые плакала при нем, раньше не позволяла себе такой слабости, помня детское воспитание брата, а потом рассказала, что совершила глупость. Думала, что он вернется хотя бы для того, чтоб найти этого «ее мужчину», чтобы сказать ей, какая же она тварь, что он будет ревновать, а он… Его безразличие задело сильней, чем способность поверить в измену. Теперь Дима ждал возвращения друга еще больше, чтоб как обычно помирить строптивцев, обеспечив и их и себя спокойствием хоть на какое-то время. Он готов был заняться французским строительством самостоятельно, он был готов уже на что угодно, лишь бы не погружаться в это болото, бермудский треугольник все глубже и глубже. Покрутив телефон в руке, Дима набрал сообщение: «Самарский, если ты наслаждаешься там жизнью, пока я тут страдаю, гори в аду, друг». Отправил, а потом снова опустил взгляд в кипу документов, разложенных на столе. Глава 11 Прятаться от похитителя в его же доме – задача не из легких, если не сказать безнадежная, но доведенная до отчаянья Саша готова была ухватиться за любую возможность, лишь бы отстрочить его угрожающее «я приду». Очень долго она собиралась с мыслями, вновь добровольно заточившись у себя в комнате, но стоило понять, что сюда-то Самарский и явится, вылетела как пробка. Все время, пока Глафира готовила ужин – молча сидела рядом, поужинали они тоже вместе, на кухне. Девушка думала, что Глаша предпочтет компанию своего воспитанника – не угадала, ни он не появился, ни женщина о нем не заикнулась. После в Саше проснулся талант оратора, она готова была говорить о чем угодно, лишь бы позевывающая уже Глафира не отправилась спать. Расчет очень прост – не станет же Самарский за волосы оттаскивать ее из кухни, при женщине. Идеально было бы конечно, чтоб он явился и увидел собственными глазами, как душевно они сидят, увидел, отказать няне в общении бы не посмел, а свои планы насчет Саши отправил в долгий ящик. Хотя бы день… Девушка хотела отыграть день, а завтра думать с новой силой. Не получилось, уставшая за день, Глафира сдалась, когда часы показывали всего девять вечера. Слишком рано. А что делать дальше? Подгоняемый страхом, мозг строил кучу планов, но главный посыл оставался один – быть где угодно, лишь бы не наедине с ним. Следующей ее жертвой стал Артем, которому пришлось выслушивать всю историю ее обучения в школе, в университете, как, когда, где, с кем и за сколько она отдыхала, в общем, Самарский был бы счастлив, узнать, какой разговорчивой она может быть. Артем слушал, молчал, кивал, часто поглядывал на часы, время от времени усмехался. Наверняка понял, что она тянет время, не мог только просечь зачем. – Ты еще не устала? – когда Саша по третьему кругу начала рассказывать о своем любимом фильме, Артем встал с кресла, находившегося в самой дальней доступной девушке комнате с книжными полками и роялем, не совсем гостиная, скорей библиотека. – Ничуть! – Саша тоже встрепенулась, готовая бежать следом, лишь бы ее не вернули в отведенную спальню. Сроки ее «вольной» тоже не оговаривались, имеет ли она право бродить по дому ночами – ей было неизвестно. – В чем дело? Это такая новая стратегия? После молчания на протяжении двух недель ты решила за ночь наверстать упущенное? Не имея ответа на поставленный вопрос, Саша просто опустила взгляд. – Ладно, если не хочешь спать – оставайся, все равно натворить ничего не успеешь. Я отправлю кого-то вместо себя. Бросив пристальный взгляд на прощание, Артем вышел, плотно притворил дверь. Он не видел уже, как Саша упала обратно в кресло, как схватила подвернувшийся под руку журнал, начала судорожно листать. Теперь наступало самое нервное время – ожидание, даже без призрачной возможности избежать участи. Хотя, черт побери, чего она так боится? Зачем себя накручивает? Насилия? Сотни и тысячи проходят через подобное и живут себе дальше. Боли? Он уже делал больно, причем морально – больнее. Унижения? Куда уж более унизительно, чем сейчас? Прятаться, признавая свою слабость. – Где Титова? – Артем уже почти добрался до комнаты, когда ему навстречу вышел Самарский, держащий в руках чашку кофе. Артем сам не отличался особой любовью к здоровому сну, выкраивая на это занятие по три-четыре часа в сутки, но Самарский, кажется, не спал вообще. Вечно вливал в себя литры кофе, а потом отправлялся в ночь что-то планировать, решать, наверное, потому так быстро и достиг того, что имел сейчас, благодаря собственному упорству. – В комнате с роялем. – Кто с ней? – Я сейчас кого-то отправлю… – Не надо, – если честно, он сказал тогда на кухне что придет, скорей, чтоб увидеть реакцию, из интереса, а не угрожая. Реакция получилась ожидаемой – страх, и это даже чуть расстроило. Но переубеждать, клясться, что не собирается делать ничего такого, Яр не собирался, и отрицать, что его тянет к заложнице – тоже. Не вникая в причины тяги, в то, с чего все началось, он просто понимал – так оно есть, и перед ним открывалось два пути – сделать как всегда – получить желаемое, силой, добровольно – это уже другой вопрос, или заняться делами более важными. Всего несколько дней, и наступит данный Титову срок. Технически, этот день станет решающим, «Апартмент групп» откажется от тендера, он вернет блудную дочь в лоно семьи. И уж тогда ему совершенно не нужны будут сложности с ней. А с собой он уж как-то справится. А если нет? Если Титов снова станет в позу? Тогда любая привязанность нужна еще меньше. В общем, дальше слов он заходить не собирался. – Пусть сидит. Посмотрим, что возникнет в этой светлой головке, когда она почувствует свободу. Считай, даем ей шанс доказать разумность. Артем усмехнулся, но спорить не стал. Судя по ее сегодняшнему настроению, поведет она себя наверняка не так, как они от нее ожидают. – Я, кстати, так и не спросил, как вы съездили в Киев? Яр сделал большой глоток из чашки, кажется, придется возвращаться на кухню еще не раз, сегодня по-настоящему много работы: – Ничего хорошего, давно пора возвращаться, лишь бы мы сами не проиграли из-за всего этого… Артему было не совсем понятно, как Самарский решился отсутствовать так долго. Конечно, задание ответственное, конечно, они раньше до такого не опускались, конечно, он хотел все контролировать сам, но кто сказал, что тут он нужен больше, чем в Киеве? Впервые Артем почувствовал себя в шкуре шефа, которому день ото дня приходилось разрываться, и такая потребность начальнику охраны совершенно не понравилась. – А Дмитрий Дмитриевич? – Он на днях заглянет к нам, спросишь лично, – скрыть