Её мысли были хаотичными и несвязанными. Они беспорядочно метались в голове и, кажется, что она слышала, как отражаясь от черепной коробки они эхом разлетались в разных направлениях, теряясь где-то в глубине потустороннего пространства. Не в силах выдержать этой гнетущей тишины, она попыталась немного приоткрыть веки и это ей удалось. Но с большим трудом. Ресницы девушки едва заметно дрогнули, немного приоткрылись, но только совсем чуть-чуть, чтобы через мгновение закрыться вновь, и снова погрузить её в спасительную темноту.

Где-то очень редко, но звонко, на пол каплями падает вода. Звук от неё такой, словно она сейчас находилась в пещере или же в пустой, давно заброшенной квартире. Что маловероятно, если предположить, что она по-прежнему лежит в родильной палате. Но как раз в этом, Маришка была вовсе не уверена.

Она решилась провести ладонью по лицу, но вдруг с ужасом осознала, что её тело было накрепко привязано к чему-то очень грубому и на ощупь, довольно твёрдому. Слишком жёсткому и твёрдому, и слишком холодному, что наводило её на нерадостные размышления. Пытаясь освободиться Маришка заёрзала на месте, решив, что это уже перебор и напрягая мышцы с трудом приподняла ставшую вдруг свинцовой голову. Набравшись мужества, она, наконец, широко открыла газа и смело осмотрелась.

Маришка находилась в каком-то совершенно незнакомом ей помещении. Оно было похоже на заброшенную жилую комнату, которую когда-то очень давно покинули заселявшие её жильцы, и с которой они утащили абсолютно всё. Оставили только голые стены. Разве что, не поснимали полы. И то, наверное, лишь потому, что они были из пластика, уложенного на голый бетон.

Сейчас здесь безраздельно царил серый сумрак. Он был не совсем плотный, а так – посредственно. Не слишком светло, но и не слишком темно. Сквозь ткань мешковины, которой была завешана одна из стен, едва пробивался скудный свет, с трудом освещавший пошарпанные стены, с потресканными кусками давно отлетевшей штукатурки и не было сомнений, что эту комнату уже давно никто не посещал. Кроме, наверное, неё. Но здесь она оказалась не по собственной воле, а неизвестно как, да и к тому же привязанной к старой кушетке. Маришка ощутила себя абсолютно брошенной на произвол судьбы, неизвестно кем и вообще непонятно для каких целей.

Лежать ей было очень неудобно, и это её сильно раздражало. Всё тело затекло и уже через нескольких минут от неудобной позы у неё начала деревенеть шея. Поэтому Маришка снова откинула голову назад и стала терпеливо ждать. Хотя, слово терпеливо, в её случае было не совсем уместно. Она уже начинала понимать, что с ней произошло что-то очень неординарное. Неподдающееся объяснению. Иначе, как всё это прикажете объяснить?

От нетерпения она снова поёрзала всем телом на кушетке, и попыталась ослабить сковывающие её ремни, но вскоре поняла, что из этого у неё ничего не выйдет. Тогда она решилась кого-нибудь позвать. А так, здесь можно пролежать до второго пришествия. Кашлянув, и пугаясь звука собственного голоса, она глухо прошипела:

– Эй… Эй… Есть здесь кто-нибудь? – и прислушалась.

Вокруг неё по-прежнему была тишина. Если не считать завываний ветра, редкими порывами раскачивающий ткань мешковины, которая хлопает своими краями о голую стену. Маришка насторожилась. Ей показалось, будто она услышала чьё-то тихое сопение.

– Эй, вы меня слышите?

Кажется, рядом с её кушеткой кто-то тяжело заворочался. Маришка рада бы посмотреть кто это там, но ремни не позволяли ей сделать даже такое простое движение. Пришлось снова напрячь голосовые связки:

– Да есть здесь кто-нибудь? Не притворяйтесь, я же вас слышу.

Она приготовилась к чему угодно, но, когда в поле её зрения неожиданно появился ОН, Маришка едва не закричала.

– Опять ты? – стуча зубами, просипела она и часто заморгала. Складывалось впечатление, будто она увидела привидение. – К-как, ты здесь оказался? Чёрт тебя дери…и где я?

Она замолчала, не зная о чём его ещё спросить, так как вертевшиеся на языке вопросы почему-то растворились сами посебе, оставив в голове только чувство недоумения. Мелькнула слабая надежда, что это всего лишь сон, но от того как у неё сильно зачесался нос, Маришка поняла, что во сне так носы чесаться не могут. «Вот же блин, влипла», – обречённо подумала она и приготовилась к самому наихудшему.

– «Маньяк» – пришла к твёрдому выводу Маришка, так как другая идея ей в голову просто не приходила. – «Точно маньяк – сейчас будет насиловать».

Не приближаясь, незнакомец остановился рядом и виновато улыбнулся. Маришка была готова поклясться, что он смущён, но это ещё не значило, что в его голове не зреют коварные помыслы.

– Я… – по-доброму ответил он ей, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Ты как? Ничего не болит?

Будь здесь немного побольше света, возможно он бы ей не показался таким пугающим. А так… Стараясь рассмотреть его во всех подробностях Маришка прищурилась. Возможно пригодиться, когда будет составлять словесный портрет насильника.

Девушка ждала что будет дальше – но и он ждал. Похоже, этот насильник пока насильничать не собирался.

– Развяжи? – решилась Маришка взять ситуацию в свои руки. Вложив в свой взгляд все остатки самообладания, она кивнула головой на сковывающие её ремни.

В ответ он кивнул, но с места не двинулся. Она опять вопросительно кивнула, понимая, что со стороны это выглядит как общение двух недоразвитых. Но если честно – сейчас, после такого развития событий она совершенно перестала соображать. Только через пару минут, когда ситуация не сдвинулась с мёртвой точки, она наконец поняла: чего ей всё время так не хватает. Её сотовый МОЛЧАЛ. Мем, который постоянно лез в её голову с мудрыми советами, молчал как рыба об лёд и это открытие добило её окончательно. Маришку от паники аж затрясло. Она почувствовала себя беспомощной. Ощутила такой подавленной и разбитой, что от нахлынувших чувств у неё судорожно задрожала грудь. Сердце заколотилось в груди так неистово, что готово было из неё выскочить. Вот так – на яву, сбылась самая кошмарная Светкина фантазия. Сотовая сеть не работала.