От него не укрылась заминка Энрики. Девушка задумалась. И ответ прозвучал неуверенно:

– Нет… Зачем сразу «отомстить»? Вернуть свое. Ох… Пятнадцать минут еще. – Она устремила взгляд на часовую башню, возвышающуюся над площадью. Без пятнадцати десять. Ровно в десять детишек погонят домой. К одиннадцати разойдутся и взрослые. В полночь каждый поднимет у себя дома бокал сока, съест вожделенный кусок жареного мяса и ляжет спать. Такой вот веселый праздник. Хвала Фабиано.

– Колдун говорит, если что твое – этого никто и никогда отнять не может, – произнес Рокко, хмурясь и хлопая себя по карманам.

– А ты его слушаешь, да? – фыркнула Энрика.

В ответном взгляде Рокко смеха не было, и девушка прикусила язычок.

– Всю жизнь слушаю. Пустых слов он не говорит. И, хотя между нами существуют определенные… А, вот!

Тут же позабыв о разговоре, Рокко показал Энрике пузырек с прозрачной жидкостью.

– Вода? – Энрика склонила голову, рассматривая.

– Ну не простая же!

Рокко бросил пузырек перед собой и, когда тот коснулся снега, щелкнул пальцами. Энрика вскрикнула – перед ней в мгновение ока раскинулось ледяное поле. Огромный гладкий каток, вокруг которого зажглись фонари.

– Погнали, пока остальные не прочухали? – улыбнулся Рокко.

Две ловкие фигуры заскользили, завертелись по блестящему твердому озеру. Энрика смеялась, позабыв обо всех своих бедах, и Рокко, ловя взглядом ее раскрасневшееся лицо, молча радовался.

– Послушай, – сказал он, схватив за руку проезжавшую мимо Энрику. – Давай утренний разговор закончим?

Помрачнела.

– Может, не надо? Все ведь ясно…

– Не все. – Вместе они покатили дальше, держась за руки. – Ты не думай, я тебе в любви до гроба признаваться не собирался.

– Ох! – вырвался у Энрики вздох облегчения. – Слава Дио! Я всю ночь думала, как бы тебе сказать, что мы – друзья и только.

– Об том и толкую, – кивнул Рокко. – Ума ты не великого, над простыми вещами целую ночь думаешь, а как что сложное решить – так рубишь с плеча. Все вы, Маззарини, такие. Я тебе что предлагал? Замуж за меня выйти. Я тут ни перед кем не расшаркиваюсь – и ты не будешь. Совсем другое отношение. И на скрипке – хоть в пост играй, слова никто не скажет.

– Я-то, коли захочу, и в церкви сыграю! – Энрика махнула рукой, будто ведя смычок по струнам. Или отрубая голову невидимому врагу. – Тут не все так просто. Город…

– Никто за тобой не пойдет, – тихо оборвал ее Рокко. – Давай начистоту. Фабиано дал возможность честно на кусок хлеба зарабатывать, вернул в Вирту покой и безопасность. Для людей это важно, а не музыка. Надо было раньше с тобой поговорить, да я думал, ты и так поймешь… Теперь времени мало. Брак с Гиацинто не поможет тебе ничем. Ты не успеешь оглянуться, а жизнь превратится в ничто. Если не хочешь за меня замуж – иди лучше в работный дом, от всей души советую. Там я, по крайней мере, не увижу, как ты в колоду безмозглую превращаешься.

Он видел на ее лице следы внутренней борьбы, но понимал, что борьба идет не там, где должна бы. Энрика просто ищет слова, чтобы скрыть обиду и досаду на него. Рокко вздохнул украдкой. Ну не получается у него говорить убедительно, увы… Ладно, пусть уж делает, что хочет. Авось, милостью Дио, как-нибудь и пронесет.

– Каток! Новый каток! – поднялся вопль.

– Поперло, – зевнул Рокко, увлекая Энрику к дальнему краю озерца. – Не бери в голову, все, закрыли тему. Ты сказала, я сказал. Не будем ссориться. Праздник все же…

Он вновь вспомнил о подарке, лежащем в кармане куртки, но не решился достать. Как-то жалко будет выглядеть. Лучше завтра. В честь, скажем, замужества.

Энрика, остановившись, обняла его за шею.

– Скажи мне что-нибудь ободряющее, – ворвался в ухо жаркий шепот. – Что меня все будто на похороны отправляют? Говорят, некоторые замуж с радостью идут…

Рокко похлопал подругу по спине:

– Синьора Моттола, все у вас будет – лучше не придумаешь… Какой ужас!

Энрика вздрогнула.

– Что? Что такое?

Не отпуская ее, Рокко ловким движением развернулся.

– Не могу на это смотреть. Ничего страшнее в жизни не видел. Ты видишь? Видишь?!

– Да что? – недоумевала Энрика.

– Нильса!

Страж порядка, сунув руки в карманы шинели, обходил по кругу новый каток, который уже заполонили юноши и девушки.

– Вижу. И…

– Шарф! – простонал Рокко. – Где он откопал такую отвратительную вульгарщину? Мало того что цвет девчачий, так еще и на таком здоровяке смотрится… Ужасно!