кислое выражение лица у Артема не удалось. Один из плюсов их отдаленного задания – отсутствие поблизости Ермолова. Они не любили друг друга, взаимно, давно и надолго. – Он тоже будет рад встрече, – улыбнувшись, Яр пошел дальше по коридору. – Ярослав Анатольевич, а что с ней будет, если Титов не исполнит ваше условие? – этот вопрос волновал его давно, и по правде, в ночь, когда Самарский отправил его с поста, боялся, что именно это и произошло. – Я искренне хочу верить, что выполнит, – иначе… Яр сам еще не знает, что будет в противном случае. Он пошел на одно преступление, но готов ли на что-то большее? * * * Часы пробили четыре, когда Яр закрыл ноутбук. Глаза, казалось, еще чуть-чуть и вылезут, но хотя бы что-то он смог сделать отсюда. Вопрос только в том, какими словами его утром поприветствует Дима, получивший очередной объем работ. Но это будет утром. Мужчина встал, размял затекшую спину и плечи, вышел из кабинета. Прежде чем идти спать, он хотел проверить еще кое-что. В комнате Саши не оказалось. Неужели ему удалось напугать ее настолько, что до сих пор трясется где-то или, может, уже нашла приключения на свою голову? Почему-то Ярослав совершенно не взволновал этот факт. Наверное, он чуть успокоился, сделав хоть что-то, да и сил на то, чтобы злиться на ровном месте тоже не было. А вот спуститься и проверить – были. В комнате горел свет, осмотрев помещение, Яру показалось, что оно пустует, сердце пропустило удар – упустить Титову по собственной халатности – несусветная глупость, но пройдясь взглядом во второй раз, все стало на свои места. Свернувшись калачиком, девушка мирно спала в одном из кресел. Ее не заставил проснуться ни звук закрывшейся за спиной Яра двери, ни его достаточно громкие шаги. Мужчина подошел, присел, разглядывая спокойное во сне лицо. Красива ли она? Ему сложно было судить объективно, но совершенно точно притягательная, манящая, магнетизирующая своей беззащитностью. И в то же время строптивая, ведь не боится, точнее, скрывает, что боится, и держится до последнего, не идет на уступки, ни когда он просит, ни когда требует. Терпит… Даже, кажется, ни разу не плакала, во всяком случае при нем. Хотя ситуация ведь патовая, для нее… В компании агрессивного врага, постоянно держащего в напряжении, без права слова, шага вправо или влево, под прессингом. Это он создал такие условия, оправдывать себя Яр не собирался. И за ту ночь тоже оправдываться не собирался, и за утренний поцелуй. И за то, что сделал сейчас. Сложно было сдержаться, чтоб не дотронуться до нее, когда она так близко. Не собираясь противиться своим желаниям, Ярослав протянул руку к совершенно безмятежному лицу, беспокоя кожу сначала жаром, исходящим от руки, и только потом мягким прикосновением, тыльной стороной руки он прошел по щеке, обвел контур губ, повторил линию бровей, убрал мешающую прядь волос. А ведь он должен злиться, она же от него попыталась сбежать, хоть и всего лишь в другую комнату, но все же от него. Вот только почему-то не получается, именно сейчас, когда сердце бьется так ровно, когда вокруг так тихо, когда она спит так по-детски безмятежно рука не поднимается даже разбудить. Еще несколько минут Яр просто сидел, вглядываясь в лицо дочери своего врага. Дочь врага… Она ему не враг, а вот он ей, кажется да. Интересно, окажись у нее в руках нож, пырнула бы? Он когда-то сделать больно не смог, хоть и доказывал сам себе, что просто не пришлось. Тогда, играясь с осколком стакана, он почувствовал облегчение, когда девушка сдалась, потому что иначе… Уже тогда он вряд ли смог бы навредить. Не желая потревожить, Яр бережно опустил руки девушки на свою шею. Не открывая глаза, Саша обвила ее сильнее, мужчина этому жесту усмехнулся – вряд ли ему светило бы такое доверие, не находись она в гостях у Морфея, просунув руку под поясницу, а другой придержав под коленями, Самарский выровнялся. Завтра она будет ему благодарна, что избавил от ноющей боли в спине из-за неудобной позы, хотя вряд ли ему. Он-то в своей «доброте» признаваться не собирается. После того, как разрешил вольные передвижения по дому, комнату пленницы перестали замыкать на ключ, а вот кресло не убрали, дежурство никто не отменял, хотя это и не касалось сегодняшней ночи. В общем-то, проверку она прошла, так и оставшись там, где ее оставил Артем. Опустив Сашу на кровать, Яр задержался на расстоянии вдоха от ее лица. Он не собирается с ней спать, но ведь никто не запрещает ее поцеловать, тем более, если она об этом даже не узнает… Это сложно – поцеловать так, чтобы не потревожить сон, даже Белоснежку когда-то таким образом разбудили. Накрывший девичьи губы Яр вдруг непроизвольно засмеялся, почему-то представив себя тем самым принцем. Кажется, у него получилось не хуже, ведь его личная Белоснежка среагировала по законам жанра. * * * Саша долго ждала, мучилась неизвестностью, вздрагивала при каждом шорохе, ожидая, что сейчас дверь откроется и в проеме вновь покажется злой Самарский, причем злой еще больше обычного, если это возможно. Она бодрилась как могла, запрещая себе уйти в комнату. Если сначала помогали журналы, потом прогулки вдоль стен, еще позже – тихие нажатия на клавиши рояля, то стоило опуститься в кресло, глаза закрылись сами собой. А вот проснулась она, почувствовав, как лицо щекочет дыхание. Чужое. Так резко она не вскакивала еще никогда. Не ожидавший подвоха Самарский еле успел отпрянуть, прежде чем девушка встала на кровати в полный рост. – Не смей приближаться ко мне, Самарский! Я предупреждаю! Если ты только притронешься, то тендера не увидишь никогда! Я клянусь! Можешь пытать, можешь убить, я запрещу отцу от него отказываться! – свою тираду она провозгласила, пытаясь удержаться на совершенно неустойчивом, плавающем матрасе. Все еще по инерции улыбаясь, Яр даже не сразу понял, что же за угрозу она выдала, а когда понял, рассмеялся еще больше. Более нелепую попытку отвадить от себя мужчину сложно придумать. – А тебе не кажется, что шантажировать шантажиста – это слишком? Его веселье заставляло Сашу нервничать еще больше, не совсем еще проснувшийся разум пытался ответить на элементарные вопросы: кто она, кто он, где они находятся и почему его вдруг потревожили, а его неадекватное поведение настораживало. Не удержавшись-таки на ногах, Саша снова опустилась на матрас, вызывая у мужчины еще один приступ нездорового веселья. – Ты балетом, часом, не занималась? Чудесный баланс! – ответом ему стал взгляд вновь сузившихся глаз. А в памяти у мужчины тут