– «Я приехала к вам. Не знаю, куда идти. Если вас уже нет в живых, я замерзну». – Последние строки карябаю, заливаясь слезами. Серая сова, которая следует со мной из Англии, берет в клюв конверт и улетает.

Каркаров присылает мне адрес. Боится, что письмо может быть от кого-то из его недоброжелателей, поэтому не хочет выдавать места своего пребывания. Сердце в моей груди оживает и по телу растекается порция тепла.

***

Стук в деревянную дверь. Игорь приготовил палочку и встал к стене. Гермиона вошла в тускло освещенное помещение. Он увидел ее сзади.

Легкое прикосновение к спине оставило весь страх позади. Гермиона будет счастлива. Последний раз в жизни.

***

POV Гермионы

Мы живем здесь уже около двух месяцев. На улице немного потеплело и выглянуло солнышко. Но оно не для нас. Я наблюдаю за ним. Под одеждой не видно, насколько почернела его рука, и куда гной уже распространился. Но я хочу верить в светлое, такое, как эти лучи солнца, проникающие в заброшенную избу.

Мы читаем, с неизвестной целью тренируемся в заклинаниях и обнимаемся. Еще ни разу со времени Святочного Бала Каркаров не целовал меня и не пробовал приблизиться. Он не хочет ломать мне жизнь. Жизнь, которая скоро прекратится. Я наблюдаю за ним. Все чаще он лежит и молча смотрит стеклянными глазами в бревенчатый потолок. Скоро эти глаза остекленеют навсегда.

Я набираюсь смелости и кладу голову ему на грудь. Он дергается от неожиданности.

– Спокойно.

– Не надо, девочка. Ты еще совсем маленькая… - Смотрю глазами полными слез на его предсмертное лицо, и не могу сдержаться, чтобы не припасть губами к искривленному рту.

– Молчи… - Дрожащими руками расстегиваю его кафтан, гладя руками грудь с редкими черно-седыми волосами. Припадаю губами к ней. Он мучительно выдыхает. По моему телу разливается елей. Я избавляюсь от своей верхней одежды, оставаясь в майке и джинсах. Он невольно разглядывает меня, останавливая взгляд на просвечивающей груди. Зависаю над ним с целью почувствовать его теплые руки на своей талии. Аристократ всегда остается аристократом, и его руки по-прежнему мягкие и холеные, украшены камнями-самоцветами.

На нас больше нет одежды, когда я оказываюсь под ним. Боль мне безразлична - это последние ощущения в моей жизни, и пусть они будут любыми. И они прекрасны. Этот мужчина стоит десятерых моих одногодок. Я кричу его пугающее имя «Игорь», и он сильнее вталкивается в меня. Последняя капля переполняет чашу терпения, и он содрогается.

У него серое тело и почерневшая рука, на которой пульсирует непрерывным сигналом Темная Метка. Я прикладываю ее к своим губам. Хочу облегчить его страдание. Его гримасу разрывающей боли. Прижимаю его голову руками к себе. Он умирает. Я не могу это видеть.

– Сколько еще?

– Два, три дня… - Каркаров одевается и ложится. Нет.

– Я хочу уйти раньше. Пожалуйста… - Молю, молча смотря в его глаза. Он берет мое лицо. – Ты обещал, – Я рыдаю. – что не разрешишь мне жить без тебя. Сдерживать обещания не в традициях темных волшебников? – Он отстраняется. Идет к полке с препаратами, и на секунду замирает. Но все же берет шприц и сосуд с ярко-зеленой жидкостью. Ее цвет вселяет радость и оптимизм.

Зловещая улыбка с грязно-желтыми зубами – вот что я вижу в последнюю секунду на этом свете. Как тогда, на Турнире. Вздрагиваю, широко открыв глаза, и в тот же миг тугая пелена застилает все перед моим взором.

***

В баре Три Метлы за столом сидели двое пожилых мужчин и великан. Альбус Дамблдор, Гораций Слизнорт и Хагрид, обнявшись, медленно раскачивались и выли заунывную песню.

– Альбус, пожалуйста… - Слезно молил бывший декан Слизерина. – Я не заслуживаю жить после того, что натворил… - Директор Хогвардса не мог произнести два ужасных слова:

– Ты не виноват. Он нашел бы способ и без твоей помощи.

– Друг ты мне или нет?

Дамблдор смотрел в пьяные голубые глаза искренне раскаевающегося человека. Он отвернулся в сторону, подумал, затем медленно поднес палочку к виску профессора.

– Авада Кедавра. – Прошептал старик, и голова Горация упала ему на плечо. Хагрид громко зарыдал, вытирая ручьи на своих щеках огромным платком.

***

Ночь. Стены лаборатории покрыты испарениями, но Зельевар не спит. Варево Северуса Снейпа неожиданно приобрело голубоватый оттенок. Сальноволосый преподаватель скривил губы в усмешке.