же возник образ их утренней встречи на кухне и родился ответ на заданный всего несколько минут тому вопрос: был бы у нее нож, она наверняка пустила бы его в ход… – Чего вы хотите? – сама того не замечая, она чередовала обращение на вы и на ты, вкладывая в них одинаково нелестный смысл. – Угадай. – Тогда вам сначала придется меня убить! Меня воротит от одной мысли об этом! – Я хочу получить тендер, Александра Константиновна, вас воротит от мыслей о тендере? Это нездоровая реакция! – улыбка с мужского лица спала, он снова стал тем Ярославом, которого она знала и опасалась. И немигающий взгляд голубых глаз, припечатывающий к месту, заставил вдруг покраснеть. Почему-то захотелось оправдаться, как бы глупо это не выглядело. – Я не о том… – А о чем? – Я ведь вам не нужна. Я перед вами ни в чем не виновата. Я заложница, и счастья это мне не доставляет. Я не понимаю, что должна сделать, чтобы не жить в постоянном прессинге, зная, что с минуты на минуту в комнату ворвется Самарский Ярослав Анатольевич собственной персоной и станет угрожать, а то и… изнасилует. В чем моя вина? – Саша сама от себя не ожидала, что затронет эту тему, хотя ведь это еще совсем не залог того, что она получит ответы на свои вопросы. – Ты хочешь об этом поговорить? – Да! – девушка ответила совершенно искренне. – Мне тоже не доставляет счастья лицезреть тебя тут. Уж поверь, я нашел бы сотню мест, в которых хотел бы оказаться в четыре утра вместо этой комнаты, – с одной стороны Саша почувствовала облегчение, но, в то же время, фраза прозвучала унизительно, в общем-то, как любое его обращение к ней. – Не вы один… – снова колкость сорвалась с языка прежде, чем Саша успела одуматься. – Тебе всегда нужно, чтобы последнее слово осталось за тобой? Когда ты находишься в комнате с агрессивно настроенным мужчиной, это, по меньшей мере, неразумно. Ты ведь не дура, так зачем сознательно усложняешь себе жизнь? – Я усложняю? – его здравые «советы» оказали противоположное действие. – Простите, но я понятия не имею, как положено вести себя заложнице! И в комнате с агрессивным мужчиной я тоже не по своей воле! И тогда… ночью, я понятия не имею, с чего вдруг на меня снизошло счастье в вашем лице! Может, вы сами все усложняете? – И сейчас тебе тоже стоило промолчать… – Яр сделал замечание совершенно спокойным голосом, оглядываясь куда-то в сторону, а потом Саша успела лишь уследить за резким выпадом в ее сторону, на запястье сжались тиски-пальцы, ее дернули на себя, а потом прижали к матрасу, нависнув сверху. – Ты вечно, Саша, ты вечно нарываешься! – Отпустите… Пожалуйста, – просьбу она выдавила из себя через силу, трезво взвешивая возможную цену своей гордости. – Ты снова трясешься как заяц, Саша, удивительно, что еще не плачешь. – А вы хотите слез? – Не знаю, еще не решил. Может слез, а может… – прикосновение к ее щеке, посылающее дрожь по всему телу. Саша испытала ожидаемый страх. Но неожиданным стало то, что страх был смешан с чем-то другим, странным волнением. – Я ведь сказала, вам сначала придется меня убить. – Думаешь? Нервно сглотнув, девушка кивнула. Напряженная до предела, она чувствовала, как рука мужчины проникает под ткань кофты, будто доказывая, что и без убийства он может получить, что хочет. – Это мерзко, – закусив нижнюю губу, Саша отвернулась. Плакать и просить она точно не собиралась. – Что мерзко? Так мерзко? – мягкие губы коснулись кожи на шее, на подставленной щеке, рука скользнула выше, щекоча ребра, касаясь кромки белья. – Успокойся, – так же неожиданно, как приблизился, Самарский отпрянул, встал с кровати. Что бы она там не считала, он не испытывал особой радости, чувствуя, как тело бьет мелкой дрожью, дрожью страха, но никак не удовольствия, – так не интересно, малышка, я подожду, пока ты сама будешь умолять меня… Вскочившая следом Саша сначала убедилась, что находится вне зоны досягаемости, а потом одарила мужчину скептическим взглядом. – Посмотрим… – оценив горящую в глазах ярость, Яр снова улыбнулся. Впереди ведь почти неделя. Вряд ли Титов решит вопрос быстрее, а теперь, кажется, у него появилось занятие, способное эти четыре дня неплохо разнообразить. Все так же улыбаясь, он развернулся, мягко ступая в сторону двери. – Только через мой труп, Самарский! – Саша выкрикнула предупреждение широкой спине, в лицо, наверное, не рискнула бы. В ответ – мужской смех. – Думаешь? Ставлю на меньшие жертвы. Он скрылся за дверью, так и не узнав, сколько лестных слов полетело ему вслед, с какой яростью Саша избила ни в чем неповинную подушку, представляя ухмыляющееся лицо мужчины. Подонок. Ублюдок. Сволочь. Глава 12 Константин уже пятнадцать лет каждый день проживал по единому отлаженному сценарию. Его это постоянство абсолютно устраивало. Лишь дисциплина в себе может стать залогом успешности – так он считал сам, так подбирал окружение, так пытался воспитать дочь. Лишь пытался, слишком много Алекс взяла от матери, чтоб ему это удалось… Будильник прозвенел в половину седьмого, в семь его уже ждала чашка кофе на столе, в половину восьмого – машина у входа. Не важно, во сколько он вернулся вчера, не важно, сколько выпил, не важно, понедельник сегодня или суббота, выходные – для слабаков. Сидя на заднем сидении автомобиля, Титов привычно уже перебирал почту. Куча проспектов, какие-то платежки за коммунальные услуги, судебные повестки в делах разбирательств между покупателями и продавцами квартир и целых домов, построенных его фирмой. Совершенно неважный для него мусор, который предстояло вывалить на стол секретарше, поручив разобраться. Так было всегда, но сегодня среди хлама его внимание привлек необычный конверт, без адреса и марок, кислотно-желтого цвета. Бросив взгляд в зеркало водителя, Константин надорвал конверт. Из него вылетела какая-то фотокарточка, упала на сиденье изображением вниз. Не понимая еще, что это такое, Титов перевернул картинку. – Твою мать… – сдержаться он не смог, слишком неожиданно прошлое вдруг ожило перед глазами. – Константин Львович, что-то случилось? – услужливый шофер притормозил, готовый в любой момент исполнить малейшую прихоть своенравного шефа. – Ничего, езжай, – справившись с первым удивлением, Титов вытряхнул из конверта оставшееся там содержимое. В нем было пять или шесть фотографий и маленький листик, на которых обычно записывают напоминания, а потом вешают на холодильник. Константин перебрал фотокарточки трижды, с каждым разом злясь все больше. Половина – еще черно-белые, сделанные им лично или Настей. Вот его жена, Анастасия Титова, с крохой на руках – выписка из роддома. Вот она стоит вполоборота, улыбаясь человеку за камерой – ему. Вот они уже вдвоем, он положил голову на плечо жены, обвив ее талию, фотографию кто-то порвал, а потом склеил. Вот фотография совсем мелкой еще Саши с хвостиком-пальмой на голове. Он помнил эти фотографии, помнил каждый день, в который они были сделаны, и помнил, как самолично отдал их жене в день, когда их развод оформили официально. А вот как они могли вернуться – не имел ни малейшего представления… Спрятав их обратно в конверт, Титов подобрал упавший на пол листочек. «До скорой встречи» выведено ровным, крупным почерком. Лишь на секунду облегченно вздохнув, осознавая, что писала хотя бы не Настя, Титов порвал его на мелкие клочья. Проблемы, проблемы, проблемы, а теперь еще и это… Если это развлекается Самарский, то головы щенку не сносить. Бросив еще один взгляд в зеркало заднего вида, Титов набрал осточертевший за все эти дни номер. Удивительно, но Самарский брал трубку каждый раз, стоило Константину позвонить, будто демонстрируя, что ему-то не страшно. – Что за шутки, придурок? – И вам добрый день, Константин Львович. Как успехи? – Не заговаривай мне зубы. Я спрашиваю, какого хрена? Что за анонимки? По ту сторону с ответом почему-то медлили. – Анонимки? – саркастический тон Самарского вдруг стал серьезным. – Вы о чем? – Если ты хочешь меня запугать, можешь даже не пытаться, поверь, не ты первый, а свои писюльки, знаешь куда засунь? – Вы снова выпили, Константин Львович? Прямо с утра? Я понятия не имею, о каких анонимках речь, и, кстати, осталось у вас не так-то много времени, отказ готов? Или дочь вы хотите возвращать по частям? – Я все сказал. Отказа не будет, – их игра грозила затянуться навечно, Яр не знал об одном свойстве характера Титова, с которым, наверное, тягаться было не под силу никому – упрямство сдобренное гордыней. И в этой «игре» упрямство Титова достигло потолка. Он уже не откажется от тендера под страхом собственной смерти. Здравый смысл и взвешивание возможных потерь и побед роли больше не играли, ведь в голове засело одно единственное слово – «принцип». Титов готов был идти на принцип, готов терять сам и ожидать того же от окружающих. – Я ведь все равно возьму этот тендер. – Ты попытаешься, Самарский, а возьму я. Алекс привет. Первым скинул «убитый горем» отец. Отправив конверт в дипломат, он откинулся на спинку сиденья, закрывая на секунду глаза. Часто, очень часто жизнь бросала его без спасательного жилета в штормовое море, и каждый раз он выбирался целый и невредимый. Так будет и сейчас. Он победитель, это не изменит ни Самарский, ни шутник с анонимками. * * * После того ночного разговора Саша не пересекалась с Самарским достаточно долго. Благодарить при этом стоило и его, проводящего большую часть времени у себя, и ее, уловившую, когда риск столкнуться повышен, и ссору Ярослава с Глафирой, ведь мириться, кажется, не спешил ни он, ни она, а значит – в кухню Яр не заходил. Так прошел день, потом еще. Ничего не изменилось, каждое утро Саша просыпалась, мечтая о том, чтобы ее заточение закончилось, чтобы Артем скомандовал «собирайся», отвез в аэропорт, посадил на самолет. Девушка думала, что именно в этот момент будет самым счастливым на свете человеком. Но этого не происходило. И как ни странно, в этом-то Саша тоже чувствовала облегчение – еще день она не является причиной разочарования, потерь для отца. – Ты ведь не знакома с Димой Ермоловым? Саша вынырнула из собственным мыслей, поднимая взгляд на Глафиру. – С кем? – С Димой. С Ермоловыми? Дима и Снежана? – Нет. – Я почему-то так и думала, – Яр запретил ей распространяться о себе, о нем, об их местонахождении, но вот об остальном молчать она не обещала и не собиралась, – правая рука Славы. – Ясно, – если честно, подобная информация для Саши интереса не составляла. Правая рука Самарского точно не станет для нее палочкой-выручалочкой. – Они с детства дружат. – Ясно. – Ссорятся, конечно, часто, но со Славой сложно не ссориться, даже Снежа, милая, ласковая, умная, чистая девочка, и та иногда не выдерживает, что уж обо мне говорить. – Кто? – водя до этого пальцем по рассыпанной на столе муке, Саша вдруг подняла взгляд. – Снежана, сестра Димы. – Ясно, – что ничего не ясно. К чему были эти слова? Отвечая на незаданный вопрос, Глафира продолжила: – Артем сказал, что послезавтра приезжает Дима. Думаю, стоит устроить пир на весь мир. Только нужно придумать меню… Домоправительнице Саша улыбнулась, а вот про себя чертыхнулась. Она совсем не была рада новым лицам, новым вражеским лицам. Будь-то правая или левая рука Яра, ждать от незнакомца ничего хорошего не стоило. – Надолго? – Понятия не имею, нужно спросить у Артема… – Графире жутко не нравилось быть в ссоре со Славой, ужасно некомфортно, находясь под одной крышей, избегать родного человека, а встречаясь в коридоре, делать вид, что вы незнакомы, но рано или поздно он должен научиться идти на уступки первым. А вот кого было жалко Саше – так это Артема, если раньше он служил буфером между ней и Самарским, то теперь еще и между Глафирой и все тем же Яром. Такой себе голубь мира в сумасшедшем доме. И судя по тому, каким рассеянным и нервным мужчина часто становился, такое положение не радовало и его. А однажды даже вылилось в неприятность, настоящий серьезный промах. * * * Воспользовавшись снизошедшей на нее благодатью, Саша решила провести время с пользой – в сотый раз изучить дом, да и элементарно размять ноги. Шедший следом насупленный Артем вопросов о цели ее похождений не задавал, уткнувшись в телефон, набирал сообщения, отправлял, получал ответы и снова писал. Ему было явно не до наблюдения за ней, чем Саша активно пользовалась. Девушка отмечала и отсутствие по углам камер, разглядывала в просвет, какая комната закрыта, а какая нет, считала шаги, отделяющие стратегически важные объекты друг от друга (если вдруг ей придется бродить тут ночью), с интересом поглядывала на расположенные то там, то тут вазы. Она не могла назвать себя великим тактиком побегов, но хотя бы такие элементарные вещи были ей под силу. А надежда пока что оставалась лишь на счастливое «а вдруг». А вдруг случится что-то такое, что отвлечет весь дом, а вдруг никто не будет охранять оставленную открытой входную дверь, а вдруг Самарский решит поиграть в поддавки. Ко всему надо быть готовой. – Да, – когда Артем слишком громко рявкнул в трубку, Саша непроизвольно вздрогнула, – я занят. Да. Нажав отбой, Артем нагнал чуть ушедшую вперед Сашу, снова уткнулся в экран телефона. Они не успели пройти и двух метров, как мужчине снова позвонили. – Да, Ярослав Анатольевич, – Саша напряглась. – Нет. Я с Александрой Константиновной. Нет. Да. Хорошо. Артем смотрел на повернувшуюся к нему Сашу тяжелым взглядом, выражающим всю любовь и нежность к ситуации и атмосфере, царящей в доме. – Я должен что-то передать Глафире, лично. Видимо, стоя в холле сделать это самому слишком сложно, да и охрана у нас находится не на первом этаже… Детский сад, правда, порядком уже достал, но напрямую сказать Самарскому все, что думает, Артем не решался. – Я подожду тут. – Не положено. – Пожалуйста, – ей не хотелось встречаться с Ярославом после тех дней, в которые удавалось так удачно встреч избегать. – Саша… – Артем собирался безапелляционно отказать, прекрасно понимая, что сам придумал те правила, которым, в сущности, она должна подчиняться, и он сам от которых не должен отступать. – Пожалуйста… Он бы отказал, заставил вернуться в комнату, нашел бы кого-то другого, чтоб следовал хвостом, или спустился бы в холл с ней, но… Телефон в руке снова затрещал, оповещая о нетерпении Самарского. Плюнув на все, Артем сбросил. – Стой здесь. Я скоро вернусь. Улыбнулась Саша уже спине удаляющегося мужчины. Она собиралась исполнить приказ, собиралась стоять, доказывая, что ей можно доверять, чтоб в нужный момент этим доверием воспользоваться. Она собиралась стоять столько, сколько нужно, разглядывая какую-то картину на стене, считая двери справа и слева, прохаживая по широкому коридору к окну и обратно. Собиралась быть пай девочкой… Но лишь до того момента, как поняла, где именно находится. Слева – кабинет Самарского. Она знала точно, запомнила, еще когда в один из первых дней пыталась заглянуть во все комнаты, останавливаемая Артемовым «нельзя». Насчет этой комнаты – «нельзя» было особенным. Повторив свой трюк с заглядыванием в дверную щель на просвет, Саша невольно затаила дыхание, открыто… Девушка могла назвать это только божьим провидением. Не давая себе времени передумать, нажала на ручку, прошмыгнула в комнату. Все как во всех кабинетах – стол, стеллажи, папки, диван. Важно не это – на столе стоит ноутбук. Выглянув за дверь, убедившись, что призрачный шанс успеть у нее есть, Саша беззвучно рванула к рабочему столу. – Давай, маленький, давай… – компьютер работал медленно, или просто она так спешила, что секунды растягивались в часы, но Саша потратила не меньше тонны нервов, прежде чем экран загорелся голубым, предлагая выбрать пользователя. Призрачная надежда на то, что ноут будет беспарольным, умерла сразу. – Блин… – попытавшись ввести несколько раз цифры наобум, Саша взялась за поиски подсказки на столе. Где обычно прячут? В портерах, в подставках с ручками, в ящичках. В сваленной на рабочем столе куче разобрать что-то было нереально. Поиски грозились затянуться на часы, которых у нее нет. Адреналин гонял кровь в жилах с ужасной скоростью, нервы натянулись до предела, она не рисковала так, наверное, никогда в жизни. В конце концов, страх победил. У нее нет шансов найти пароль. По крайней мере, сейчас, тем более угадать, а вот попасться – запросто. Захлопнув крышку, Саша скользнула к двери. Мысленно коря себя за то, что сдалась. – Дура, – стукнув себя ладошкой по лбу, она взялась за ручку, вот только открыть не успела, за нее это сделали с той стороны. Самарский, собственной персоной. * * * – Что за… – он нажал на ручку, почувствовал какое-то несвойственное сопротивление, нажал еще раз, толкнул, и лишь ступив в кабинет, понял, в чем причина. Саша смотрела на него так растерянно, будто это она застала его в собственном кабинете, а не наоборот. Святая наивность. – Что ты тут забыла? – ее взяли за локоть, притягивая ближе. Сбежать он ей не даст, поймал на месте преступления, а значит и расплата настанет тут же. Окинув взглядом комнату, явных изменений не заметил, но ведь неизвестно, сколько времени она тут, могла успеть начудить. – Заблудилась. – Врешь, – хват стал сильней, – что успела сделать? – Ничего. Руку Самарски отпустил, но ненадолго, сделал шаг в комнату, захлопнул дверь, а потом бесцеремонно прошелся руками по всему телу, как это делают охранники в аэропортах. От неожиданности Саша даже воспротивиться не смогла. Кажется, утащить и правда ничего не успела. – Как ты сюда попала? – ее снова схватили, заставили подняться на цыпочки, запрокинуть голову. – Шла мимо, думала, это уборная. Ошиблась. – Снова врешь. Почему одна? Где охрана? – Вы сами вызвали Артема. – Так значит, ты решила подставить друга? Не совестно? – Я никого не подставляла. Шла мимо, перепутала с уборной, поняла что ошиблась, вышла. – И документы на столе в процессе понимания перерыла? – Черт. Стоявшая еще недавно на своем законном месте рамка сейчас лежала вверх тормашками под одним из листков. Так и не дождавшись ответа, Яр достал из кармана телефон. – Артем, зайди. Ее подвели к столу, на секунду оставили в покое, включая ноут. Яр смотрел на экран так же напряженно, как и она до этого. Дождался появления голубого экрана, ввел пароль так быстро, что уловить комбинацию девушка не успела. Не обращая внимания на направленный в монитор взгляд, он пересмотрел все открытые документы, ссылки, убеждаясь, что оставлял именно так. – Пароль не успела угадать, а малышка? – его состояние Саше сложно было сейчас понять и описать. Он был дико сосредоточен, явно зол, явно хотел ее убить, но почему-то сдерживался. – Ты хоть понимаешь, что только что сделала? Саша честно помотала головой. Нет. И понимать не хотела. – Сейчас узнаешь. Дверь снова открылась, являя глазам Артема. Он перевел взгляд со сжимавшего челюсти Яра на побелевшую Сашу и обратно. – Что за… – У меня тот же вопрос. Артем, объясни, как она оказалась тут? Сначала охранник выглядел растерянным – пытался сопоставить все в голове: бегая с поручениями от Глаши Самарскому и наоборот, он успел уже забыть о Саше, а вот когда вспомнил… Понимание и желание убиться головой об стену проснулись одновременно. – Это моя вина. – Я не спрашиваю, чья это вина, очевидно, что твоя. Как? – Я оставил Александру Константиновну одну, – на нее он предпочитал не смотреть, наверное, хотел сейчас открутить ей голову, как и сам Самарский. – Ты уволен, – Яр сказал это вполне буднично, так же спокойно, как и все до этого. Слишком быстро, слишком опрометчиво, слишком решительно. – Но… – Артем-то возражать не собирался, лишь кивнул, встряла почему-то Саша, – я просто перепутала двери! Я не собиралась ничего… – Молчи! – на нее бросили злой взгляд. – Ты свободен. Все так же храня молчание, Артем отступил к двери, развернулся, вышел. Что-то грохнулось об пол, а может он просто стукнул кулаком о стену. – Он не виноват! – Саша перевела взгляд с закрытой двери на Самарского, и в голове в этот миг билась одна мысль – это несправедливо. Пусть глупо защищать собственного тюремщика, но абсурдность происшедшего возмущала намного больше. – Ты решилась записаться в адвокаты? Не советую, проигрышное дело. Свободна. Ей положено было так же как Артему молча кивнуть, выйти, отправиться в комнату, а потом ожидать кары, которая, несомненно, настанет. Не получилось. – Ты даже не дал ему объяснить! – Я дал объяснить тебе, ты соврала. Мне достаточно. Тебе что, его жалко? Серьезно? – сейчас они выглядели странно – и он, и она облокотились руками о стол, Саша смотрит широко открытыми глазами, не до конца еще веря в то, что произошло, а Самарский наоборот, с прищуром, не понимая ее реакции. – Это несправедливо! – Несправедливо? Александра Константиновна, вы в своем уме? Мы сейчас вообще о чем? Ты залезла в мой кабинет, рылась в моих вещах, и я до сих пор не уверен, что безрезультатно. Хочешь узнать, чем это светит для тебя? Для начала я приколочу тебя наручниками к ближайшей батарее, будешь всегда на виду, устраивает? На что ты надеялась? – Это ты вызвал его вниз! – почему-то Саша поверила на все сто – приколотит, а значит, тему лучше перевести, раз уходить молча уже поздно. – Артем не справился со своими обязанностями, хоть я и считал его лучшим в своем деле. А если хочешь утешить – беги, пока я не решил, как именно это скажется на тебе. Гляди, встретитесь потом как-то, вспомните, он – твою глупость, ты – его низость, чудесная получится история любви. – При чем тут… О чем ты? – Саша видела, что Самарский снова начал заводиться, сворачивая не на ту дорожку. – Почему ты за него заступаешься? Сама-то хоть понимаешь, как это выглядит? – Я уже сказала, это несправедливо. – А я, по-твоему, часто бываю справедлив? Почему ты вдруг решила, что твоя гребаная справедливость вообще имеет для меня какое-то значение? Он загнал Сашу в тупик. Она не знала о Самарском практически ничего, а то, что знала, никак ему не льстило. И почему вдруг она решила, применить к нему категорию справедливости, теперь стало непонятно самой. – Свободна. Сосчитав до трех, Саша оттолкнулась от столешницы. Девушка чувствовала себя ужасно, виновато и так глупо… Она не должна ощущать вину перед теми, кто ее выкрал, не должна пытаться помочь им, должна радоваться, что удалось отомстить хоть одному, но нет… – Не думай, что тебе сойдет это с рук! – угроза догнала Алекс уже у двери. Она и не думала, лишь удивлялась, что расплата настала не сразу. * * * Все происходило слишком стремительно. В коридоре ее не ждал «артемозаменитель», Самарский не запретил ей выходить из комнаты, а значит, не теряя времени, Саша помчала вниз. Где искать Артема, она понятия не имела, но почему-то ей было очень важно с ним объясниться. Лишь с третьей попытки ей удалось остановить несущегося куда-то мужчину, схватив за руку. На оклики он не отзывался. – Что? – получилось грубо, но на другое обращение она и не рассчитывала. – Я виновата, прости. – Ты хоть успела сделать, что хотела? – Нет. – Жаль… – Артем повернулся, продолжая свой путь. – Я все исправлю! – Саша бросила обещание вдогонку. – Я не понимаю, тебя, Саша. Хоть убей, не понимаю. О чем ты? – Это несправедливо, я виновата, не ты. Артем остановился, снова развернулся, подошел, схватил за плечи, легонько встряхнул. – Ты о чем? Я иногда думаю, что тебе нравится зарабатывать себе все новые и новые проблемы. Успокойся. Сиди тихо, жди, когда отец решится наконец-то на действия. Тихо, Саша. Я не нуждаюсь в твоей защите. Впрочем, как и в защите кого бы то ни было. Поняла? Девушка кивнула. Но от своих мыслей не отказалась, упрямство она унаследовала от отца. Может, Самарский прав и в ней просто взыграл правозащитник, а может, это попытка очистить проснувшуюся вдруг совесть, Саша не знала, но оставлять все просто так не собиралась точно. * * * – Так нельзя, Снежа, – Дима положил руку на ватное одеяло, под которым от него, да и от мира вообще, пряталась девушка, – тебе нужно заниматься заказами, хоть бы посмотрела на телефон, сколько там пропущенных? – Он не звонил… – приглушенный хрип, и Снежа снова погрузилась в транс. – О боже, Снежана, вы сотни раз ссорились и мирились, и еще столько же раз будете ссориться! Ты собираешься каждый раз вести себя как малолетняя истеричка? Дима знал сестру как никто, обидеть ее самолюбие больше, чем назвав инфантильной, совершающей опрометчивые детские поступки, – невозможно. Такова участь младших сестер, которые терпеть не могут в глазах своих старших выглядеть детьми. Подействовало. Сначала было откинуто одеяло, потом девушка села, собрала волосы в тугой пучок, встала с кровати. – Ты собирался уезжать? – Собирался, завтра. – Мог бы и сегодня, – девушка явно обиделась. – Ну, Снежа, перестань, – Дима потянулся к сестре, собираясь потрепать по голове, но она увернулась. – Передавай другу привет. – Ты что, ревнуешь? Я работать еду, и Слава там работает, дурочка! – мужчина улыбнулся, но Снежа его радости почему-то не разделила. – Если будет спрашивать, скажешь, что я с новым молодым человеком уехала, сам уж придумай, работать или отдыхать. – С кем? – Дима спросил таким тоном, будто у нее не может быть молодого человека в принципе, а тем более нового. – С молодым человеком, Дима! Это такие мужчины, которые проводят время со своей женщиной, а не у черта на рогах, все в проектах! – С каким молодым человеком? У тебя что, кто-то появился? – его как из ведра окатили. Это не вписывалось в его видение своей дальнейшей жизни и жизни Снежаны с Яром. – Нет, я только хочу узнать, насколько не нужна ему! – еще и брату врать она не собиралась. Просто на душе было ужасно тошно. Тошно осознавать, что человек, которого ты, казалось, любишь всю сознательную жизнь, может так просто пропасть из этой твоей жизни. Ведь проблема в том, что Яр может, а она нет. * * * Технически, Самарский уволил Артема вчера, фактически, достаточно сложно уйти, когда находишься в нескольких тысячах километров от дома, а заказать билет получается лишь на завтрашний рейс. Артем осознавал свою вину, не собирался оправдываться или пытаться зацепиться за возможность аргументировать все одним простым «но ведь ничего не случилось!», он прекрасно знал, что допусти подобное упущение любой из его подчиненных – вылетел бы еще быстрее. На глаза Самарскому он тоже пытался не попадаться, не боялся, просто самому было стыдно. А жалел лишь об одном – скоро прилетает Димасик, и он-то не упустит возможности выразить свои соболезнования по поводу утраты работы. Хотя, ведь можно уже не сдерживаться, а дать хорошенько между глаз. В плане физической силы Ермолов явно проигрывал. Сотня вопросов крутилась в голове, но главный – что дальше? Как люди ищут работу? Что делать в тот период, пока работы не будет? Как объяснить это тем, кто нуждается в его поддержке? – Можно? – сначала в комнату постучали, а потом в щели показалось лицо Титовой. Дурдом. Пленница пришла проведать уволенного тюремщика. – Тебе разрешили выходить из комнаты? – Артем сел на кровать, не позволяя, но, в то же время, и не запрещая девушке войти. Пусть сама решает. Она оглянулась, поймала пустой взгляд следовавшего за ней охранника, тяжело вздохнула, а потом зашла. Попыталась закрыть за собой дверь, но этого ей сделать не дали. – Не положено, – молчун вставил в дверной проем ботинок. – Мне не запрещали из нее выходить, – не желая вступать в спор, Саша оставила дверь открытой, зашла, осмотрелась. Ничего особенного – по сравнению с комнатой, в которой содержат ее, – убого. Одноместная кровать, шкаф, тумба, кресло. В комнате нет даже окна. – А что запретили? – Ничего, – Саша передернула плечами. После того их разговора с Самарским она снова ждала и боялась, что к ней придут с расплатой, приколотят к батарее или еще что-то в этом роде, но не случилось, – наверное, Ярослав Анатольевич слишком занят. – Завтра приезжает Ермолов… – Ты не первый, кто мне об этом говорит. Артем покосился на бывшего подчиненного, но все же решил договорить. Конечно, это передадут Самарскому, но он собирается всего лишь дать совет. Не больше. – Держись от него подальше. – Почему? – Саша тоже бросила взгляд на охранника, но раз уж Артем считает этот разговор допустимым, значит, право задавать вопросы имеет и она. – Скажем так, он не обладает тонкой душевной организацией, подобной мне, – мужчина усмехнулся. – Приблизительно, как Ярослав Анатольевич? – удивительно, но ко всему привыкаешь. Наверное, виной тому стал пережитый не так давно стресс, но страх перед тираном начал постепенно спадать. Достиг пика, а теперь медленно скатывался к равнодушному опасению. – Где-то так, если не больше. – Думаю, мне будет просто держаться подальше. Я не планирую тут задержаться, – она не знала точно, сколько дней осталось до окончания времени, данного отцу для отказа, но немного. В разговоре наступила пауза, Саша собиралась с силами, а Артем просто не знал, что еще сказать. – Я хотела еще раз извиниться, ты просил, а я… Прости, я не думала, что ты лишишься работы… – Знаешь, ты просто уникальный человек! – Подожди, не нужно говорить мне, что я должна радоваться тому, что хоть кто-то понес наказание за то, что меня выкрали. Не ты, так кто-то другой, – Саша снова кивнула на стоящего в коридоре охранника, – ты сам говорил, что воля Самарского – закон. Просто я ведь прекрасно понимаю, что мне повезло с тюремщиком. И я тут подумала… Саша сделала еще одну паузу, прежде чем озвучить свое предложение: – Когда все это закончится, я могу попросить папу… – договорить Саша не успела, Артем резко подорвался с кровати, молчун в дверном проеме тоже выпрямился как по струнке. – А может, ты сначала попросишь папу исполнить одну мою маленькую просьбу, а потом уже займешься Артемом? * * * Ярослав думал о своем решении долго. Думал, взвешивал, пытался понять, проиграет ли еще больше, оставив Артема, или таких промахов прощать нельзя вообще. Он, несомненно, лучший. Случившееся – вина не только охранника, тоже очевидно. В конце концов, ведь это он сам не замкнул кабинет, он срочно вызвал к себе Артема. Его напрягало то, что Титова начала заступаться за Артема, и, наверное, поэтому он сомневался еще больше. Но терять лучшего своего подчиненного лишь по причине склонности к нему Саши, было не рационально. Он спустился в крыло охраны, чтобы сообщить Артему о том, что решение изменил, что дает ему последний шанс, но в очередной раз все его планы разрушила пленница, своим идиотским предложением. – А может ты сначала попросишь папу исполнить одну мою маленькую просьбу, а потом уже займешься Артемом? – сложив руки на груди, Самарский загородил собой почти весь дверной проем. – Ярослав Анатольевич, она просто… – Я разберусь, спасибо, – Яр бросил предупреждающий взгляд на Артема, а сам отступил. – Мы ведь так и не обсудили ваше наказание, да, Александра Константиновна? Мне кажется, пора. На нее уставились сразу три пары глаз: Самарский, показательно спокойный, а значит – очень-очень-очень злой, Артем, так и жаждущий крикнуть: «беги, Лола, беги», и чуть сощурившийся бодигард за спиной босса, явно предвкушающий интереснейший спектакль. – Не испытывай мое терпение, Саша, вперед. С тяжелым сердцем, но девушка поднялась, подошла к Самарскому, вскинула взгляд, ожидая дальнейших указаний. – Надеюсь, до моего кабинета дорогу сама найдешь? Не забыла еще? Ничего не ответив, Саша тяжело вздохнула, исполняя указание. Думала, что Самарский последует за ней, но он почему-то задержался, а вот охранник хвостом увязался, хотя, наверное, зря, на этот раз она ничего вытворять не собиралась. Попав в знакомую уже комнату, Саша не спешила ни заходить, ни тем более садиться. Неадекватного хозяина может не устроить каждая мелочь в ее поведении. Ждать пришлось минут десять, а потом в кабинет ворвался спокойный как удав Самарский, одним взглядом приказал охраннику их оставить, прошел к столу. – Сколько тебе лет, малышка? – это обращение она слышала от него уже несколько раз. А еще от Глаши, и если из уст женщины оно звучало нежно, ласково, то в его исполнении приобретало совсем не такой приятный окрас. – В смысле? – девушка сначала ответила вопросом на вопрос, и только потом вспомнила, что с ним так лучше не поступать, – двадцать один, – а еще, ему лучше не говорить о том, что он мог бы это знать, раз взялся за похищение. – А мне иногда кажется, что пять, – присел на край стола, снова сложил руки на груди. Саше же, судя по всему, предстояло так и стоять у входа, – ты правда не понимаешь, что здесь происходит? – Что в очередной раз не так? – Ты считаешь нормальным, устраивать на работу к отцу человека, который тебя выкрал? – о боги, подобного Саша услышать от Самарского не ожидала. От человека, заварившего всю эту кашу, которую теперь расхлебывают все. – По крайней мере, он относился ко мне не как… – девушка снова прикусила язык. – Не как… Кто? – Артем не причинил мне зла. Во всяком случае, не по своей воле. Яр шумно выдохнул, пытаясь сохранить самообладание. – То есть мировое зло в твоей головке ассоциируется исключительно со мной? На языке крутилось громогласное «да!», а потом пояснение, что именно он ее выкрал, он угрожал, он давил, он чуть не изнасиловал, он шантажирует отца, он, он, он… Все он! – Я надеюсь, что все это скоро закончится. И не хочу чувствовать вину за то, что оставила кого-то без куска хлеба. И если сначала Яр посмотрел на девушку с сомнением, когда понял, что Саша не шутит, сдержаться от смеха не смог. Зрелище – то еще, когда твой враг над тобой же насмехается, а ты при этом должна молча за ним следить, чтоб не дай боже, не вывести из себя. – И как ты себе это представляешь? Папа, познакомься, это бывший охранник моего похитителя, я не хочу оставлять его без куска хлеба, давай возьмем его домой? – А думаете, кто-то откажется от возможности заполучить вашего охранника? Он ведь много знает… Не надо считать меня полной дурой, Ярослав Анатольевич, – его издевательств Саша все же не выдержала. Улыбка сошла с лица мужчины. Он и не считал, и о том, что она сказала, тоже подумал, и в частности именно поэтому изменил свое решение. Он не знал одного, Сашин отец вряд ли прислушается к подобным дочкиным доводам. Лишь полагаясь на себя он принимает решения, а приди она к нему с таким предложением… Ее бы высмеяли еще больше. – Я говорил, что иногда тебе лучше просто молчать? – Я надеюсь, мне осталось следовать вашим советам не долго. Я искренне желаю, чтоб вы получили этот тендер, Ярослав Анатольевич, а потом на нем прогорели! Если папа сделает все, чего вы так жаждете, я буду считать этот день самым счастливым в своей жизни! – А если нет? – вспоминая тон их последних разговоров с Титовым, сам Яр сильно сомневался, что Константин станет действовать так просто. – Это у вас я должна спросить, что будет, если нет… – если честно, ответа она знать не хотела, а потому перескочила вновь на тему, с который они незаметно съехали, – оставь… те его. Несколько напряженных секунд Саша ждала, что скажет мужчина. Он смотрел пристально, не так зло, как сначала, но все равно взгляд был тяжелый. – Что получишь ты – очевидно, сообщника, если не умышленно, то по халатности, но он может тебе помочь. А я? – А что вы… ты хочешь получить? Ты же сам говорил, что он лучший в своем деле. – Был лучшим, пока чуть не проворонил тебя, малышка, – опять это «малышка»… Так и хочется сказать, кого ему стоило бы так называть… – Где ты сейчас найдешь другого такого же охранника? – Такой же мне не нужен, мне нужен охранник, а не лучший друг для тебя. Вдох-выдох, нужно сохранить самообладание. Она пообещала себе исправить свою же оплошность, значит, сделает это любой ценой. – Чего ты хочешь? – Даже так? – брови мужчины поползли вверх. – Информация, звонок, деньги? Что? Кулаки Яра непроизвольно сжались. Неужели не понимает, что сейчас делает? Что можно подумать, если та, которая больше двух недель упиралась, не желая идти на малейшие уступки, вдруг соглашается практически на все, ради совершенно чужого для нее человека? – Подойди. Сердце ускорило темп, но признаваться в волнении Саша не собиралась, послушно приблизившись. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки от мужчины, и в этом была первая ее ошибка, на расстоянии своей вытянутой руки, а надо было его… – Помнишь, что ты сказала мне пару дней назад? – дико хотелось отпрянуть, когда Самарский поддел подбородок, провел пальцем по щеке, но девушка сдержалась. – Про «через труп»… Саша помнила, к сожалению… Ну, что ж, это предсказуемо, неизвестно почему, за какие заслуги, но она привлекала его как женщина. Если бы знала, чем на такое влечение спровоцировала – попыталась избежать, но поздно. Теперь вопрос в другом, стоит ли оно того? – Если я соглашусь, он останется? – Да, – руку Самарский резко отдернул, а вот напряженный взгляд не отвел. – Отлично. Я согласна, – Саша не дала себе возможности как следует подумать, а главное – передумать. С нее не убудет, а через пару дней она вообще забудет это все как страшный сон, зато предательница-совесть не станет грызть каждый раз, когда Саша будет вспоминать об Артеме. – Так просто? – А ты хотел, чтоб я тебя умоляла? Я виновата, он нет, страдать должна я. Конечно, без подвоха обойтись не могло. Яр закрыл глаза. – То есть, ты собираешься страдать? – Саша ничего не сказала, считая ответ очевидным. То условие, которое он поставил – в принципе не свидетельствует о его высоких моральных качествах, а то, что она от такой перспективы не в восторге, наверное, ясно любому. Девушка уже морально готовилась к тому, что «сделку» предстоит заключить прямо тут и сейчас, настраивалась на самое ужасное, мысленно приказывала сердцу биться не так гулко, но Самарский Ярослав Анатольевич удивил ее в сотый и явно не последний раз: – Твое предложение меня не привлекает, прости. Этого Саша не ожидала, а еще не ожидала, что вместо того, чтобы почувствовать облегчение, щеки зальются румянцем от стыда. Наверное, именно сейчас, Самарский унизил ее куда сильней, чем всеми сделанными до этого замечаниями. Но даже этого Ярославу показалось мало. – Я не стану увольнять Артема из-за тебя. Ты переоценила собственную значимость. И скрывать свою тоску по представителям мужского пола под наигранным самопожертвованием, тебе тоже не идет. У Саши пропал дар речи, она поняла наконец-то, что это такое, когда от удивления просто падает челюсть. – Какой же ты… – сложно подобрать нужное слово, когда на языке крутится сотня эпитетов, – неужели на Земле есть люди, способные с тобой сжиться? Мне искренне их жаль! – она собиралась уйти, не дав Самарскому шанса еще раз унизить, запугать или просто выбить землю из-под ног, не успела. – А ты осмелела, малышка, – ее крутануло на сто восемьдесят градусов, прижало спиной к груди, одной рукой Самарский обхватил ее поперек талии, предупреждая попытку бегства, а другой схватил за кончик длинной косы, в очередной раз, запрокидывая голову. – Не называй меня так… – предчувствуя новый приступ нездорового интереса к собственной персоне, девушка зашипела. – Не забывайся… малышка. И думай прежде, чем говорить. Иначе я о своем благородстве забуду, и воспользуюсь предложенным. Поняла?

Конец ознакомительного фрагмента.